– Никакого! – решительно сказала Наташка и опять оглянулась. Очень далеко, позади нас, тянулось несколько человек.
«А если не откидывать лишние рассуждения?» – мысленно не согласилась я с заключением подруги, а вслух спросила:
– Они любили друг друга?
– Скорее мучили… Это очень давняя история. Классический треугольник – два молодых парня и красивая девчонка, которой нравятся оба. Так получилось, что после окончания Политехнического института отца распределили в захолустье, а друг Казимир, благодаря влиянию своего папы и образованию, полученному в Институте международных отношений, остался сначала в Москве, а затем был направлен за границу. Серафима, заканчивавшая консерваторию, в тот же год выскочила замуж за Казимира. И, только выскочив, поняла, что любит Ленечку. Но разводиться или тайком изменять мужу она не могла. Ленечка тоже не мог предать друга. Казимир вскоре все равно стал мучиться подозрениями по поводу чистоты отношений между женой и другом. И тогда Ленечка женился. Серафима плакала, закатывала истерики и просила его подождать, но Ленечка проявил твердость. Мне было года три, когда встречи отца с Серафимой возобновились. И чем старше я становилась, тем больше мучилась. Серафима обещала бросить мужа только после того, как отец разведется с мамой и я подрасту. В четырнадцать лет я была готова убить ее своими руками. Отец действительно стал свободен, а Серафима – нет. Слишком хорошо ей жилось при упакованном муже. Вот только Бог ее наказал – детей не было. Отец очень любил меня. Но Серафиму любил больше. Наверное, так же, как моя мама – его. А потом эта авария на дороге, в которой погиб Казимир. Родственники обвинили в ней отца, заехавшего к Лопуховым на своей машине из пансионата, где мы всей семьей отдыхали. Якобы Казимир попросил его одолжить машину для поездки в Туапсе. Его собственная некстати сломалась. А отец, перед тем как Казимиру уехать, регулировал тормоза. Серафима сама слышала, что отец не хотел давать Казимиру машину, успокоился только тогда, когда рядом с ним села Янка, обещавшая не давать гнать машину на большой скорости. Только Яна почти тут же вернулась – они с Казимиром Ильичем крупно поссорились…
Дарина неторопливо вела свой рассказ, а я думала, насколько сложна и запутана порой жизнь каждого из нас. Смерть Казимира породила у Леонида новые надежды. А Серафима категорично заявила, что не может изменить светлой памяти мужа. Но стоило Леониду отдалиться, как она тут же призывала его «к ноге». Как собака на сене. Интересно, что мучило ее до такой степени, что она, в свою очередь, мучила Леонида Сергеевича?
– Через три года после смерти мужа Серафимы умерла мама. – Дарина сделала небольшую паузу. – Мне пришлось дать ей слово, что никогда не брошу отца. Смотрите, какой красивый куст! Почти дерево, – Дарина показала рукой в сторону раскидистого кизила.
Тропинка довольно круто спускалась вниз. Кроны деревьев смыкались над головой. Было прохладно. От земли тянуло влажностью. Зазевавшись на куст кизила, краснеющий ягодами, я оступилась и, чтобы не съехать вниз, схватилась за какую-то ветку, оказавшуюся на редкость колючей. От неожиданности ойкнула, перепугав Наташку. Та уехала одной ногой вниз, изобразив полушпагат и невольно уцепившись за меня. А я так и держалась за шипованную ветку.
– Кажется, мы свернули не туда, куда надо… – растерянно проронила Дарина, пытаясь вернуть Наташкину ногу в исходное положение.
Я продолжала тихонько скулить.
– Здесь темно и сыро, как в могиле, – терзала душу Дарина.
Услышав такую оценку окружающей обстановки, Наташка вспомнила маму и, рванувшись, решительно покатилась вниз. Естественно, прихватив и меня. А я прихватила колючую ветку. Впереди нас, коротко айкая, катилась Дарина.
Вывалились мы на хорошо утоптанную дорогу прямо под ноги собственным детям.
– Надо же! – считая оторванные пуговицы, глухо сказала Наташка. – Это на сколько же мы сократили дорогу! Полкилометра с горы намотали, блин. Не меньше… Слава, оторви мамочку от куста. Вцепилась – не отодрать.
Пока меня убеждали разжать руку и отпустить колючее зеленое растение, я таращилась на расцарапанную ногу Дарины и откровенно удивлялась, почему больно не ее ноге, а моей руке. Полет наяву не прошел даром. Что-то в моей голове стронулось с места. Я вдруг подумала, что Димка перехитрил самого себя – сам того не ведая, отправил нас в западню.
Ладонь саднила даже после того, как из нее вытащили колючки. Дарина прихрамывала. Легко отделавшаяся при скоростном спуске с горы Наташка, запахнув легкий халатик без пуговиц и придерживая его руками, увлекательно рассказывала о сказочной красоте местной флоры, ссылаясь на одни и те же примеры – кизил в ягодах и неопознанный колючий кустарник.
– Ничего, все уже позади, вернемся и залечим раны, – попробовала я утешить Дарину, имея в виду полученные телесные повреждения.
– Да. Надо как-то успокоиться. Но, знаешь, я ее до сих пор ненавижу. Мне даже жаль, что она умерла. Тогда бы я могла ее придушить, – простонала Дарина. – Как думаешь, может, она меня сейчас слышит? Вот, наверное, издевается!
– Не болтай ерунды, – осекла я ее, невольно подумав, что не иначе как душа Серафимы завлекла нас на тропу невезения. За крамольный рассказ и внимательное его прослушивание. – Тебе надо наведаться к психологу, иначе свихнешься. Ненавидеть больнее, чем прощать. Ты, кстати, замужем?
– «Кстати» – нет. Хватило примера мамы.
– Правильно, – услышав мой вопрос и ответ Дарины, заявила подскочившая к нам Наташка. – Все мужики – козлы. Истинно говорю. С некоторыми исключениями. У меня есть одно такое знакомое исключение. Даринка, я тебя с ним познакомлю! Ну что ты сквасилась? А! Это, вероятно, от ноги… Поверь мне, я мужиков насквозь вижу. О! Мы, оказывается, пришли! Надо же! И никаких жертв семейных разборок на газоне не валяется. Может, они все дома штабелями лежат? Или, на наше счастье, осипли? Так, девочки, мальчики, все по комнатам и собираемся на море. Провиант возьмем сухим пайком. Боюсь, здесь кусок в горло не полезет. Дарина, пристраивайся в мою комнату. Куда вам с отцом торопиться? Ему тоже надо в себя прийти. С завещанным креслом разобраться. Будет тебе в Москве на нервы действовать своей тоской. Пусть здесь поживет пару дней. Рядом с бывшим кумиром. Глядишь, родственнички этого кумира и развенчают. Опять же вам обоим легче будет. Куда с такой ободранной ногой в столицу? Да с полуживым от горя отцом на шее. Мы его здесь отдельно от грызунов-родственничков покойницы пристроим.
Дом встретил благостной тишиной. Не слушая возражений Дарины, Наталья сама поволокла ее вещи к себе в комнату. На третьей ступеньке лестницы вспомнила про сына и обрадовалась:
– Лешик, сумку – в нашу комнату, а сам оттуда – навылет. Вам со Славиком вдвоем не будет страшно.
Не согласиться с Натальей трудно. Если не сказать – невозможно. Пока подселенка устраивалась на новом месте, в комнате ребят собрался небольшой совет. Я потребовала держать в тайне содержание завещания, сославшись на приказ Дмитрия Николаевича. Пусть родственнички грызутся между собой без нашего участия.
