– Счастлив видеть вас снова в Лондоне, мисс Шееле. Мистер
Моргенталь тоже пожаловал?
– Нет.
– Я подумал, у нас есть один превосходный «звездный» сапфир
– я знаю, он интересуется крупными сапфирами. Может быть, вы согласитесь
взглянуть?
Мисс Шееле выразила согласие, полюбовалась сапфиром и
обещала непременно доложить о нем мистеру Моргенталю. После чего снова вышла из
магазина на Бонд-стрит, и тогда нарядная молодая дама, разглядывавшая клипсы,
пробормотав, что прямо не знает, на чем остановить выбор, тоже вышла следом за
нею.
Серый «Стандард» к этому моменту сделал круг по
Графтон-стрит и по Пикадилли и как раз снова оказался на Бонд-стрит. Но дама
его даже не заметила.
Анна Шееле свернула под Аркаду и вошла в цветочный магазин.
Заказала три дюжины роз на длинных стеблях, чашу крупных душистых фиалок,
дюжину веток белой сирени и вазу мимозы. И дала адрес, куда доставить.
– Двенадцать фунтов восемнадцать шиллингов, мадам.
Анна Шееле расплатилась и ушла. Посетительница, вошедшая
следом за ней, только справилась о цене букета примул, но купить ничего не
купила.
Анна Шееле перешла через улицу, свернула сначала на
Берлингтон-стрит и еще раз – на Сэвил-роу.
[26]
Здесь она вошла в портняжное
ателье, где шили, вообще говоря, на мужчин, но в порядке исключения иногда
снисходили до того, чтобы скроить костюм для особо привилегированных
представительниц женского пола.
Мистер Болфорд приветствовал мисс Шееле с сердечностью,
причитающейся самым дорогим заказчикам, и на обозрение были представлены
разнообразные ткани для костюма.
– К счастью, я могу гарантировать вам экспортное исполнение.
Вы когда едете обратно, мисс Шееле?
– Двадцать третьего.
– К этому сроку мы вполне успеем. Морем, надеюсь?
– Да.
– А как обстоят дела в Америке? У нас тут очень прискорбно,
очень прискорбно. – Мистер Болфорд покачал головой, как врач у постели
пациента. – Все, понимаете ли, делается без души. Люди разучились гордиться
хорошей работой. Знаете, кто будет кроить ваш костюм, мисс Шееле? Мистер
Лэнтвик. Ему семьдесят два года, но он у меня единственный, кому можно доверить
раскрой для наших лучших заказчиков. Все же остальные…
Мистер Болфорд решительно отвел «остальных» своими пухлыми
ручками.
– Качество! – продолжал он. – Вот чем славилась эта страна.
Качеством! Никакой дешевки, безвкусицы. Когда мы беремся за массовую продукцию,
у нас не получается, что верно, то верно. На этом специализируется ваша страна,
мисс Шееле. А наше дело, не устаю повторяться, – качество. Не жалеть времени,
не жалеть труда и создавать такие изделия, которым во всем мире не сыскать
равных. Так когда назначим первую примерку? Ровно через неделю? В одиннадцать
тридцать? Благодарю вас.
Чуть не ощупью пробравшись в архаичном сумраке между штуками
сукна, Анна Шееле снова вышла на свет божий, остановила такси и возвратилась в
отель «Савой».
[27]
Другое такси, стоявшее на противоположной стороне улицы, уже
занятое смуглым тщедушным пассажиром, двинулось следом, но к парадным дверям
«Савоя» не свернуло, а объехало здание по Набережной и здесь подобрало
коротконогую толстуху, вышедшую из служебного входа.
– Ну как, Луиза? Обыскала номер?
– Да. Ничего нет.
Анна Шееле пообедала в ресторане. Для нее был резервирован
столик у окна. Метрдотель любовно справился о здоровье мистера Моргенталя.
Пообедав, Анна Шееле взяла у портье ключ и поднялась в свой
номер «люкс». Постель была застлана, полотенца в ванной свежие, нигде ни
пылинки. Анна подошла к двум легким чемоданам, составлявшим весь ее багаж. Один
был заперт, другой нет. Она бросила взгляд на содержимое незапертого чемодана,
потом достала ключик и отперла второй. Все аккуратно уложено, все на своих
местах, ничего не сдвинуто, не потревожено. Поверх вещей – кожаный портфель. В
нем – маленькая «лейка» и две кассеты с пленкой. Обе коробочки запечатанные, не
вскрытые. Анна провела ногтем по крышке футляра, открыла фотоаппарат. И слегка
усмехнулась. Почти невидимый светлый волос, который она там положила, исчез.
Она ловко насыпала на блестящий кожаный бок портфеля белого порошка, сдула –
кожа осталась блестящей и чистой. Ни одного отпечатка пальцев. А ведь она
сегодня утром, после того как смазала брильянтином свои гладкие льняные волосы,
бралась за портфель. На нем должны были остаться отпечатки пальцев, ее
собственных.
Она усмехнулась еще раз.
«Хорошая работа, – пробормотала она про себя. – Но не
слишком…»
Быстро уложив в сумку вещи для ночевки, она снова спустилась
вниз, подозвала такси и дала водителю адрес: Элмсли-Гарденс, 17.
Это оказался маленький, довольно невзрачный домик в районе Кенсингтона.
Анна заплатила таксисту и взбежала по ступенькам к облупленной парадной двери.
Нажала кнопку звонка. Прошла минута, другая. Наконец дверь отперла пожилая
женщина, у которой было настороженное выражение лица, тут же сменившееся
приветливой улыбкой.
– То-то мисс Элси будет рада вас видеть. Она в кабинете.
Только тем и держится, что вас ждет.
Анна быстро прошла по полутемному коридору в глубь дома и
открыла одну из дверей. Комната была тесная, уютная, с большими старыми
кожаными креслами. В одном из кресел сидела женщина. При появлении Анны она
вскочила.
– Анна, родная.
– Элси.
Они нежно расцеловались.
– Все уже условлено, – сказала Элси. – Я ложусь сегодня.
Будем надеяться, что…
– Спокойнее, Элси, – ответила ей Анна. – Все будет в полном
порядке.
2
Тщедушный смуглый господин в макинтоше
[28]
вошел в будку
телефона-автомата на станции метро «Кенсингтон – Хай-стрит» и набрал номер.
– Граммофонная фирма «Валгалла»?
– Да.
– Говорит Сэндерс.
– «Сэндерс, Начальник реки»?
[29]
А какой реки?
