Виктория радостно пробормотала в ответ: «Ах, что вы, миссис
Клиппс, вы слишком добры», – паровоз напоследок издал самый оглушительный
предсмертный вопль, и поезд медленно отошел от перрона.
С вокзала в гостиницу Виктория вернулась на такси, так как
понятия не имела, как добираться иначе, и спросить было не у кого.
Приехав, взбежала наверх в свою комнату и распечатала
конверт. Там оказалось несколько пар нейлоновых чулок.
В другое время Виктория пришла бы в восторг – нейлоновые
чулки были ей, как правило, не по карману. Однако сейчас она мечтала о
небольшой денежной сумме. Но, как видно, деликатность не позволила миссис
Клиппс вложить в конверт бумажку в пять динаров. Гори она огнем, эта
деликатность…
Ну, да ладно, зато завтра она увидит Эдварда. Виктория
разделась, забралась в постель и через пять минут уже спала крепким сном. Ей
снилось, что она на аэродроме встречает Эдварда, но его не пускает к ней девица
в очках – ухватила за шею и держит, а самолет начинает медленно идти на разбег.
Глава 11
Когда Виктория проснулась, было ослепительное солнечное
утро. Она оделась и вышла на балкон, тянущийся во всю длину здания. Неподалеку
спиной к ней сидел в кресле какой-то господин с седыми локонами, ниспадающими
на красный мускулистый затылок. Когда господин повернул голову, Виктория
увидела его профиль и с удивлением узнала сэра Руперта Крофтона Ли. Почему,
собственно, это ее так удивило, она, пожалуй, затруднилась бы объяснить. Может
быть, она в глубине души была уверена, что важные лица, вроде сэра Руперта,
останавливаются не в гостиницах, а в посольстве. Но факт таков, что вот он
сидит на балконе и не отрываясь смотрит на реку Тигр. У него даже бинокль при
себе, висит на подлокотнике кресла. Виктория подумала, что он, наверно,
наблюдает за птицами.
[76]
У нее был когда-то один знакомый, увлекался птицами, она
даже находила его сначала привлекательным и несколько раз ездила с ним на
выходные по диким местам, где надо было часами не двигаясь стоять в заболоченном
лесу или на ледяном ветру ради счастья лицезреть в бинокль какую-нибудь
неприглядную пичугу на отдаленном дереве, сильно уступающую красотой, по
понятиям Виктории, обыкновенному дрозду или зяблику.
Виктория спустилась по лестнице и на террасе между корпусами
наткнулась на Маркуса Тио.
– У вас тут, оказывается, живет сэр Руперт Крофтон Ли, –
сказала она ему.
– О да, – сияя, ответил Маркус. – Такой прекрасный человек!
– Вы с ним хорошо знакомы?
– Нет, только познакомились. Мистер Шривенхем, что из
Британского посольства, привез его к нам вчера вечером. Тоже очень прекрасный
человек, мистер Шривенхем. С ним я знаком хорошо.
Садясь завтракать, Виктория думала о том, что на свете нет,
должно быть, человека, которого Маркус не назвал бы «очень прекрасным».
Удивительно щедрая натура.
После завтрака она отправилась на розыски «Масличной ветви».
Рожденная и выросшая на улицах Лондона, Виктория не могла себе представить, как
трудно отыскать нужный адрес в городе, подобном Багдаду. Поняла она это, только
когда приступила к поискам.
При выходе из гостиницы она снова столкнулась с Маркусом и
спросила у него, как добраться до музея.
– Это очень прекрасный музей, – с широкой улыбкой заверил ее
Маркус. – Там много-много замечательных старых вещей. Я, правда, сам в нем не
бывал. Но у меня есть друзья, много друзей археологов, они всегда
останавливаются здесь, когда проезжают через Багдад на раскопки. Мистер Бейкер
– мистер Ричард Бейкер, знаете его? И профессор Колзмен. И профессор Понсфут
Джонс. И мистер и миссис Мак-Интайр. Они все останавливаются в отеле «Тио». Мои
друзья. И они мне рассказывали про музей. Много-много интересного.
– А где он находится и как туда добраться?
– Надо идти по улице Рашид, далеко идти, мимо поворота на
мост Фейсала и мимо Банковской улицы – знаете Банковскую улицу?
– Я ничего тут не знаю, – сказала Виктория.
– А потом будет еще одна улица, тоже ведет к мосту, и музей
как раз на ней, по правой стороне. Спросите там мистера Бетуна Эванса, он дает
пояснение по-английски, прекрасный человек. И жена его, она тоже очень
прекрасный человек, приехала сюда во время войны как сержант транспортной
службы. Очень, очень прекрасная женщина.
– Мне вообще-то не в музей нужно. Я хочу найти одну
организацию вроде клуба, называется «Масличная ветвь».
– Если вы хотите маслин, у меня есть самые лучшие маслины
высшего качества, – сказал Маркус. – Их держат специально для меня, для отеля
«Тио». Посмотрите, сегодня же вечером пришлю к вашему столику.
– Спасибо большое, – ответила Виктория и удрала от него
искать улицу Рашид.
– Пойдете налево! – крикнул ей в спину Маркус. – Не направо,
а налево! Но до музея далеко. Лучше взять такси.
– А таксист будет знать, где «Масличная ветвь»?
– Нет, они не знают, где что. Им надо говорить: налево,
направо, вперед, стоп, – тогда довезут.
– Раз так, я лучше пойду пешком.
Виктория вышла на улицу Рашид и повернула влево.
Багдад оказался совсем не такой, как она представляла.
Оживленная главная улица кишела людьми, автомобили яростно гудели, в витринах
лежали европейские товары, прохожие то и дело, громко откашлявшись, плевали на
землю. Одеты они были не на сказочный восточный лад, а почти все – более или
менее по-европейски, в старые, даже драные армейские или летчицкие гимнастерки,
в разномастной толпе терялись редкие черные фигуры женщин с завешенными лицами,
шаркающие по тротуару в туфлях без задников. Жалобно просили милостыню нищенки
– матери с чумазыми младенцами на руках. Асфальт под ногами был неровный, с
провалами.
Виктория шла все дальше и дальше. Она вдруг почувствовала себя
чужой, одинокой, затерянной вдали от дома. Такова оборотная сторона путешествий
в дальние страны, не чарующая, а отпугивающая.
Наконец показался мост Фейсала. Виктория, не сворачивая на
него, прошла дальше. Хоть и растерянная, она начала понемногу обращать внимание
на причудливый подбор товаров в витринах: детские пинетки и вязаные ползунки,
зубная паста и косметика, электрические фонарики и фарфоровые чашки с блюдцами
– и все вперемешку в одной витрине. Виктория постепенно подпала под очарование
этой фантастической смеси товаров со всего света, на любой самый замысловатый
вкус разноязыких жителей восточного города.
