— Не знала, как тебе сказать — такой ужас. Эти грязные свиньи изорвали внутри мою маленькую девочку. Знаешь, что такое вагинальная фистула? — Он был так потрясен, что онемел, только сжал ее руку и кивнул. — Ей сделали операцию. — Она продолжала: — Но при этом выяснилось, что она беременна. Срок небольшой.
— О Боже! Бедняжка!
— Они и это исправили. Кайла была под общим наркозом и ничего не знает. Так что мы должны молчать. Чтобы она никогда не узнала.
Он прижал ее к себе, стараясь утешить. Хейзел всхлипывала у него на груди, отчаянно обнимая. Они долго молчали, потом она зашевелилась и чуть отодвинулась.
— Но сейчас все будет в порядке. ВИЧ или другой венерической болезнью Кайла не заразилась и хорошо поправляется после операции. Тельма Хендерсон сотворила с ней свое особенное чудо. Кайла ей доверяет. Помимо последствий пережитых ею страшных событий малышка страдает от сознания вины. По словам Тельмы, Кайла считает, что предала и мое доверие, и память об отце. Она считает исключительно своей виной, что позволила этому чудовищу соблазнить себя. Но Тельма добилась значительного прогресса. Больше никаких кошмаров. Тельма говорит, что скоро Кайла сможет отправиться с нами на ранчо в Колорадо. Это всегда было ее самое любимое место на свете. Мое тоже. Кайла хочет навестить мавзолей Генри и, конечно, своих лошадей. — Она приподнялась на локте. — Гектор в темноте видел ее глаза у своего лица. — Ты знаешь, как ты хорош с ней и как она любит тебя. Ты во многом заполнил пустоту, которую оставила смерть Генри. Ты стал ей настоящим отцом, дорогой. Видишь, обе девочки Бэннок в тебе нуждаются.
— Конечно, я могу сразу вернуться с тобой в Хьюстон, пусть Пэдди руководит операциями «Кроссбоу» в Нигерии и Чили.
— Ты знаешь, что я никогда на это не соглашусь. — Она покачала головой. — Организация безопасности имеет для компании первостепенное значение. Нет, завтра я коммерческим рейсом вернусь в Штаты и оставлю в твоем распоряжении «Гольфстрим», чтобы ускорить передачу дел Пэдди. Но к двадцать пятому числу этого месяца будь, пожалуйста, в Хьюстоне. Помнишь, что мы пообещали Кайле? К тому же в следующий понедельник состоится чрезвычайное заседание совета директоров: будут утверждать твое назначение. У меня есть странное предчувствие, что тебя утвердят. У тебя есть друзья в совете. — Она впервые улыбнулась. — После этого мы втроем сможем улететь на ранчо.
Три недели спустя Хейзел и Кайла ждали приземления «Гольфстрима» в аэропорту Уильяма Хобби в Хьюстоне.
— Боже! Как я по тебе скучала! — прошептала Хейзел, когда они обнялись.
— Не так, как я по тебе.
— Когда закончишь с ним, мамочка, можно, я получу кусочек того, что останется? — ласково спросила Кайла. Гектор впервые посмотрел на нее.
— Ух ты! Отлично выглядишь, Кай!
Он лгал. На самом деле девушка была хрупкой и бледной. Гектор расцеловал ее в обе щеки, потом взял женщин под руки, и они через ВИП-вход прошли на стоянку, где шофер в мундире открыл перед ними дверцу «кадиллака».
Гектор полагал, что дом Хейзел в Хьюстоне будет просторным и роскошным. И очень ошибался. Дом стоял в пригороде и явно был настоящим скотоводческим ранчо. Подъезжая к дому, они миновали поля буйной люцерны, где паслись коровы с белыми мордами. Потом потянулись конюшни и пристройки, и только за ними стоял сам дом.
— Похоже на декорации из сериала «Даллас», — заметил Гектор.
— Это Хьюстон, Гек, — напомнила Кайла. — Мы здесь не любим сравнение с городами второго сорта. Подождите, вот увидите хозяйскую спальню. Мамочка ее полностью перестроила, специально для вас.
— Кайла! — строго сказала Хейзел.
— Ой! — Кайла зажала рот. — Я не должна была рассказывать.
Она ничуть не раскаивалась и заговорщицки подмигнула ему.
— Обо всем, что хотите знать, спросите свою старую приятельницу Кай Бэннок.
* * *
Совет директоров должен был продолжаться полтора часа. Но Гектор держал его в напряжении почти четыре часа. Даже Хейзел была захвачена врасплох: она впервые слышала его выступление на публике. На душе у нее теплело от гордости, когда она слушала его, такого красивого, и уверенности. Он много знал и отлично владел темой. Мысли высказывал ясно и связно, но в то же время выбор слов привлекал и заставлял думать. Конечно, Джон Бигелоу, отставной сенатор-демократ из Техаса, попытался подставить ему ножку, но Хейзел предупредила Гектора о нем, и Гектор так искусно опроверг слова Бигелоу, что остальные невольно зааплодировали. Как и предсказывала Хейзел, Гектора единогласно избрали в совет директоров. Потом все столпились вокруг, поздравляя его.
Хейзел незаметно, но решительно вывела Гектора из кружка директоров и на своем «мазерати» отвезла на ранчо.
— Здорово! — воскликнула она, едва они оказались на шоссе. — Ни разу не слышала, чтобы кто-нибудь так говорил. Я еще не рассказала тебе о поездке в Вашингтон. Я виделась с президентом. Рассказала, что заплатила выкуп за освобождение Кайлы. Он прочел мне наставление, как вести себя с террористами. А потом сказал, что очень рад за нас с Кайлой. Очевидно, обрадовался, избавившись от заботы.
— Разве ему не захотелось узнать, кто злодеи?
— Конечно, захотелось. Меня расспрашивали Робертс и целая группа важных шишек из ЦРУ. Но я им сказала, что все переговоры велись по телефону, и платили по электронной почте. И я ничего не знаю.
— Они поверили?
— Вероятно нет. Но меня не стали пытать, чтобы узнать правду.
— Они наглые, но не глупы. Понимают, с кем имеют дело, — рассмеялся Гектор.
Припарковавшись в подземном гараже, Хейзел посмотрела на часы.
— Ты затянул заседание. У нас всего час сорок до поездки в клуб, — предупредила она. — Хочу познакомить тебя с людьми, которые действительно имеют вес в Техасе.
— Значит, у нас есть время нежно пообжиматься. Что думаешь? — серьезно спросил он.
— Ты ужасен, Гектор Кросс, — строго сказала она. — Ну хорошо. Вероятно, немного времени для этого можно выкроить.
Она схватила его за руку, и они побежали к частному лифту, который доставил их в крыло спален. Час спустя, когда Хейзел вышла из своей гардеробной, он ждал ее в гостиной. Они стояли на противоположных концах комнаты и смотрели друг на друга.
— Неплохо, — сказала она наконец. — Совсем неплохо.
— Покрутись! — приказал Гектор, и она сделала пируэт. Бальное платье вздымалось вокруг длинных, спортивных ног, обутых в украшенные бриллиантами черные бархатные туфельки.
— Пытаюсь подобрать слова, чтобы описать твою красоту, — сказал он, — но это невозможно. Могу только сказать, что ты прекраснейшая женщина на земле.
— Сойдет, — со смехом сказала Хейзел.
— Нет, подожди! — Его выражение изменилось. — На тебе бриллианты Барбары Хаттон?
Она кивнула и снова рассмеялась.
