– Ну конечно люблю.
– Но что это все значит? Расскажи мне, Эдвард. Чтобы я могла
понять.
– Мы строим новый мир, Виктория. Он возникнет из обломков и
праха старого мира.
– Расскажи.
Он принялся рассказывать, и она поневоле была захвачена
удивительной мечтой. Порочные обитатели старого мира обречены уничтожить друг
друга. Жирные старики, думающие только о прибылях, стоящие на пути прогресса. И
тупые фанатики-коммунисты, стремящиеся устроить на земле свой марксистский рай.
Будет тотальная война, тотальная гибель. А затем – новые небеса и новая земля.
И на ней – горстка избранных, существа высшего порядка: ученые, агрономы,
администраторы – молодые красавцы вроде Эдварда, Зигфриды
[128]
Нового Мира. Все
юные, все уверенные в своем высоком предназначении. Когда по земле прокатится
волна гибели, придут они и продолжат историю.
Безумство, но безумство созидательное. В мире разгромленном,
распадающемся нечто в этом духе может произойти.
– Но подумай обо всех бедных людях, которые должны будут для
этого погибнуть, – сказала Виктория.
– Ты не понимаешь, – ответил Эдвард. – Они не имеют
значения.
Не имеют значения – вот вера Эдварда. И ей вдруг неизвестно
почему подумалось о простых глиняных горшках трехтысячелетней давности, побитых
и замазанных битумом. Они как раз и имеют значение, различные предметы
ежедневного обихода, и семья, для которой надо готовить пищу, и четыре стены,
ограждающие семейный очаг, и скромные домашние ценности. Все эти тысячи простых
людей, которые занимаются своими проблемами, обрабатывают свою пашню, лепят
горшки и воспитывают детей, смеются и плачут, встают утром и ложатся спать
вечером, это они как раз и имеют значение, а не «ангелы» со злыми лицами,
затеявшие строить новый мир и не думающие о жертвах.
Виктория осторожно, понимая, что сейчас, здесь, ей угрожает
смертельная опасность, проговорила:
– Эдвард, ты – удивительный! А как же я? Какое я могу
принять участие?
– А ты хочешь помогать? Ты поверила?
Но она проявила благоразумие. Внезапное и полное обращение –
это было бы чересчур.
– Я, мне кажется, поверила в тебя. И что ты мне велишь,
Эдвард, я все исполню.
– Умница, – похвалил он.
– Тебе ведь для чего-то понадобилось, чтобы я сюда
прилетела? Была же какая-то причина?
– А как же. Помнишь, я тебя тогда сфотографировал?
– Помню.
(Дурища, выругала себя Виктория, нос задрала и рот
разинула!)
– Меня поразил твой профиль. Потрясающее сходство! И я
сделал снимки, чтобы удостовериться.
– Сходство с кем?
– С одной женщиной, которая нам страшно вредит. По имени
Анна Шееле.
– Анна Шееле, – недоуменно повторила Виктория. Вот уж
неожиданность! – Она похожа на меня?
– В профиль – просто одно лицо. И что интересно, у тебя
слева на верхней губе есть небольшой шрам…
– Это я в детстве скакала на деревянной лошадке и упала. А у
нее ушки торчали, острые такие, я и разрезала себе губу. Но он мало заметен,
если запудрить хорошенько.
– И у Анны Шееле такой же шрам и в том же самом месте. Это
очень ценно. Рост и фигура тоже более или менее одинаковые. Она постарше, но
всего лет на пять. Основное различие – волосы, она блондинка, а ты брюнетка. И
совсем другая прическа. Глаза у нее будут посинее, но это неважно, в темных
очках не разберешь.
– И тебе из-за этого нужно было, чтобы я приехала в Багдад?
Потому что я на нее похожа?
– Да, я подумал, что такое сходство может… может оказаться
полезным.
– Поэтому ты все и устроил… А Клиппсы? Кто они?
– Никто. Просто выполняют, что им велят.
У Виктории по спине пробежал холод. Его безразличный,
лишенный всяких эмоций тон как бы подразумевал, что ему обязаны слепым
послушанием. Вообще в их безумном замысле есть многое от религии, подумала
Виктория, Эдвард – сам себе бог, и это ужаснее всего.
Вслух она сказала:
– Ты тогда объяснил мне, что Анна Шееле у вас главный
начальник. Царица пчел.
– Должен же я был тебе что-то сказать, сбить со следа. А то
ты столько всего уже пронюхала.
«Если бы не случайное сходство с Анной Шееле, тут бы мне и
конец», – подумала Виктория. Она спросила:
– А кто она на самом деле?
– Она доверенный секретарь Отто Моргенталя, американского и
международного банкира. Но это еще не все. У нее потрясающий финансовый ум. И
есть основания подозревать, что она выследила многие наши финансовые операции.
Три человека представляли для нас угрозу: Руперт Крофтон Ли, Кармайкл – с этими
уже покончено, остается Анна Шееле. Ее прибытие в Багдад ожидается через три
дня. Но пока что она исчезла.
– Исчезла? Где?
– В Лондоне. Словно сквозь землю провалилась.
– И никто не знает, куда она делась?
– Дэйкин, возможно, знает.
Но и Дэйкин не знает. Виктории это известно, а Эдварду нет.
Где же Анна Шееле может быть?
Виктория спросила:
– И у вас даже предположений нет?
– Есть некоторые предположения, – ответил Эдвард.
– Какие?
– Анна Шееле во что бы то ни стало должна присутствовать на
конференции в Багдаде, а начало конференции, как ты знаешь, назначено через
пять дней.
– Так скоро? Я понятия не имела.
– Мы держим под надзором все въезды в страну. Она, конечно,
приедет не под собственным именем. И не на правительственном самолете. У нас
есть каналы, по которым мы в этом удостоверились. И мы проверили все списки
частных пассажиров всех авиалиний. На «Британской заграничной авиации»
зарегистрирована некая Грете Харден. Мы прошлись по ее данным в Англии – такого
человека не существует. Имя вымышленное, указанный адрес неверный. Наше
предположение, что Грете Харден это и есть Анна Шееле. – Он добавил: – Ее
самолет прибывает в Дамаск послезавтра.
– И что потом?
