– Гм, гм… – неопределенно проронил муж.
– Просто я, в отличие от Димы, не очень одета, – смущенно пробормотала я и перевела стрелки на Маринку. Ей-то чего реветь?
– А чему ей радоваться? Собрались с Юркой дачу продавать.
4
Испытывая терпение окружающих, трясясь от волнения, я вертела к руках серебристый, плотно запаянный пакет, ловко отбивая все попытки его перехватить. Давно уже остались позади сомнения в порядочности наших действий. Кстати, обсуждались они в процессе блокирования двери более-менее подходящими подручными средствами. В первую очередь тумбочкой. На нее водрузили спортивную сумку, набитую нашими с Димкой вещами. Сверху для надежности я водрузила свои тапки. И Димон, и Борис меня не поняли, зато поняла Наталья и в знак поддержки хлопнула ресницами. Мне просто хотелось немного разрядить напряженность обстановки.
Ночь выдалась на редкость душная, но, не считаясь с этим, мы наглухо закрыли и занавесили окно. Для верности на подоконник водрузили вновь посаженную на свое место герань. Вдруг кто-то предпримет попытку неслышно открыть створки окна.
Горшок не имел отверстия для стока воды, что обеспечило сохранность найденного под ним пакета. Двойное дно сработало прекрасным сейфом. Несмотря на это, пакет сам по себе был непромокаемым. Размером чуть больше обыкновенного конверта. Судя по плотности, внутри что-то находилось. Скорее всего, один-два свернутых вдвое (при малом формате) листа бумаги. Почему-то мне казалось, что эти листы – тетрадные.
Так получилось, что я дотянула до того момента, когда вся троица, обуздав любопытство, пришла к окончательному решению – не вскрывать пакет в отсутствие Брусиловых. Наверное, сказывалась нарастающая духота в комнате. Я же никак не могла расстаться с упаковкой, все время приходил на ум пропавший лом.
– Ну, все! – дал отмашку Борис. – Разбираем баррикаду. Лично я уверен, что в пакете завещание Светланы Никитичны. Не зря же она просила Александра приехать вместе с женой. Хотела собрать вместе членов семьи и объявить им свою волю.
– Да она только и делала, что без конца объявляла свою волю. Правда, в основном Маринке, – фыркнула Наташка. – А вы уверены, что Брусиловы обрадуются очередному несвоевременному подъему? У меня бы точно начался спад. Виновники спадали бы со ступенек лестницы, кто как сумеет.
– Отложим это мероприятие до утра, – предложил Борис. – А пакет пусть полежит у кого-нибудь под подушкой.
– Ирина, дай-ка мне его сюда. – Димка протянул руку, и я треснула по ней ладонью.
– Не думаю, что внутри завещание Светланы Никитичны. Если оно оформлено в нотариальном порядке, наследники все равно узнают о нем после ее смерти. Стоит ли в таком случае старательно прятать второй его экземпляр? Допустим, там хранится «яблоко раздора» между братьями. Тогда какова должна быть ценность наследства? Светлана Никитична, дожив до девяностолетия, сама в деньгах не купалась и не купала в них сыновей. Сашка с Маринкой с покупкой этой дачи в долгах как в шелках. Мне кажется ей просто нечего завещать. Скорее всего, она хотела просто примирить братьев-близнецов. А с пакетом… Да как скажете! До утра, так до утра. Только мне не хочется прятать его под свою подушку. Димуля, может, повесим его тебе на шею?
– Сначала отдай пакет, я сам разберусь.
Я покорно протянула сверток мужу, но в самый последний момент отдернула руку, приведя в свое оправдание пропажу лома. Димка всерьез обиделся, и я просто вынуждена была навязать ему передачу. Не сама, конечно. Мой вклад в это действо скромный – зазевалась, благодаря чему Наташка исподтишка выхватила у меня источник раздора и со словами: «Иришка оченно извиняется» – сунула его Димке под подушку: обиженный Дмитрий Николаевич просто не взял бы его в руки.
Борис принялся освобождать выход, а я отправилась открывать окно, не забыв опустить на пол герань.
Вместе с порывом свежего воздуха в комнату проникло слабенькое мяуканье.
– Басурман, Басурман… – позвала я котяру, – дуй сюда.
Мяуканье участилось, но стало совсем слабеньким.
– Не дует… – растерянно пожаловалась я.
Участие к коту проявила только Наташка.
– Может, его собаки потрепали? Вспомни, как долго не появлялся. Где-нибудь отлеживался. Надо принести бедолагу. Не оставлять же на съедение маньякам. Если приполз, значит, надеется выжить. Только бы не придавить!
«К-куд-да!!!» в исполнении Бориса запоздало. Наташка уже сиганула в окно. Было достаточно светло, чтобы опасаться газонокосильщиков.
– Туда… – Я все-таки ответила на вопрос непонятливого Бориса и приготовилась прыгнуть следом, но меня остановило обещание мужа не открывать входную дверь. С него, пожалуй, станется. Впрочем, ерунда! Не будет он рисковать своим счастьем. То бишь мною.
– Открой мне дверь, – раздалось снизу. – По-моему, Басурман чуть живой. Как будет по-твоему, определим на кухне…
Басурман показался целым и невредимым, но при этом он совершенно не мог ходить. Кое-как опираясь на передние лапы, подволакивал к ним задние, упорно двигаясь в направлении холодильника. Насыпанный в миску сухой корм и свежая порция воды его не прельстили.
– Надо налить ему молока, – нахмурилась Наташка и достала открытую упаковку. – Блин! Даже в деревне пьют стерилизованный заменитель.
Кот остался к молоку равнодушен, и, завалившись на бок, пытался открыть лапой дверцу холодильника.
– Не знаю, что этому гурману надо! – рассердилась подруга. До слез. Значит, от великой жалости к животному.
– А пусть он сам выберет, – расстроено предложила я. – Вдруг это его последнее желание…
Басурман благодарно мяукнул. Наташка распахнула дверцу настежь. К нашему великому удивлению, кот усиленно задышал и активно пополз не к богатому внутреннему содержанию холодильника, а к пристроившейся на дверце в самом низу упаковке с надписью «Валокордин». Именно эту коробочку он безуспешно пытался добыть.
– О как! – отметила Наташка. – Это у него после валерьянового загула сердце отказывает. Давай попробуем плеснуть ему в молоко. Наверное, хуже не будет. Учитывая его вес… Думаю, трех капель достаточно.
Басурман с жадностью лакал «коктейль». Не отрывался от плошки даже тогда, когда мы пытались отодвинуть ее в сторону, чтобы закрыть холодильник. Так мы и оттаскивали их вместе. Под стол. Там же Басурман и заснул, предприняв перед этим мужественную попытку умыть лапами мордочку. Кое-как она ему удалась.
Решив не тревожить спящего кота своим чаепитием и пожелав ему и себе спокойных ночей на будущее, мы разошлись по комнатам.
Новая волна неприятностей нахлынула прямо с утра. Вначале Брусилову-старшему позвонила мама Ксюши и пообещала приложить все силы и средства к тому, чтобы он получил пожизненное заключение за убийство ее кровиночки. Александр Сергеевич больше слушал, чем говорил. А если и говорил, то только то, что понимает всю меру своей ответственности за жизнь девушки и, не являясь убийцей, готов к чему угодно, если эта мера в какой-то, пусть даже малой степени облегчит страдания Ираиды Павловны. Но сначала он вычислит настоящего убийцу и задушит его своими руками, ибо пожизненное заключение для этого выродка просто подарок.
