Письмо деда отец передал Антону только накануне своей смерти от неизлечимой болезни. При этом не был уверен, что оно вообще пригодится. Мать – Нина Михайловна ничего не сообщила о спрятанных документах отца, а искать сводных дядей отец Антону не советовал, поскольку Светлана Никитична не сделала ни одной попытки помочь им с братом тогда, когда они в этом особенно нуждались.
– Юленька, – заискивающе заговорила Маринка, – пойми, время такое было. Светлана Никитична, возможно, боялась за твоего папу и дядю. Ее ведь тоже могли арестовать.
– Да. Но это не было временем сталинских репрессий. И она дожила до девяноста лет, а бабушка Антона всего до сорока двух. Только не говори мне про диссидентство. Это из другого драматического спектакля нашей Родины.
– А ведь мать, как и отец, – биохимик по профессии. В геронтологию окунулась где-то на пятом десятке, – словно не слыша нарастающей перепалки, заявил Юра и поднял указательный палец. Все невольно уставились в потолок. – До этого момента она считалась известным специалистом в области биохимии. – Рука Юрика безвольно опустилась, все покорно уставились на его сжавшийся кулак.
– Ну и что? – заартачилась Наташка, первой осознав, что ничего хорошего не увидела. – Давно уже ясно, что ваша матушка, пользуясь наработками покойного Сергея Ивановича, изобрела для себя и Басурмана эликсир молодости. Успешно обошлась без второй части его труда, находившейся у Нины Михайловны.
– Вот и сбылось предсказание Сергея Ивановича, – встряла я. – Не зря же она, имитируя плохое самочувствие, потребовала немедленного съезда с сыном. Очевидно были соответствующие звонки или даже визиты весьма заинтересованных ее разработками лиц. Дети подросли, вот она и пустилась во все тяжкие. Я имею в виду научные изыскания. Не может быть, чтобы кто-то из знакомых или коллег не подозревал, чем она занимается. В ходе своей работы наверняка была вынуждена кого-то о чем-то просить. И наконец, для этого нужны были деньги!
– В деньгах она не нуждалась, – растерянно пояснила Маринка и в поисках поддержки оглянулась на мужа.
– Однозначно! – отрезал он. – Отмахивалась от нашей помощи, как от чумы. Ссылалась на то, что ей и свои-то сбережения девать некуда. Время от времени снимала пенсию, ухитрялась заказывать даже довольно не дешевые продукты, еще и нас угощала. Пенсия – это же гроши, как ей удавалось это? Я Маринке мать в пример приводил.
– Ну, ладно. Ваши денежные расчеты меня совершенно не касаются, – зевнула Анна Петровна. – Я, пожалуй, пойду, сейчас хороший фильм начнется.
– Надо же, как крепнет благосостояние наших пенсионеров! Хоть и прямо пропорционально разного рода подорожаниям, но было бы хуже, если бы вообще не росло. Теперь пенсионерам деньги девать некуда, что ли? Перевелись финансовые пирамиды? Даже не завидуют друг другу, – порадовалась я, отмечая звук удаляющихся нянюшкиных шагов по коридору. – Ну а сейчас все-таки поднапрягитесь и еще раз припомните историю с приобретением этой дачи. Только в деталях! А я позвоню следователю. Надеюсь, Вас. Ник. хорошими фильмами по телевизору не интересуется, но если и интересуется, горечь расставания с телеэкраном не будет долгой. Постараюсь уболтать побыстрее. – С этим и выскочила на крыльцо, слыша вслед нелестное сравнение с блохой. Неподкованной. Муж определенно стал забываться. Я тут же успокоилась. Раз человек выбрал себе в жены блоху и не намерен с ней разводиться, кто он сам после этого? Ясное дело – блох!
