Механик бросил взгляд на тарелку Роже и пробормотал:
— Проклятый мальчишка!
Продолжая улыбаться, Роже наклонился и приподнял штанину на правой ноге. Под столешницей показалось тонкое лезвие стилета.
— Больше так не говори, — посоветовал Роже соседу, и механик заглянул под стол. Он торопливо встал, побледнел и, бросив свою отбивную, вышел из кают-компании. Роже с удовольствием принялся за рыбу. Его изящные манеры казались совершенно неуместными в таком окружении.
Выходя, он остановился у окна раздачи и благодарно помахал коку. Потом отправился на корму, где членам экипажа разрешалось упражняться или отдыхать в свободное от вахты время. Роже взглянул на узкий полумесяц. Он чувствовал глубокую потребность помолиться перед этим символом своей веры. Хотелось загладить воспоминания о христианской шлюхе и о тех святотатственных жертвах, которые он приносил по приказу деда. Но здесь нельзя было молиться. Слишком велика опасность, что его увидят. На борту все знали, что он католик из Марселя. Марсельское происхождение объясняло его североафриканскую наружность.
Прежде чем спуститься вниз, он посмотрел на северный горизонт и запомнил, в какой стороне Мекка. Потом зашел в свою крошечную каюту, взял мешочек с умывальными принадлежностями и полотенце и по коридору прошел в душевую и туалет, которыми пользовались все работающие на нижней палубе. Он старательно вымыл лицо, вымылся сам, вычистил зубы и сполоснул рот, как предписывал обряд. Вытеревшись, обвязал полотенце вокруг талии, вернулся в каюту и запер дверь. Снял с полки над койкой сумку и достал оттуда шелковый молитвенный коврик и безупречно белое молитвенное одеяние. Коврик он расстелил на полу и расположился на нем лицом к Мекке, нахождение которой рассчитал по координатам судна. Места для коврика едва хватало. Роже через голову накинул белый кафтан и спустил его до лодыжек. Встал в изножье коврика и прошептал по-арабски вступительную молитву. Он не хотел, чтобы кто-нибудь из экипажа, случайно проходя мимо, услышал его.
— В глазах всемилостивого Аллаха и его пророка провозглашаю: я, Адам Абдул Типпо Тип, со дня рождения принял ислам и всегда был истинным верующим. Признаю свой грех сожительства с неверными и принятия языческого имени Роже Марсель Моро. Молю о прощении за эти поступки, которые совершил, служа исламу и всемилостивому Аллаху, а не по собственному желанию и стремлению.
Задолго до рождения Роже его праведный дед принял меры предосторожности, отправив жен своих сыновей и внуков рожать детей на крошечный остров Реюньон в юго-восточном углу Индийского океана. По счастливой случайности дед и сам родился на этом острове и поэтому знал, насколько там удобно родиться. Реюньон — заморская территория Франции, поэтому всякий родившийся на этом вулканическом острове автоматически становится французским гражданином и получает все связанные с этим права и привилегии. За два года до начала текущей операции Адам по настоянию деда официально, с разрешения директората в Оверни, сменил имя и получил новый французский паспорт. После личного обращения к Аллаху Роже начал вечернюю молитву с приветствия на арабском языке:
— Я хочу совершить четыре раката молитвы Иша, глядя в сторону киблы, Мекки, во имя Аллаха и только Аллаха.
