Собственные планы казались Альдо еще более туманными. Одно только он знал наверняка: Адальбер согласился-таки ехать с ним на Адриатику, чтобы в уютной домашней обстановке проводить перенасыщенный событиями 1922 год.
Раздосадованный Морозини, как никогда, нуждался в ободрении и согревающем присутствии тети Амелии, Мари-Анжелины, Дзаккарии и Чечины. Потом, конечно, если какие-нибудь дела не отвлекут его, можно будет вернуться вместе с другом в Лондон, чтобы отыскать наконец «Розу Йорков», следы которой затерялись всего только десять лет тому назад.
Ну что такое какое-то жалкое десятилетие по сравнению с веками неизвестности!
Правда, за последнее время найти след алмаза так и не удалось: портной Эбенезер Леви не вернулся в свою мастерскую в Уайтчепле, что весьма обеспокоило его соседку. Она даже поделилась своими опасениями с двумя джентльменами, когда они были там в последний раз.
— Я уж думаю, не приключилось ли с ним чего!
Они тоже начинали об этом подумывать, и смутное чувство безнадежности усиливалось. Тем не менее Адальбер дал соседке Леви на всякий случай свой адрес и попросил, подкрепив свою просьбу вполне приличным вознаграждением, если, портной все-таки объявится, ни под каким видом не сообщать ему об их посещении.
— На праздники я уеду во Францию, — прибавил он. — Но в январе вернусь и сейчас же прибуду к вам узнать все новости. Дело это гораздо серьезнее, чем вы предполагаете. Так что в ваших же интересах сохранять все в тайне, и если вы нам поможете…
Соседка, весьма довольная полученной суммой, поклялась молчать.
— А вдруг он так и не вернется? — вопрос Альдо был скорее риторическим. — Что будем делать? Не век же нам торчать тут!
— Обратимся к Аронову и с его позволения задействуем нашего друга Уоррена. Разыскивать пропавших — его работа.
— Тогда придется открыть ему всю правду.
— Всю не всю, а часть откроем! Там видно будет.
Итак, во второй половине хмурого, пасмурного дня Теобальд, подтянутый и чопорный, как и подобает слуге важной особы, вез друзей по суровым и безрадостным юго-восточным окрестностям Лондона к дуврской дороге, ведущей к Кенту через Кентербэри и Рочестер. Загородная резиденция Сент-Элбенсов находилась на юге самого обширного епископства Англии, недалеко от Эшфорда.
Лишь к концу их путешествия дождь перестал, небо расчистилось, и тогда друзьям стало ясно, почему Кент называют садом Англии, так же как Турень — садом Франции. Диккенс особенно любил эту провинцию. Джингль, герой знаменитого «Пиквикского клуба», так говорит о Кенте: «Кент, сэр, кто же не знает Кента! Яблоки, вишни, хмель и, конечно, красавицы!»
Красавицы в эту холодную пору сидели по домам, яблони и вишни осыпались, и все-таки загородный пейзаж радовал глаз своими старинными усадьбами, прелестными деревеньками и такими забавными «башнями» высокого хмеля — вытянутые вверх, остроконечные, они похожи были на гигантские колпачки для тушения свечей.
— Вот бы приехать сюда весной, когда все деревья в цвету! — размечтался Адальбер.
— Кто тебе мешает? Приезжай! — пробормотал Альдо. — Ас меня хватит туманных Британских островов! Хочу наконец к солнцу!
— Где-то застанет нас весна, — со вздохом произнес Адальбер. — Даже если нам посчастливится и мы найдем этот чертов алмаз, перепачканный кровью, это будет только полдела. Ведь где-то есть еще рубин и опал, и о них Аронов пока что знает не больше нашего.
— Всему свое время. Должен же Аронов понимать, что нельзя за пять минут найти то, что веками находилось неизвестно где. В этом году к нему вернулся сапфир. Уже хорошо!
Но посмотри, какой прекрасный замок — просто чудо!
Как только они обогнули рощу, Экстон предстал перед ними во всей своей красе. От старинного средневекового поместья остались две абсолютно одинаковые башни — классические образцы елизаветинского стиля, — соединенные галереей. Между ними террасами спускался вниз сад, какой только в Англии и можно встретить, вокруг тянулся выкопанный в незапамятные времена ров, над которым склонялись плакучие ивы. Весь этот ансамбль выглядел необычайно поэтично. Поместье, которое с большим основанием можно было бы назвать замком, окружал со всех сторон великолепный, дивно ухоженный парк.
— Лорд Килренен, должно быть, баснословно богат, — заметил, любуясь чудесным видом, Адальбер. — Чтобы следить за всем этим, нужна уйма слуг!
Тем не менее новоявленный лорд, встречавший гостей на мосту, вовсе не походил на миллионера. В своей истасканной охотничьей куртке и забрызганных грязью рейтузах он смахивал скорее на крестьянина, чем на преуспевающего адвоката.
Его можно было даже принять за нищего, если бы не роскошное ружье, висевшее у него на плече. Знаток сразу определил бы, что оно стоит целое состояние. При виде Альдо и Адальбера на грубоватом лице Сент-Элбенса отразилось явное удовольствие.
— Надеюсь, вы простите мне мой эгоизм. Я пригласил вас одних, потому что давно мечтал поговорить с вами о предмете моей страсти. Ведь вы люди, разбирающиеся в этом и тоже увлеченные.
— Вам не в чем извиняться перед нами, — отозвался Альдо. — В тесном кругу намного уютнее. К тому же есть темы, которые не при всех будешь обсуждать…
— Особенно это касается женщин! — продолжил Адальбер с простодушной улыбкой.
Адвоката никак нельзя было заподозрить в недостатке гостеприимства. Комнаты, выдержанные в строго определенном стиле, обставленные чудесной старинной мебелью, были в то же время снабжены всеми современными удобствами, искусно закамуфлированными. Из каждой спальни дверь вела в небольшую ванную, где путешественников ожидали пахнущие лавандой полотенца и горячая вода. Около окон с витражами, оправленными в свинец, стояли изящные шкафчики эпохи Возрождения, внутри которых прятались всевозможные флаконы, а также запас сигарет и сигар.
Спустившись вниз в приличествующих случаю смокингах и расположившись у украшенного резьбой камина, вдыхая приятный аромат сосновых дров, друзья воздали должное радушию хозяина.
— Нам очень жаль, — сказал Морозини, — что мы не можем выразить свое восхищение леди Мэри. Не каждая хозяйка способна создать в доме такой уют!
— Все дело в том, что она у меня максималистка. Ей подавай всегда только самое лучшее, самое красивое, самое исключительное или хотя бы самое редкое. Вы ведь имели случай в этом убедиться, князь! Порой невольно задаешься вопросом, что она во мне-то нашла, красотой я не блещу…
Морозини немного смутила неподдельная печаль этих слов, но он сейчас же нашелся:
— Но вы блистательный адвокат и очень знающий и увлеченный коллекционер! Простите, что не решаюсь пока перечислить иные ваши достоинства, мы, к сожалению, еще недостаточно знакомы… — Альдо замолчал, изобразив на лице наиболее светскую из своих улыбок. Природный такт не позволил ему намекнуть Десмонду, что тот вдобавок еще и самый преуспевающий и богатый из своих коллег.
