– У тебя уже есть три, дорогая, – мягко возразил Клейтон. –
А теперь прошу меня извинить, Бейкер. Меня ждут дела службы. Там, в комнате
ожидания, произошла сегодня какая-то потасовка, мне докладывали. Чуть ли не со
стрельбой.
– Это, конечно, кто-то из здешних шейхов, – сказала миссис
Клейтон. – Они все такие вспыльчивые и обожают стрелять.
– Напротив, – покачал головой Ричард. – Стрелял англичанин.
Хотел, насколько я понял, влепить пулю в одного араба. – И прозаично добавил: –
Я толкнул его под руку.
– Ах, так вы принимали непосредственное участие? Я не знал.
– Клейтон достал визитную карточку и прочел: – «Роберт Холл, Энфилдские заводы
«Ахиллес». По какому поводу он желал меня видеть, понятия не имею. А он не пьян
был?
– Он сказал, что хотел пошутить, – сухо пояснил Ричард. – А
револьвер случайно выстрелил.
Клейтон вздернул брови.
– Коммивояжер с заряженным револьвером в кармане? –
удивленно произнес он.
«А он, оказывается, не дурак», – подумал Ричард.
– Наверно, мне не надо было его отпускать?
– В таких делах трудно бывает сообразить, как надо, а как не
надо. Этот араб, в которого он стрелял, не ранен?
– Нет.
– Ну и правильно в таком случае, что вы не стали поднимать
шум.
– Хотелось бы знать, что за этим стояло?
– Да, да… Мне тоже.
Вид у Клейтона был слегка растерянный.
– Ну, мне пора, – сказал он и второпях вышел.
Миссис Клейтон отвела Ричарда в гостиную, простор– ную
комнату с зелеными драпировками и такими же диванными подушками, и предложила
на выбор кофе или пиво. Он выбрал пиво, и оно тут же появилось, восхитительно
охлажденное.
Она спросила, зачем ему в Кувейт. Он объяснил. Она спросила,
почему он до сих пор не женат. Он ответил, что едва ли принадлежит к тем
мужчинам, которые женятся, а миссис Клейтон на это решительно сказала:
«Глупости». Из археологов, по ее мнению, получаются превосходные мужья. Она
поинтересовалась: будут ли в этом году на раскопках женщины? Да, ответил он,
ожидаются одна или две девицы. И конечно, миссис Понсфут Джонс. А что за
девицы, воодушевилась миссис Клейтон, приличные? Но Ричард не знал, он же их
еще не видел. Совершенно неопытные – вот все, что ему о них известно.
Миссис Клейтон его ответ почему-то рассмешил.
Тут вошел бойкий коренастый господин и был представлен
Ричарду как капитан Кросби. А мистер Бейкер, сообщила ему миссис Клейтон,
археолог, он выкапывает из земли удивительнейшие вещи возрастом в тысячи лет.
Капитан Кросби, по его собственному признанию, никогда не мог понять, каким
образом археологи так точно определяют возраст своих находок. И про себя
считал, что, наверно, они просто-напросто беззастенчиво врут, ха-ха-ха! Ричард
посмотрел на капитана Кросби с тоской. Нет, правда, не отступался капитан
Кросби, откуда они знают возраст предмета, который нашли? Ричард ответил, что
слишком долго объяснять, и миссис Клейтон поспешила увести его смотреть
отведенную ему комнату.
– Он очень славный, – заверила она Ричарда по пути. – Но… вы
меня понимаете, о культуре ни малейшего представления.
Комната оказалась очень приятная, и уважение Ричарда к
хозяйке дома еще возросло.
Он сунул руку в карман и, к своему удивлению, вытащил
какой-то грязный сложенный листок бумаги. Он точно знал, что с утра у него в
кармане ничего не было. Ему тут же вспомнилось, как араб в приемной споткнулся
и схватился за него. Проворные пальцы могли за это мгновение незаметно сунуть
ему в карман бумажку.
Развернул. Бумажка была нечистая и перетертая на сгибах.
Видно было, что ее не раз разворачивали и снова складывали.
В шести строках не слишком аккуратным почерком было
написано, что майор Джон Уилберфорс аттестует некоего Ахмеда Мухаммеда как
трудолюбивого, старательного работника, умеющего водить грузовик и производить
мелкий ремонт и вдобавок безукоризненно честного – обычное письмо-рекомендация,
какие дают при расчете на Востоке. Дата – полуторагодовой давности, что тоже
обычно для Востока, где такие рекомендации хранят и постоянно носят при себе.
Нахмурив лоб, Ричард постарался со свойственной ему
тщательностью восстановить в памяти утренний эпизод.
Факиру Кармайклу – в том, что это был он, Ричард не
сомневался – грозила жестокая опасность. Он пришел в консульство – зачем? Чтобы
спастись от преследования? Но вместо спасения столкнулся с еще большей
опасностью. Там его ждал враг или подручный врага. Толстый коммивояжер,
по-видимому, имел самые определенные инструкции, иначе как бы он отважился
стрелять в Кармайкла прямо в консульстве на глазах у нескольких свидетелей?
Значит, толстяк готов был на все. Кармайкл узнал однокашника, просил о помощи и
исхитрился незаметно передать ему эту, казалось бы, совершенно невинную
бумажку. Отсюда следует, что бумажка эта очень важная, и, если враги все же
настигнут Кармайкла и при нем ее не обнаружат, они, безусловно, сопоставят факты
и сообразят, кому он мог ее передать. А раз так, то что он, Ричард Бейкер,
должен с этой бумагой делать?
Можно вручить ее Клейтону как представителю правительства
его британского величества.
А можно оставить у себя до того времени, пока Кармайкл не
явится за ней лично.
После нескольких минут размышления он избрал второе.
Но прежде всего следовало принять меры предосторожности.
Оторвав неисписанную половинку от старого письма, он
начертал на ней те же шесть рекомендательных строчек о достоинствах некоего
водителя грузовика – почти в тех же выражениях, но все-таки не совсем, на
случай если это был шифр, – хотя могла быть там и надпись симпатическими
чернилами.
Свое сочинение он слегка испачкал о подошвы башмаков, помял
в ладонях, сложил, расправил, опять сложил – и так до тех пор, пока бумага не
приобрела вид заслуженный и грязный. Тогда он ее скомкал и сунул в карман.
Оригинал же, повертев в руках и поразмыслив, тщательно сложил в плотный
бумажный кирпичик, обернул уголком клеенки, отрезанным от мешочка для ванных
принадлежностей, и, достав из полевой сумки пластилин, обмазал слоем
пластилина, размял, ровно обкатал и аккуратно снял на него слепок с цилиндрической
печати, которая у него нашлась при себе.
Он поглядел на результат своих трудов с сумрачным
удовлетворением.
На пластилиновом валике отчетливо отпечаталось изображение
солнечного бога Шамаша с Мечом Правосудия в руке.
– Будем считать, что это добрый знак, – сказал себе Ричард
Бейкер.
