– Не понимаю… Ну все бывает в жизни. А тут прямо какая-то братская ненависть. Странно для близнецов. Ир, скажи?
– А что говорить-то? Может, Маринка действительно повод дала?
– Да какой там повод! – вскинулась Маринка. – Хотя… повод был. Сашка меня и до свадьбы-то доставал. Ну не любила я его. Если заметили, у братьев глаза разного цвета – у Юры серые, у Саши серо-синие. Может, поэтому у них и взгляды на жизнь разные. Юрка – бессребреник и добряк, Сашка, родившийся на пару минут раньше брата, – циник и эгоист. В день нашей регистрации прикатил на машине в белом, как у Юрки, костюме, с букетом цветов… Некогда было ему в глаза смотреть. Тем более что он в темных очках был. Словом, в суматохе я не разобралась. С порога заявил, что время регистрации передвинули на два часа раньше. Ну вспорхнула и полетела… За мной подруги бежали, так Сашка им на прощание рукой помахал. Таксист, гад, как его ни упрашивала, так и не остановился. Я об Сашку весь букет исхлестала – свадебный веник получился, но он только ржал. Выскочить мне удалось лишь на Киевском шоссе. Там перед поворотом в аэропорт «Внуково» пост ГАИ. Таксист притормозил, Сашка зазевался, я и заголосила. Попыталась вырваться. На счастье, мое стремление гаишник заметил, такси остановил. Такое было!.. И все-таки мы с Юркой расписались, правда, во Дворец бракосочетания Юрочка меня привез «краше» некуда: без фаты, платье драное, на голове «воронье гнездо», косметика в основном на рукавах, на лице только ее пугающие следы… Не дал даже умыться и переодеться. Ничего, поахали, поохали, поворчали, но расписали. Ой, как вспомню… Давайте лучше по деревне пройдемся.
Мы с Наташкой недоверчиво переглянулись.
– Страсти! – подвела итог подруга. – Африканские. Со среднеазиатским и кавказским уклоном. Судя по меткому выражению «что у пьяного на языке, то у трезвого на уме», Александр Сергеевич до конца не перебесился. А твоя свекровушка и до самой смерти не простит тебе роль черной кошки, пробежавшейся между братьями.
– Мама, а бабушка очередной раз умерла, – входя в кухню, сообщила Юлька и направилась к холодильнику. – Ну скажи ты ей, сколько можно? Мне, конечно, блинчиков не оставили. А Данька не вернулся?
Забыв, зачем шла к холодильнику, Юлька застыла у окна.
– Похоже, у твоей бабули появилось стойкое пристрастие к игре «А ну-ка оживи!» – Наташка зевнула и лениво потянулась. – Не надо ей мешать, она развлекается, как умеет. В ее годы это простительно.
– Господи, ну почему она не подберет себе другого занятия! – схватилась за виски Маринка. – Юля, разогрей себе сама все, что сочтешь нужным. И мне с тобой надо серьезно поговорить. Будь добра, никуда из дома не выходить. Мы ненадолго отлучимся к соседям. До приезда няни следует обеспечить бабушке надлежащий уход. Я сейчас к ней загляну.
– Не стоит. Ничего хорошего не увидишь, – не оборачиваясь, проронила Юлька.
– Я сама загляну, – успокоила я Маринку, заметив, как дрожит в ее руках кухонное полотенце. Вне сомнения, бедняжке надо серьезно заняться своим психическим здоровьем.
– Ты с Дамой не справишься.
Наташка предприняла слабую попытку встать с табуретки, но охотно смирилась со своим сидячим положением.
– Главное, под ее волшебную палочку – клюку не попадай.
Я нетерпеливо отмахнулась и побрела в комнату Светланы Никитичны с твердым намерением высказать ей то, что накипело. Если она в своем уме, очень хорошо все поймет, а не в своем – тем более хорошо, не запомнит моих резких слов. К моему удивлению, сзади, не выказывая никаких намерений на обгон, плелась Юлька. Наверное, не хотела слушать вступление к обвинительной речи матери.
