– Вот! Даже у кошки нервы сдают! А она еще не весь русский язык знает, – сквозь приступы кашля выдавила Алена, и мы разом обернулись к входной двери. Там стояла улыбающаяся Наталья в дубленке:
– Я в магазин – за хлебом. Вам не надо?
– Пожалуйста, проходите, – посторонилась Алена.
– Зачем? – Улыбка на лице подруги неуверенно стала гаснуть.
– Как – зачем? Вы же теперь усовершенствовали вход и выход из дома. Лоджия – все там же. Еще не обвалилась. – Красноречивый жест перста указующего подкрепил слова дочери, и ничто на ее лице не говорило о том, что она шутит.
Но Наташка все равно расхохоталась.
– Никуда мы не поедем! – опять завелась я, и Наталья притихла, хлопая глазами.
– У маменьки сегодня тяжелый день, можно сказать критический. Только это слово сейчас все чаще воспринимается в другом смысле. Мало того что вы с ней хорошо покуролесили, так напоследок она еще чуть в ванне не утонула. С тех пор и сообщает, что никуда вы не поедете. Заклинило! Кстати, Наталья Николаевна, вы бы пришили к дубленке плечики. Они прямо напрашиваются. Забыли про них?
– Я никогда и ничего не забываю. Плечики мне дали вместе с дубленкой – при покупке, но не помню, куда они положились. А дубленка – не очень удачная. Один бок как будто толще другого. Смотрите сами… – Наталья раскинула руки в стороны, и мы действительно заметили этот недостаток.
– Может, ты так поправилась? На один бок, – с сомнением произнесла я.
Дочь же расстегнула пуговицы на Наташке, птицей застывшей в несостоявшейся попытке взлететь, и отогнула полу наизнанку.
– А вот и плечики! – радостно сказала Алена. – Соединены липучками и приляпаны к концу кармана!
– Дитя мое, – умилилась Наташка, – ты истинное продолжение своей матери. Только более догадливое. Я дубленку уже месяц таскаю и все вспоминаю, куда дела эти запчасти? – Подруга лучилась счастьем. – Теперь утру нос мужу. Говорила же, что никогда ничего не теряю… Ну ладно. Я побежала, потом поговорим…
8
Предчувствуя дальнейшие неприятные вопросы, я заговорила первая:
– Алена! Быстро за базу данных Московской городской телефонной связи. Мне нужен…
– Подожди, я запишу. – Дочь метнулась за ручкой, выкинула все содержимое своей сумки на кресло в холле, схватила сразу две ручки и рекламный листок стоматологического центра «Дентос-арт».
– Записывай, – милостиво разрешила я. – Воронко Альберт Андреич.
– Адрес?
– Адрес неизвестен.
– То есть как – неизвестен? Да ты знаешь, сколько по Москве Воронко? Как в Бразилии…
– Диких обезьян, – закончила я. – Среди всех обезьян, в смысле Воронко, Альбертов будет не так много. А там – посмотрим. Я – к соседу.
– И я с тобой!
– Пожалуйста, – пожала я плечами. – Только зря теряешь время. – Тем не менее дочь отправилась за мной.
Я улыбнулась дверному «глазку» и нажала на кнопку звонка. Он прозвенел оглушительно громко. На пороге открывшейся двери в позе официанта, с перекинутым через руку полотенцем, вырос Владимир. Я запихнула его назад, Алена закрыла дверь и только после этого пожелала ему доброго вечера. Я отметила, что на голове у него появилась новая шишка.
– Ты бывал у Светланы на даче? – поинтересовалась, не дав ему даже опомниться. Он задумался. – Раз думаешь, что ответить, значит, боишься говорить правду. Ничего криминального в этом визите не ищу. Впрочем, дело не в том. Меня больше интересует вопрос, прибегали ли супруги Шелепины к услугам дизайнерской фирмы «Купава»? – Владимир стоял как гранитный памятник человеческой тупости. – Ну, говорили тебе Светлана или Герман о том, что они благоустраивают территорию своего участка с помощью рабочих рук фирмы «Купава»? – Положение соседа не изменилось. – Ладно, отмякай потихоньку. Ты, Маугли несчастный, похоже, на отшибе забыл родной язык. Будь здоров. Береги верхнюю часть тела!
Мы с дочерью покинули соседа. Аккуратно закрыв за собой дверь, вернулись домой.
Алена уселась за компьютер, а я, вынув бомбильник, положила его рядом, ожидая звонка инкогнито с минуты на минуту, уверенная в своей правоте. Он не задержался. Знакомый, но неизвестный и не поддающийся описанию голос прошептал:
– Не стоило ворошить осиное гнездо. Вы поступили вопреки рекомендациям и загнали себя и меня в капкан… Считайте, что вас уже вычислили…
Продолжения не последовало. По коже ощутимо забегали мурашки. Но ненадолго. Отвлекла Алена, явившись с номерами телефонов двенадцати московских Альбертов Андреевичей Воронко.
Обзвон я производила с бомбильника-подкидыша, на счету оставалась сумма в сто семьдесят четыре доллара и девять центов. Алена с ручкой наготове сидела рядом и ничего не понимала.
Первый Альберт Андреевич еще пять лет назад оставил о себе светлую память у бывшей жены, эмигрировав в Израиль, а оттуда в Америку. Второй оказался глухонемым. После третьего, который как раз отмечал восьмидесятипятилетний юбилей, настроение у меня упало. Пришла в голову мысль, что домашний телефон мог быть зарегистрирован на его жену. Четвертый номер набрала просто на автомате. Вежливый автоответчик сообщил, что Альберт Андреевич госпитализирован в связи с плохим самочувствием. Лия Михайловна также отсутствует. Попросили оставить сообщение. Нашли идиотку! Именно на этом звонке моя интуиция споткнулась. Для окончательного успокоения я заставила дочь перезвонить оставшимся Альбертам. По моему наущению разговор она начинала с фразы: «Каково самочувствие Альберта Андреевича?» Пять номеров зациклились на длинных гудках – никто не ответил. Дважды дочь спросили, какое ей дело до самочувствия Альберта Андреевича, поскольку первый сам не заботится о своем здоровье и вторую неделю пьет в компании бомжей. Второй – с утра чувствовал себя прекрасно, а сейчас находится на посту: охраняет пустой склад, чтобы не растащили на доски. Еще один Альберт поблагодарил за заботу и пригласил Алену в ночной клуб, где он работал «бас-гитарой».
Я не стала слушать дальше, а полезла к компьютеру. По номеру телефона установила адрес четвертого, госпитализированного, Воронко. В результате нехитрой комбинации нашла телефон соседей и смело им позвонила. Представившись долгожданной, но нежданно нагрянувшей родственницей Воронко, так вошла в роль, что чуть не всплакнула от сознания того, что придется ночевать на Киевском вокзале. У Альберта работает автоответчик. Неудивительно, при его-то должности. Мобильный отключен. Правда, он на всякий случай дал мне телефон соседей, может быть, они проявят любезность и попросят Альберта подойти к телефону. В ответ немного поудивлялись, но сказали, что Альберт Андреевич находится в больнице – гипертония разыгралась. Лия Михайловна была у него сегодня и сказала, что в конце недели, возможно, выпишут. Сама она, бедняжка, вынуждена мотаться на дачу в Пушкино. Альберту приспичило подарить ей на Новый год зимний сад. Летом сам командовал работами по благоустройству, а сейчас затеял новый проект, но все свалилось на Лию. Кстати, она обещала сегодня вернуться, так что вполне могу подъезжать часам к семи. Если не вернется – меня до завтра приютят.
