Пока Петр что-то тихо втолковывал плохо соображающей Наташке, меня осенила одна идея, и я рванула к девчонкам, сиротливо стоявшим у крыльца.
– Викуся, если у тебя есть фотография Майи, дай мне ее, пожалуйста, с собой.
Девочка замялась:
– Вообще-то Майя терпеть не могла фотографироваться. У меня есть ее фотография, но она одна. Там Майка вместе с папой. Только вы ее, пожалуйста, не потеряйте.
– Не потеряю. Зуб даю! Славкин, – оглянулась я на сына, тоскующего на водительском сиденье «Ставриды».
Девочка кивнула и мигом унеслась. Получив снимок, я, не глядя, убрала его в сумку.
– Тетя Ира… – Вика замялась, не зная, стоит ли продолжать дальше. Я прижала ее к себе, и она тихо произнесла: – Если сможете, купите от меня Майе цветов… И в церкви… Лидия Федоровна всегда носила в церковь записочки, маму поминать. Так вот, если сможете, помяните их обеих.
– Мы с тобой вместе это сделаем. Через несколько дней. Я ведь даже не знаю, где их похоронили, – шепнула я ей, поправив непослушную прядку волос.
Она неожиданно напряглась, освободилась и, не глядя на меня, сказала:
– Тогда маму помяните. Только обязательно! Я… боюсь. Опять придет… – Девушка судорожно вздохнула, и я, чувствуя, что Вика явно не в себе, клятвенно пообещала выполнить ее просьбу.
– Она никогда больше не придет, – безапелляционно заявила Алена, беря Вику под руку. – Можешь мне поверить…
Дальнейшие события показали, насколько права оказалась моя дочь.
На заднем сиденье «Ставриды» нам с Наташкой было слишком свободно и… безрадостно. На надоевшие просьбы Петра Васильевича вести себя очень осторожно я ответила всего один раз – просьбой заткнуться, ибо теперь мы вынуждены спасать еще и своих детей. Высаживая его на автобусной остановке перед Касимовом, договорились держать постоянную мобильную связь при каждой полученной новости.
Он уже вылез из машины и собирался захлопнуть дверь, когда я безразличным тоном спросила адрес садовника. На досуге заедем поднабраться передового опыта в садово-огородном деле.
– Науменко живет в поселке, а где именно, я не интересовался. Фактически зарегистрирован в Москве – улица Карцева, тридцать два. Квартиру не помню – то ли восемьдесят шесть, то ли шестьдесят восемь. Они с поварихой Раисой Степановной в одном подъезде живут. Я ее позавчера к дочери завозил – решила внуков навестить, да и деньгами дочке помочь хотела… – Петр Васильевич пытливо посмотрел на меня. – Если его в чем-то подозреваете, то это ошибка. Ну, счастливо доехать! – И, не рассчитав силушку, громко хлопнул дверью. Славка сразу же рванул вперед, так что предназначенное для ушей Петра Наташкино выступление пропало даром.
…Сын гнал машину во весь опор, но мы с Наташкой не возмущались. Неожиданно навалилась усталость, и большую часть дороги просто проспали.
Остановившись у нашего дома, Славка с трудом вылез из машины и, морщась, но вполне торжественно уступил Наталье место за рулем. Мы невольно проводили глазами его фигуру, шаркающей походкой отправившуюся отсыпаться.
С этого момента события стали развиваться с бешеной скоростью. Подруга завезла меня на работу и, пытаясь бороться с отвратительным настроением, наспех выпила две чашечки кофе.
В третьем часу из рабочего кабинета я доложила мужу о благополучном прибытии в столицу без дочери, не слушая, выслушала, какая я безответственная мать, и, поблагодарив за теплую встречу, заявила, что буду поздно – накопилось много работы. Димка ощутимо обеспокоился и пообещал за мной заехать. Сухо заявила – не стоит, за мной заедет Наталья. Он обиделся и бросил трубку. Через пять минут перезвонил и спросил, что случилось. Долго убеждала его, что пока ничего не случилось, просто устала в дороге и куча неотложных дел на столе. Еле уговорила подождать с расспросами до дома.
Наташка, немного возродившись к суетной жизни, поехала в пансионат, оформлять наш коллективный семейный отдых без мужей, а я занялась рабочей текучкой. К шести часам вечера за мной без предупреждения заехал Димка и потребовал немедленного отчета о поездке. Отчитаться я не успела. Минут через десять подкатила сияющая Наталья и с налету устроила перепалку по поводу несогласованности действий. Димка не уступал. Я решила пойти на хитрость: поблагодарила Наталью за заботу и заявила, что Димочка сам завезет меня в три магазина, включая «Метро Кэш энд Кэрри», где продается дешевый корм для кошек. Наташка моментально прониклась этой идеей и надавала Дмитрию Николаевичу массу поручений на покупки, пообещав через полчасика составить окончательный список. Трех листков чистой бумаги, протянутых мной, ей показалось мало. Контроль за исполнением поручений возложила на меня.
Димка как-то сразу занервничал, заскучал и нерешительно заявил, что ему срочно необходимо отрегулировать сход-развал колес в автосервисе. Машину все время катастрофически тянет влево.
Через минуту мы с ним мило распрощались «до дома», а пятнадцать минут спустя вдвоем с Наташкой ехали по адресу, значившемуся местом регистрации садовника Суворовых – Науменко Константина Петровича.
Слежку за собой не заметили, хотя крутились по Орехово-Борисову так, что голова пошла кругом. В одном из тупичков Наталья прозвонилась коллеге по рабочему кабинету Полине и выяснила, что с утра ее неоднократно домогались какие-то мужчины и женщины. Она, Полина, всем терпеливо разъясняла, что Наталья срочно оформила отгулы по чрезвычайным семейным обстоятельствам. Наташка нахмурилась, поблагодарила и проникновенно попросила у Полины прощения за наглую ложь в части этих самых обстоятельств, поскольку лицо Полины с печатью укоризны стояло у нее перед глазами в течение двух ночей. Это было лицо самой совести, ибо Наталья вместе с подругой и взрослыми детьми на самом деле прекрасно отдохнула в пансионате. И не надо скрывать сей факт от всех любопытствующих. Правде следует смотреть в лицо. Полинка явно расстроилась, поскольку пообещала заболеть сразу же после возвращения Натальи на рабочее место.
К дому Константина Петровича Науменко шли пешком и медленно, постоянно оглядываясь на многочисленных прохожих, спешащих с работы и постоянно нас обгонявших. Несколько человек, удачно обскакав нас, в свою очередь, недоуменно оглянулись. Мы и сами не понимали, зачем проявляем такую предосторожность. Разве в этом непрекращающемся людском потоке можно определить преследователей? Наверное, инстинкт самосохранения действовал независимо от логики.
Кодовый барьер преодолели легко – опять-таки за счет жильцов, возвращающихся домой.
На этом везение кончилось. Дверь квартиры номер шестьдесят восемь нам открыла серьезная женщина в очках и пояснила, что лейтенант в запасе, кандидат сельскохозяйственных наук, чей-то садовник и приемный муж, забывший звание отца и деда вместе со светлой памятью покойной жены, Константин Петрович Науменко фактически живет за городом у второй жены.
Сославшись на гибнущие по непонятной причине саженцы яблонь, слезно попросили дать адрес. Женщина еще больше посерьезнела и заявила, что адреса «этой» не знает и знать не хочет, поскольку из-за нее Константин Петрович давным-давно забыл свой собственный вместе с определенными обязательствами перед семьей.