Дверь в комнату была приоткрыта. Я машинально оглянулась на Юльку, и она, почему-то шепотом, пояснила, что, уходя, плотно прикрыла за собой дверь. И предложила вернуться обратно. Также шепотом я отказалась и уставилась на дверной проем. Очень хотелось принять предложение Юльки.
– Еще чего! – громогласно заявила оторвавшаяся в конце концов от стула и догнавшая нас Наташка. – С какой стати вы тут расшипелись? – И первой вломилась в комнату.
Судя по тому, что она не вылетела обратно, а подбоченясь, принялась с порога напоминать Даме, сколько ей лет (мол, в таком возрасте так долго и на одну тему не шутят), все было в порядке, бабуля очередной раз благополучно ожила. Мы с Юлькой спокойно зашли в комнату.
– Нахалка какая!
Не считаясь с возрастом Дамы, о котором только что упоминала, Наташка решительно прошагала вперед и бесцеремонно потрясла сидевшую в кресле к нам спиной бабушку за плечо. Встряска дала результат, только не тот, которого мы ожидали. Светлана Никитична наклонилась вперед, медленно повалилась на пол и улеглась на бочок. Большого грохота не было. Шум падения заглушил старый ковер.
Наташка с Юлькой заорали на всю деревню. Мне пришла в голову дурацкая мысль спросить у девушки, не пела ли она в детстве в школьном хоре. Как Наталья Николаевна. И эта проклятая мысль так крепко засела в моей голове, что я совершенно равнодушно смотрела на мертвое тело бывшей юбилярши. Одним выпученным до невероятных размеров глазом она невидяще буравила плинтус пола. Вторая половина лица была прижата к полу. С темных, мелированных временем редкими нитями седины волос слетела гребенка, и они в беспорядке рассыпались по плечам, но не смогли полностью скрыть раздувшуюся шею, а видимая часть лица… Короче, эту часть лица я сразу же решила забыть. И до сих пор забываю. Получается плохо. С юмористической точки зрения к коварству смерти не подойдешь – всегда страшно.
Несмотря на обоснованность, дуэт двух «сирен» имел тяжелые последствия. У Маринки случился сердечный приступ. Она потеряла сознание именно в тот момент, когда собиралась вынести мусорное ведро – не квартира со всеми удобствами, включая мусоропровод. Значительная часть кухни превратилась в свежую компостную кучу. Маринку по праву следовало считать главным ее украшением.
На улице у Димки с Борисом дрогнула в руках срединная часть деревянной лодки и вместо багажника улеглась на спину не вовремя споткнувшегося от крика любимой и растянувшегося рядом с машиной Даньки. Результат – травмы спины в области правой лопатки, плеча, коленок, локтей и, разумеется, носа парня. Корзина с тремя белыми грибами, которую добытчик нес домой в качестве доказательства своей хозяйственности, с лету угодила Димке в физиономию, но он инстинктивно, наотмашь отправил ее Борису. Не ожидая такого подвоха, Борис Иванович попятился к крыльцу, где был окончательно сломлен подвернувшимся под ноги Басурманом. Денька рванула было за ним, но прижатый Данькой к земле поводок не пустил. Сверху же их обоих фиксировала третья часть лодки. Взвыв от досады, псина зашлась в диком лае.
Ксения и братья Брусиловы даже не проснулись.
8
Следственная бригада прибыла точно по расписанию. Прямо к моменту пробуждения Александра Сергеевича, Юрия Сергеевича и девушки Ксении, к нашему удивлению имевшей статус сожительницы, а не законной жены Брусилова-старшего. Именно поэтому она попросила следователя не впутывать ее в семейные разборки Брусиловых со смертельным исходом. Она просто-напросто составила компанию одинокому холостяку Александру Сергеевичу в поездке на мамин юбилей.