[17]
— Шепча молитвы, он совершил длинную последовательность ритуальных поклонов, коленопреклонений и простирания ниц. Закончив, он почувствовал, как ожили тело и душа. Пора было сделать следующий шаг в борьбе с неверными и святотатцами. Сняв молитвенное одеяние, Роже свернул его вместе с ковриком и спрятал на дно своей большой сумки. Потом надел джинсы, черную рубашку и черную ветровку. Снял с полки рюкзак, открыл клапан одного из боковых карманов и достал оттуда мобильный телефон «Нокиа», модель, идентичную той, какую он использовал для обычных разговоров. Но этот телефон модифицировал один из техников деда. Роже включил мобильник и проверил состояние батарей. Хватит по меньшей мере на неделю работы, прежде чем придется их перезаряжать. С самого отплытия из Кейптауна он незаметно изучал надстройки яхты в поисках места, куда удобнее всего поместить аппарат, и наконец остановил выбор на небольшой кладовке на кормовой палубе; в кладовке хранились шезлонги, швабры и ведра для уборки палубы. Ее никогда не запирали, и под ее крышей над самой дверью была узкая щель, идеально подходившая для его целей. Роже достал из кармана рюкзака катушку липкой ленты и небольшой фонарик «маглайт». Отрезав два куска ленты, он приклеил их к телефону. Потом сунул мобильник и фонарик в карман ветровки, вышел из каюты и направился на кормовую палубу. Опираясь локтями о поручень, он посмотрел вниз, на кильватерный след яхты, сливочно-желтоватый от фосфоресцирующих крошечных существ, потревоженных винтами корабля. Потом Роже посмотрел на полумесяц, ясно видный теперь на темном горизонте. Луна ислама. Он улыбнулся: благоприятное предзнаменование. Оттолкнувшись от поручня, он незаметно огляделся, желая убедиться, что никто за ним не следит. Роже взял за правило ежевечерне, закончив выполнять свои обязанности, приходить сюда, на корму, так что в его присутствии здесь не было ничего подозрительного. Дверь в кладовку тонула в тени надстройки. Когда Роже направился к ней, он в своей темной одежде был почти невидим. Дверь легко отворилась. Он вошел и закрыл ее за собой. Зажег фонарик, но загородил его мощный луч рукой и направил в щель над дверью, расположенную выше глаз любого вошедшего в кладовку, хоть самого высокого. Роже свободной рукой достал из кармана телефон и стал подбирать для него точное место. Потом поднял руку и приклеил липкую ленту к переборке. Попробовал отцепить и обнаружил, что прибор прикреплен прочно; требовалось приложить немалую силу, чтобы оторвать его.
Он нажал кнопку «включить». Сразу загорелся маленький красный огонек и раздалось еле слышное гудение. Передатчик заработал. Роже удовлетворенно хмыкнул и нажал кнопку «отключить звук». Гудение прекратилось, но огонек продолжал мигать. Только приемник, точно настроенный на волну передатчика — передача была закодирована, — мог бы принять и расшифровать сообщение. Позывной 1351, исламский эквивалент 1933 года по григорианскому календарю, года рождения дедушки. Роже выключил фонарик, выскользнул из кладовки, неслышно прикрыл за собой дверь и спустился в свою каюту.
* * *
В ста восьми морских милях к северу от Мадагаскара и в пятистах шестнадцати морских милях к востоку от порта Дар-эс-Салам на Африканском материке в океане рассыпаны небольшие необитаемые коралловые атоллы. У подветренного берега одного из атоллов, где глубина шесть морских саженей, стоит на якоре арабская дау, свернув вдоль гика грязные паруса. Она стоит здесь уже одиннадцать дней, неотличимая от других арабских торговых и рыбацких лодок у берега. Ее корпус много лет не красили, он весь в полосах человеческих испражнений, исторгнутых членами экипажа, когда они свешивают ягодицы над водой. Единственная необычная особенность, которая могла бы привлечь внимание случайного наблюдателя, — три гораздо меньших катера, стоящие рядом с дау. Их низкие обтекаемые двадцативосьмифутовые корпуса из современных видов пластика выкрашены неброской матовой краской, которая на просторах океана делает их невидимками. На корме каждого катера установлено по два мощных навесных мотора, перекрашенные поверх заводской той же матовой краской, что и сами корпуса. Сами двигатели в превосходном состоянии и способны перемещать суденышки, даже с полной нагрузкой, со скоростью сорок узлов в час.
