– Легко могу себе представить, сэр.
– У вас есть сведения о том, когда ожидается прибытие посла
в Багдад?
– Точная дата пока неизвестна, сэр.
– Жаль, если я с ним разминусь. Мы не виделись с… сейчас вам
скажу… да, после Индии, с тысяча девятьсот тридцать восьмого года.
Шривенхем почтительно промолчал.
– Одну минуту. Здесь ведь служит Райс, я не ошибся?
– Не ошиблись, сэр. Он советник по Востоку.
– Толковый работник. Знающий. Рад буду с ним повидаться.
Шривенхем кашлянул.
– Видите ли, сэр, Райс сейчас болен. Лежит в больнице на
обследовании, с острой формой гастроэнтерита.
[67]
Это посерьезнее, чем обычное
багдадское расстройство.
– Что такое? – резко повернул к нему голову сэр Руперт. –
Острый гастроэнтерит? Гм. Заболел внезапно?
– Да, сэр. Позавчера.
Сэр Руперт нахмурил брови. Напыщенное самодовольство с него
вдруг слетело. Он стал другим человеком, попроще. И озабоченнее.
– Гм, не знаю, – пробормотал он. – Приходит в голову, что….
Шривенхем смотрел вежливо-вопросительно.
– Я думал, может быть, это «зелень Шееле», – загадочно
пояснил сэр Руперт.
Шривенхем, недоумевая, промолчал. На подъезде к мосту
Фейсала машина свернула влево к Британскому посольству.
Неожиданно сэр Руперт наклонился к водителю.
– Остановитесь-ка на минутку, – распорядился он. – Да-да,
вот тут, с правой стороны. Где продают горшки.
Автомобиль плавно подъехал к тротуару и встал.
Здесь находилась туземная лавчонка, доверху заваленная
грубыми серыми горшками и кувшинами.
Приземистый европеец, разговаривавший с лавочником, при
приближении машины отошел в направлении моста. Шривенхему показалось, что это
был Кросби из «И.П», с которым он раза два встречался.
Сэр Руперт выскочил на тротуар и подошел к прилавку. Здесь,
взяв в руку один из серых горшков, он оживленно заговорил с лавочником
по-арабски – слишком быстро и слитно для Шривенхема, который до сих пор
разбирал арабскую речь с трудом и имел довольно ограниченный словарь.
Лавочник сиял, жестикулировал, раскидывал руки, что-то
объяснял. Сэр Руперт перебирал горшки, задавал какие-то вопросы. Под конец
выбрал один кувшин с узким горлышком, бросил лавочнику несколько монет и
вернулся в машину.
– Интересная техника, – сказал он. – Они пользуются ею уже
тысячи лет, и точно такая же форма отмечена в одном из горных районов Армении.
Просунув в горлышко палец, он пошарил внутри.
– Грубая работа, – равнодушно заметил Шривенхем.
– О да, художественных достоинств никаких. Но представляет
исторический интерес. Видите, тут отбиты ручки? Предметы повседневного обихода
дают нам немало исторических подсказок. У меня таких целая коллекция.
Автомобиль въехал в ворота Британского посольства.
Сэр Руперт пожелал, чтобы его немедленно проводили в
предназначенную ему комнату. Любопытно, однако, что, прочитав Шривенхему целую
лекцию на тему о кувшине, он сам этот кувшин преспокойно забыл в автомобиле.
Шривенхем заботливо захватил его наверх и поставил на тумбочку у его кровати.
– Ваш горшок, сэр.
– А? Да-да. Благодарю вас, милейший, – рассеянно отозвался
сэр Руперт.
Шривенхем напомнил ему, что обед будет готов очень скоро, а
пока к услугам сэра Руперта большой выбор напитков. И ушел.
Когда дверь за молодым человеком закрылась, сэр Руперт
подошел к окну и развернул на свету сложенную полоску бумаги, которую он
вытащил из горлышка кувшина. Разгладил ее. На ней оказались написаны две
строчки. Он прочитал их внимательно, потом чиркнул спичкой и бумажку сжег.
Затем позвонил слуге.
– Да, сэр? Распаковать ваши вещи, сэр?
– Пока еще не надо. Пригласите ко мне мистера Шривенхема.
Сюда.
Встревоженный Шривенхем явился.
– Чем могу быть полезен, сэр? Что-нибудь не так?
– Мистер Шривенхем, мои планы подверглись радикальным
изменениям. Я могу на вас положиться, надеюсь?
– Полностью, сэр.
– Я довольно давно не был в Багдаде, точнее, со времени
войны. Большинство гостиниц расположено ведь за рекой, верно?
– Да, сэр. На улице Рашид.
– На берегу Тигра?
– Да. Самый большой отель – «Вавилонский дворец». Так
сказать, официальная резиденция.
– А что вам известно о гостинице, которая называется «Тио»?
– Туда многие ездят. Неплохой ресторан. И заправляет там
один удивительный тип по имени Маркус Тио. В Багдаде он – человек известный.
– Я хочу, чтобы вы сняли там для меня номер, мистер
Шривенхем.
– Вы хотите… то есть вы не будете жить в посольстве? –
испуганно спросил Шривенхем. – Но… но у нас уже тут все для вас устроено, сэр.
– Что устроено, может быть расстроено, – резко ответил сэр
Руперт.
– Да, конечно, сэр. Я не имел в виду…
Шривенхем не договорил. Было ясно, что все равно потом
виноватым окажется он.
– Мне нужно провести кое-какие переговоры деликатного
свойства. И я выяснил, что в стенах посольства это сделать невозможно. Снимите
для меня номер в отеле «Тио», ближе к вечеру я перееду, причем важно, чтобы мой
переезд из посольства не афишировался. То есть я поеду в «Тио» не на посольской
машине. Кроме того, мне потребуется билет на самолет в Каир на послезавтра.
Шривенхем совсем расстроился.
– Вы же предполагали пробыть здесь пять дней…
– Ситуация изменилась. Необходимо, чтобы я попал в Каир, как
только покончу со здешними делами. Затягивать мое пребывание здесь опасно.
– Опасно?
Лицо сэра Руперта преобразила мужественная усмешка. Он снова
стал другим человеком – не прусским ефрейтором, каким он только что
представлялся Шривенхему, а обаятельным и скромным героем.
