Как я отбрыкивалась от приглашения, трудно описать словами! Такой белиберды я, по-моему, не несла с тех пор, как научилась говорить. Поговорка «В огороде бузина, а в Киеве – дядька» придумана не зря. Кто-то из рода человеческого тоже отдыхал умом на моем месте. Димка, настоящий Homo sapiens – человек разумный, ловко во всем разобрался и задал всего один вопрос:
– Я только не понял, при чем тут курица в драных колготках?
Можно подумать, мне это известно… И откуда на холодильнике еще один мобильник? Ах да, это аппарат Алисы, надо ей вернуть. Попозже – все равно она уехала. Пусть это маленькое совершенство отдыхает в Аленкиной шкатулке для драгоценностей. Все равно без дела пролеживает. Что-то у нас мобильников развелось! И вообще разных телефонов…
Антон Васильевич сердится! Этот вывод напрашивался из яростного негодования, которое издавал мобильный телефон, непрерывно звонивший на протяжении моего разговора с мужем и укладывания Алискиного телефона на отдых. Отключившись от радиотелефона, я ласково сказала мобильнику:
– Алло!
Солодов долго шипел и, кажется, сыпал угрозами. Я не слушала – вынимала курицу из СВЧ. Наконец из трубки донеслось нервное:
– Алло! Алло! Слышите меня?
– Теперь уже слышу, – обреченно ответила я. – Не переношу, когда мне угрожают. Тем более ни за что ни про что. Вместо того чтобы сказать искреннее «спасибо» за ту помощь, что оказываю…
– Почему вы отключились?
– Мне звонил муж. Еще не хватало, чтобы вы лезли в мою лично-домашнюю жизнь с курицей в драных колготках! И вообще – ваша история мне надоела. Я хочу жить прежней нормальной жизнью. Иначе не знаю, на что решусь. Вы меня обложили со всех сторон.
– Вот об этом поподробнее. Кто и где вас обложил?
Солодов занервничал. Голос стал напряженным и еще более мерзким – как у мартовского кота. Я струхнула, решив, что сказала лишнее, но раздумывать было некогда.
– На лестничной клетке нашего этажа гуляет какой-то мужик. Я боюсь выносить мусор…
– Он уже не гуляет. Его… тоже вынесли. Мои ребята. Час назад, – мрачно заметил Солодов.
– Да? – легкомысленно удивилась я. – Мне он показался трезвым, самостоятельным человеком. Сам бы вышел. А почему он не сказал, что ваш человек? В следующий раз пусть сразу предупреждает.
– Следующего раза у него не будет. Перевелся в другое место. Незаметно. Кто еще перебежал вам дорогу?
– Если бы перебежал! Мне надоело сидеть приманкой дома – нервы сдают. Никто не звонит, никто не пишет, никто не пристает – кроме вас. Решила выйти в свет – думала, кто-нибудь объявится на воле. Но жестоко ошиблась – кроме ваших орлов… Нет. Один все же был похож на пуделя… Словом, только ваши ребята меня со всех сторон и обложили. Хотя еще один придурок обложил. Только в другом смысле – матом. Это когда чуть не переехал меня своей телегой. Правда, быстро смотался – наверное, решил, что не прав. Есть такие люди, знаете, нахамят, а прощения просить не любят…
– За последнее время кто-то пытался проникнуть к вам домой? – невежливо перебил Антон Васильевич.
– Да! – уверенно ответила я. – Мастер по ремонту электроплит, водопроводчики и собака соседки. Я никого не пустила. У меня кошка тигровой породы.
– К соседям никто не приезжал на постой? Может быть, сверху или снизу?
С ответом я немного помедлила, лицо кинуло в жар.
– По этому поводу ничего сказать не могу. Незнакомцы мне не попадались.
Очевидно, Солодов воспринял мою заминку, как попытку порыться в памяти. И хотя я умолчала о неожиданном соседе Володе, разоблачать меня он не стал. Может, просто не знал о существовании этого Володи?
Дальнейшие слова Солодова меня удивили:
– Ирина Александровна, думаю, на следующей неделе я избавлю вас от свалившейся неприятности. Только будьте благоразумны, ваша жизнь в ваших руках.
Я так и ахнула, рассыпавшись в благодарностях! На радостях поинтересовалась судьбой незнакомца, из-за которого весь сыр-бор и заварился. Может быть, он был еще жив, когда его повезли… в больницу? В душе понимала, что несу чушь. Какая там больница! И едва ли бедняга что-нибудь сказал бандитам. Это ж какую силу воли надо иметь, чтобы перед смертью не побояться дополнительных мучений!
– А если он умер, надеюсь, его хоть похоронили по-человечески?
– Человек имеет имя. У него имени не было. Но его похоронили, если это вас так волнует. Всего наилучшего…
Я уставилась в окно. Казалось, даже машин поубавилось. Относительно тихо. И снег… Надо же, какие крупные хлопья… А как лениво летят… Бедный парень! Лежит теперь в какой-то безымянной яме и числится пропавшим без вести. Даже умирая, не хотел, чтобы ключ достался Солодову. Нет, надо выяснить личность этого несчастного, надо уничтожить змеепитомник «Пантера-С» вместе с «Купавой», обеспечивающей уголовный дизайн. Удобнее всего – привлечь к делу Листратова. Но я не знаю положения Солодова. Если он не боится органов внутренних дел, Листратов станет «огнепальным». Как Аввакум. Правда, они совсем не похожи. Короче, дело замнут. Интересно, души мертвых видят снег? Когда-нибудь я это узнаю. Лучше, если данная тайна откроется как можно позднее. Кстати, грешная душа господина Тимофеева, пусть земля будет пухом его телу, могла бы и подсказать, в каком направлении поиска двигаться. Ей-то теперь далеко не все равно, где находиться – в раю или в аду. Может, и спасется благим деянием.
Подумав об этом, я ощутила резкий порыв холода – открылась форточка, занавески взметнулись вверх, и в кухню влетел холодный ветер, прихватив с собой танцевальную группу снежинок. Элька, мирно спавшая на табуретке, свесив задние лапы, зарычала совсем не по-кошачьи и мигом удрала. Мне стало страшно. Какого черта я помянула этого Тимофеева? Не иначе как примчался сводить со мной счеты. И не нужна мне его заупокойная помощь!
Ветер продолжал бросаться снежинками, но закрыть форточку я не решалась, – пусть душа Тимофеева летит обратно. Обойдусь без его подсказок. Так ей прямо и сказала. Указать правильное направление поиска вовсе не означает пригласить в гости. Надо же, какой наглый тип!
В детстве моя принципиальная коммунистка бабушка тайком от принципиального коммуниста отца заставила меня выучить назубок молитву «Отче наш…». На всякий случай. Не сходя с места, я без запиночки выдала ее три раза подряд. Сквозняк поутих.
– Вот что молитва животворящая делает! – в порыве религиозного экстаза воскликнула я, схватила половник и с его помощью повернула ручку предварительно закрытой форточки. Просто рукой – не достать.
За окном разыгралась метель. Наверное, бесился от злости Тимофеев – и нетленной душой, и бренными останками.
Я протерла мокрые плитки пола, стараясь не думать ни о чем, кроме обеда. Живу в непроглядном стрессовом состоянии. Интересно, на сколько за сегодняшний день сократила свою неповторимую жизнь?
