– Это облака? Не может быть, чтобы горы.
– Горы. Снежные хребты Курдистана. Их видно только в самые
ясные дни.
Приятное, мечтательное довольство охватило Викторию. Вот так
бы ехать и ехать всю жизнь. Ну почему она такая лгунья? При мысли о
неотвратимом разоблачении у нее по-детски екнуло сердце. Какой он, интересно,
из себя, профессор Понсфут Джонс? Высокий, должно быть, с длинной седой бородой
и грозным взглядом. Ладно, не важно, даже если он и разозлится, зато она
перехитрила Катерину, и «Масличную ветвь», и доктора Ратбоуна.
– Приехали, смотрите, – сказал Ричард.
Виктория пригляделась: впереди, у самого горизонта, виднелся
какой-то прыщик.
– Это еще так далеко.
– Да нет, всего несколько миль. Сейчас убедитесь.
И действительно, прыщик с удивительной быстротой вырос,
превратился в пригорок, а затем и в огромный, высокий тель. Сбоку к нему
примыкало длинное строение из необожженного кирпича.
– Здание экспедиции, – пояснил Ричард.
Автомобиль развернулся и под громкий лай собак остановился у
дверей. Встречать их выбежали улыбающиеся слуги в белых одеждах. Ричард
обменялся с ними многословными приветствиями, а потом сказал Виктории:
– Они, оказывается, не ждали вас так скоро. Но сейчас
приготовят вам постель. И прежде всего принесут горячую воду. Вы ведь, как я
понимаю, захотите помыться и отдохнуть? Профессор Понсфут Джонс работает на
вершине. Я поднимусь к нему. А вас обслужит Ибрагим.
Ричард ушел. Виктория, предшествуемая приветливым Ибрагимом,
вошла в дом. Вначале, с солнца, ей показалось, что внутри совершенно темно. Они
пересекли гостиную, где стояли большие столы, вышли во двор и со двора – в
маленькую комнатку об одно оконце. Здесь Виктория увидела кровать, что-то вроде
комода, стул, стол, на столе – таз и кувшин. Улыбчивый Ибрагим поклонился и
внес большущий кувшин с мутноватой горячей водой и жесткое полотенце. А потом с
извиняющейся улыбкой сходил еще куда-то и появился с маленьким зеркальцем,
которое повесил на стене на гвоздик.
Наконец-то можно было помыться! Виктория только теперь
почувствовала, до чего она вымоталась, и устала, и просто заросла грязью.
– Вид у меня, наверно, жуткий, – сказала она себе и подошла
к зеркальцу.
Несколько секунд она смотрела на свое отражение и ничего не
понимала.
Это не она. Не Виктория Джонс.
Но потом разобралась. Лицо было Виктории, знакомое
аккуратное личико. Но теперь она стала платиновой блондинкой!
Глава 19
1
Профессора Понсфута Джонса Ричард нашел в раскопе – тот
сидел на корточках рядом с десятником и осторожно простукивал маленькой киркой
открытый участок стены. На появление коллеги он отреагировал достаточно
спокойно:
– Привет, Ричард, мой мальчик, вот и вы. Мне почему-то
казалось, что вы должны были приехать во вторник.
– Сегодня и есть вторник.
– Да? – равнодушно отозвался профессор Понсфут Джонс. –
Спускайтесь сюда. Что вы на это скажете? Уже вскрылась совершенно здоровая
кирпичная кладка, а мы углубились всего на три фута. По-моему, тут следы
краски. Посмотрите сами и выскажите свое мнение. Мне кажется, находка
многообещающая.
Ричард спрыгнул в раскоп, и в продолжение четверти часа оба
археолога предавались своим сугубо профессиональным удовольствиям.
– Кстати, – сказал между прочим Ричард. – Я привез девушку.
– Да? Какую?
– По ее словам, она ваша племянница.
– Моя племянница? – Профессор с усилием оторвался от
созерцания сырцовой кирпичной кладки. – По-моему, у меня нет племянницы, –
проговорил он неуверенным тоном, как бы допуская, что, возможно, и есть, но он
не помнит.
– Я так понял, что она приехала к вам поработать на
раскопках.
– А, конечно, конечно. – Лицо профессора Понсфута Джонса
просветлело. – Кажется, Вероника?
– Она сказала, Виктория.
– Ну да, ну да. Виктория. Эмерсон писал мне о ней из
Кембриджа. Очень способная девица, по его словам. Антрополог. Только не могу
понять, чем она тут собирается заниматься. А вы?
– Я тоже слышал, что к вам должна приехать молодая девушка,
специалист-антрополог.
– По ее части пока нет ничего интересного. Правда, мы еще только
начинаем. Собственно, у меня было впечатление, что она приедет попозже, недели
через две, но я не особенно внимательно прочел ее письмо, а потом оно куда-то
подевалось, и я теперь не помню, что там было написано. Через неделю приезжает
моя жена, – или через две? – интересно, а ее письмо куда я засунул? – и я
почему-то думал, что Венеция приедет вместе с ней, – но, конечно, я мог все
перепутать. Что ж, прекрасно. Лишний работник будет кстати. Мы каждый день
откапываем уйму керамики.
– А у нее как, все в порядке?
– В порядке? – недоуменно переспросил профессор Понсфут
Джонс. – То есть?
– Ну, никаких там нервных срывов, ничего такого не было?
– Эмерсон, помнится, писал, что она сильно переутомилась.
Дипломная работа или диссертация, что-то в этом роде, но про нервные срывы,
по-моему, речи не было. А что?
– Понимаете, я подобрал ее на обочине дороги, она там
расхаживала, совершенно одна, пешком. Это было, кстати сказать, на том теле, не
доезжая мили до поворота…
– Как же, хорошо помню, – закивал профессор. – Я там
подобрал однажды великолепный черепок из Нузу.
[118]
Это поразительно! Так
далеко к югу, кто бы мог подумать?
Но Ричард устоял против археологического соблазна и
продолжил свой рассказ:
– Она мне такого наговорила! Что будто бы она пошла мыть
голову, а ее усыпили хлороформом, похитили, привезли в Мандали и заперли, а она
среди ночи сбежала. Совершенно невероятная чушь, в жизни ничего подобного не
слышал.
Профессор Понсфут Джонс скорбно покачал головой.
– Да, сугубо маловероятно. Страна мирная, за порядком
смотрят. Безопасность полнейшая.
– Вот именно. По-видимому, она все это сочинила. Я оттого и
спросил, не было ли у нее чего-то с нервами. Знаете, есть такие истерички,
которые вечно что-то придумывают: то священник в них влюбился, то врач к ним
приставал. Еще не оберемся с ней хлопот.