2
Василий Николаевич оказался на редкость словоохотливым. Долгое время мешал мне вставить хоть одно слово – рассказывал страшный сон, в котором ему являлась вся наша большая компания и не давала глаз сомкнуть. Только, можно сказать, выдалась возможность лечь пораньше!.. Никакого сверхъестественного интереса у него моя просьба не вызвала, именно поэтому он меня и отослал с ней к когда-то погибшей в доме Брусиловых женщине – вот у нее, мол, и спрашивайте. Не помню, что я ему пожелала. Но точно, не спокойной ночи. Как раз с этим напутствием я проводила покидавших дом братьев Брусиловых. Оба отправлялись на ночевку в летний домик. В тесноте, учитывая нахождение в нем еще Даньки с собакой, но не в обиде. Обидно было только мне. По-хорошему же просила Брусиловых вспомнить детали покупки дома. Неужели тоже не воспринимают меня всерьез? А может, воспринимают, но как блоху?
Обида схлынула, когда вернулась назад и старательно закрыла дверь на ключ. Столь необходимые мне детали под патронажем Наташки усиленно вспоминала Маринка. Я только не поняла, зачем подруга держит в руках деревянную фигню для отбивания мяса. Больше никого на кухне не было. Впрочем, назначение молотка быстро разъяснилось.
– Вот: хотела снабдить братьев отбойным молотком – отбиваться от Газонокосильщика. Больше вроде бояться некого. Пока тебя не было, мы разобрались с «привидением» и решили, что оба Брусиловых приняли за него нашего Лешака. Юрка пообещал задушить его голыми руками.
Кивнув в знак одобрения, я все-таки отметила, что неплохо бы пойти на нечистую силу в перчатках и ткнула мобильником в сторону Маринки, вскочившей при моем появлении:
– У тебя сохранился номер телефона бывших хозяев этого дома?
– Д-да! – слегка запнувшись, отрапортовала она.
– Значит, так: звонишь им и любыми путями просишь уточнить данные мужика, у которого они, в свою очередь, приобрели это чертово болото. Причем немедленно! Мне надо знать, где работала его погибшая жена.
– Почему болото? – опешила Маринка.
– Потому что всех нас в свою трясину засосало!
– А почему немедленно?
– Дай сюда свой мобильник! – не выдержала Наташка. – Я и то все с полунамека поняла. Ну куда ты, несчастная! Вот же он, тебе карман оттопыривает!
Наташка нырнула рукой в карман старой рубашки, в которой красовалась Маринка, и, основательно надорвав его, вытащила телефон.
– На какую букву ты их послала в телефонную книжку?
– На букву «Полил».
– Совсем плохая… Ну так и быть, проверим… «Полила» нет. Есть «Пол. Ил.».
– Ну правильно! Полина Ильинична. Кашеваровы они. Давай сюда телефон.
Наташка отмахнулась от протянутой Маринкиной руки, нажала на кнопку соединения и, спустя несколько секунд, уже передавала Полине Ильиничне горячие приветы от Мариночки и Юрочки. От их же имени приглашала обоих супругов на похороны внезапно скончавшейся на даче мамы Юрочки. Самолично передать приглашение не могут – уж очень убиваются.
– Да они же мать даже ни разу не видели! – хватаясь за голову, прыгала вокруг Наташки Маринка.
– Им крупно повезло! Не волнуйся. На похороны они не поедут, а почему бы не сделать людям приятное – подтвердить, что они не зря избавились от проклятого дома, – пытаясь остепенить Маринку, внушала я ей очевидное и вероятное.
Пока я ее успокаивала, Наташка успела выложить Кашеваровым основания, по которым всем нам срочно понадобился номер телефона человека, у которого они приобрели дом. Дело в том, что его покойная жена (а кто же еще?) постоянно беспокоит всех нас в ночное время. Может, он захочет с ней встретиться? Очевидно, не все она ему высказала при жизни. А то на днях приедет священник и есть опасения, что после обряда освящения дома сеанс связи больше не состоится.
