— Не гони фуфло, начальник! — грубо оборвал его Панкрат. — Чердак раскалывается! Мне помощь медицинская требуется — у меня, может, сотрясение мозга.
— У тебя сотрясение мозга? — удивился невысокий чернявый опер. — Не смеши!
Панкрат хмуро посмотрел на него и ничего не сказал. Я отвела Чудина в сторону.
— Послушайте, ничего не понимаю! — сказала я. — Как вы здесь оказались? Я думала, вы дома десятый сон досматриваете…
— А вы не рады, что ли? — усмехнулся опер. — Зачем же тогда звонили?
— Обещание сдержала, — ответила я. — И все-таки, почему вы здесь?
— Ольга Юрьевна, дорогая! — с досадой сказал Чудин. — Вы нам, кажется, окончательно отказываете в профпригодности! Это же элементарно: сразу после встречи с вами я ознакомился с вашим штатным расписанием и выяснил адреса сотрудников. Определить, по какому адресу вы готовите свою западню, не составляло большого труда. Мы установили за квартирой наблюдение — нельзя же было допустить, чтобы вы наломали здесь дров. Мы поднялись сюда следом за Панкратом, предоставив ему возможность проникнуть в квартиру. Если бы вы не позвонили, пришлось бы взломать дверь. Но, к счастью, все сошло гладко.
— Понятно! — сказала я, несколько разочарованная. — Откровенно говоря, не ожидала от вас такой активности. Думала, вы будете ждать, пока мы преподнесем вам Панкрата на блюдечке…
— Спасибо за доверие! — иронически поклонился Чудин.
— А теперь вы куда? — поинтересовалась я. — Поедете брать Гуськову и Трофимова? Может, возьмете по знакомству представителя прессы? Обещаю без согласования с вами ничего не публиковать…
— Дело вот в чем, — серьезно ответил Чудин. — Гуськову нужно брать с обыском. Завтра мне должны подписать постановление, и с утра мы ею займемся. Все равно она никуда от нас не убежит.
— А доктор? — спросила я.
— Насчет доктора я тоже узнавал, — нахмурился Чудин. — Доктор сегодня дежурит. Его тоже не стоит трогать до утра — не оставлять же больницу без врача! Он также не из той породы, что ударяется в бега… Между нами говоря, до сих пор не верю, чтобы интеллигентный человек мог пойти на поводу у этого… — он с отвращением кивнул в сторону сидящего на полу Панкрата. — Может быть, вы преувеличиваете и доктор здесь ни при чем?
— Вот и спросите у него, — сказала я.
— Придется спросить, — согласился Чудин, неодобрительно покачивая головой. — Ох уж эта мне интеллигенция!..
Мне не совсем было понятно, что он имеет в виду, но в тоне его явно слышалось сожаление.
Глава 15
Небо на востоке начинало светлеть. Город еще спал, и на улицах царила тишина, только прохладный ветерок шелестел листвой темных деревьев. Мы с Виктором стояли на тротуаре возле дома Кряжимского и смотрели вслед милицейскому автомобилю, увозившему Панкрата и оперативников. Когда красные огоньки растаяли вдали, Виктор обернулся ко мне и сказал:
— Ну что — по домам?
Мне совершенно не хотелось спать, и в душе оставалось чувство какой-то незавершенности. Дело, начавшееся с анекдота, обернулось поимкой опасного преступника. Казалось, можно было этим удовлетвориться, предоставив дальнейшее раскручивать следователю. Но одна вещь не давала мне покоя: хотелось заглянуть в глаза доктору Трофимову.
В глубине души я, как и Чудин, все еще не могла до конца поверить, что Александр Михайлович мог, нарушив все писаные и неписаные законы, пойти на убийство. И тем не менее все подтверждало эту ужасную догадку: подозрительное поведение Трофимова, нарушение инструкции, поспешные похороны. Не знаю, на что я надеялась — на то, что все недоразумения объяснятся чудесным и благополучным образом? Или мне просто хотелось предоставить Трофимову последний шанс, хотя бы символически протянуть руку помощи? Наверное, он все-таки заслуживал если не снисхождения, то хотя бы сочувствия.
— Послушай, Виктор! — сказала я. — Тебе не хочется прогуляться? А заодно проводить меня?
— До дому? — спросил он. — Само собой.
— Сначала до больницы, — ответила я. — Ты же слышал — наш доктор сегодня дежурит. Мне хочется подготовить его к неприятностям, которые с утра обрушатся на его голову.
— Не возражаю, — сказал Виктор.
Мы пошли в сторону железнодорожного вокзала по необычно пустынным улицам. Наверное, мы и сами смотрелись в тот момент довольно странноватой парочкой, не похожей ни на влюбленных, ни на рабочих из ночной смены.
— Вот интересно, — заметила я после долгого молчания. — Второй раз мы встречаемся с этим Панкратом, и оба раза тебе не удается завалить его одной левой. В чем причина? Он что, настолько силен?
— Очень, — абсолютно серьезно ответил Виктор. — Крепкий орешек.
— Да, крепкий, — со вздохом сказала я. — Видел, как разлетелась ваза? Завтра Сергей Иванович предъявит мне кругленький счет. Как ты думаешь, он будет заявлять, что ваза из венецианского стекла?
Виктор не поддержал шутку — должно быть, настроение у него было не самое подходящее. Мне и самой было не до веселья, я просто старалась скрыть нервозность, которая все больше охватывала меня. Я догадывалась, откуда она взялась: все-таки одно дело отправить за решетку матерого преступника, и совсем другое — разрушить образ человека, который до сих пор считался образцовым членом общества.
Дальнейший путь мы проделали в молчании, что вполне соответствовало привычкам нашего фотографа и на меня действовало достаточно угнетающе — любой со мной согласится, если попытается вспомнить, много ли он встречал в своей жизни молчаливых женщин.
Одним словом, когда мы добрались до больницы, я находилась в самом дурном расположении духа и мечтала только об одном: как бы побыстрее развязаться с этим неприятным делом.
Здание медсанчасти утопало в предрассветных сумерках. Большинство окон были темны, дверь приемного покоя была заперта изнутри. Мы позвонили и стали ждать. Через минуту загремел засов, и наружу выглянула молодая медсестра в аккуратном белом халатике. Поеживаясь от прохладного ветерка, она озабоченно спросила, что случилось.
— Да ничего не случилось, — сказала я. — Cегодня дежурит Трофимов Александр Михайлович?
— Вообще-то, дежурит, — ответила девушка. — Вам он нужен? Вообще-то, подождите, я сначала посмотрю… Вообще-то, Александр Михайлович сейчас, наверное, отдыхает…
Мне надоели эти бесконечные «вообще-то», и я решительно отодвинула медсестру в сторону, сказав при этом:
— Вообще-то, если он дежурит, то о каком отдыхе может идти речь?
Девушка изумленно открыла рот и позволила мне войти. Виктор шагнул за мной следом, смущенно пробормотав: «Пардон!» Медсестра пришла в себя и поспешила за нами, оправдываясь на ходу:
— Вообще-то, у нас дежурство с правом сна! Так что вы зря думаете…
Если бы она могла знать, о чем я думаю!
