Дверь перед нашим носом закрылась, и мы растерянно уставились на черный дерматин обивки.
– Ясное дело – все мужики козлы! – в сердцах брякнула Наташка. – И зачем, спрашивается, этому нужны новые доказательства?
Мы уже обреченно потащились к лифту, когда дверь все той же квартиры опять открылась, на пороге появилась серьезная дочь несерьезного по жизни Константина Петровича Науменко и протянула листочек с телефоном, по которому могут подсказать адрес блудного отца.
Мы одновременно скакнули назад, одновременно схватили листочек и дуэтом пропели слова искренней благодарности женщине в очках.
Она улыбнулась:
– Увидите отца, передайте, что его помнят и особенно ждет внук.
– Обязательно! – расшаркалась я.
– Если он окончательно не врос корнями в новую питательную среду и не забыл, в каком питомнике был взлелеян, должен приехать, – авторитетно заявила Наталья, отбив у меня листок и пряча его в свой карман.
Очевидно, инстинкт самосохранения вздремнул. К машине неслись, даже не оглядываясь. Едва уселись, как Наталья вытащила листок, на котором краснели большие цифры, и протянула мне.
Ответил бойкий детский голос. Было слышно, что идет напряженная борьба за право вести переговоры. У одного ребенка отнимал трубку другой ребенок. Им было не до ответа на мое «алеканье».
Перехватив у меня мобильник и поняв в чем дело, Наташка громко гаркнула:
– А ну брысь! Где мама?
– Она в ванной, – ответил вполне сформировавшийся мужской голос. Слышимость была такая, что я невольно посмотрела на заднее сиденье машины. Там никого не увидела. В тот же момент телефон оказался у меня. – А кто ее спрашивает? – полюбопытствовал мужчина.
– Я… – От растерянности мне не пришло в голову, что «Я», как говорится, бывают разные.
– А-а-а… – Похоже, мужчина тоже растерялся. – Ну, тогда сейчас…
– Нет, нет! Не надо, – опомнилась я. – Возможно, и вы сможете мне помочь. Ваш телефончик нам дала дочь Константина Петровича Науменко…
– Да? Насколько мне известно, у него нет дочери. Только сын.
– Не столь важно. Эта дочь… В смысле сын… Словом, они сказали, что вы можете знать адрес его проживания…
– Валерка! Не трогай клавиатуру!!! Извините, одну минутку!.. – В трубке послышался детский рев, перекрываемый натужным детским смехом. Минуткой не обошлось. Я с тоской думала, что сейчас кончится зарядка. На мое счастье, она кончилась чуть позже. – Еще раз извините. К сожалению, его адреса мы не знаем. Кажется, он живет в том же поселке, где и работает. Могла бы помочь теща, но она, к сожалению, умерла. Да… Вот так… Погибла в результате наезда. К сожалению. Точнее, к несчастью. Сегодня похоронили…
– Ее звали… Раиса Степановна? – машинально спросила я, чувствуя, что губы перестают меня слушаться. Идиотка! Как же я не подумала об этом раньше! Кретинка несчастная!
– Да… Звали. К сожалению. Точнее, к несчастью…
– Ради бога, простите… Это была случайная смерть?
– Ее машина сбила на троллейбусной остановке и скрылась. Завели уголовное дело. Разбираются… А за что ее убивать намеренно? Никому в жизни вреда не причинила. Скорее всего, за рулем была пьяная шпана. Машину нашли, но она оказалась угнана еще утром, а наезд совершен вечером. Теща как раз от нас возвращалась. И как чувствовала! Настроение у нее было такое… Словом, совсем паршивое, даже всплакнула. А примерно неделю назад звонила такая радостная… Говорила, что скоро всех нас ждет сюрприз. Смеялась, шутила.
– Да. Сюрприз. Думаю, она надеялась купить вам квартиру…
– Не смешите. На какие деньги? Хотя… Погодите, погодите… Она что-то говорила про нашу мебель. Типа – нам нужна другая мебель, а эту она себе оставит… Я еще хмыкнул – скоро вентилятор в компе накроется, а тут царские замашки… Алло! Мы можем встретиться и поговорить? Вы, похоже, что-то знаете. Я могу приехать, куда скажете. Алло?
– Не сейчас… – У меня даже сел голос от расстройства. – Созвонимся позднее… – Отключившись, я тупо пялилась на пустой экран и думала: если бы знать заранее… К сожалению, эту смерть мы никак не могли предотвратить.
Наташка осторожно тронулась с места.
– Можешь ничего не говорить. Я поняла: повариху убили. Ир, ты думаешь, в связи с этим делом? Но она-то тут при чем? Жила себе спокойно, никому не мешала…
– Именно она-то как раз и «при чем». Была у меня такая мысль, да я ее задушила в зародыше. Отвлеклась на что-то… – Сунув мобильник в сумку, шумно вдохнула и выдохнула. – Я где-то слышала про комплекс дыхательной гимнастики…
– А меня ты вообще слышишь? На фиг тебе этот комплекс? Дышишь без посторонней помощи, и слава богу.
– Да. Пожалуй… Помнишь, летчик рассказывал, что только двое из работающих в коттедже Суворова – повариха Раиса Степановна и горничная Верочка – сообщили следователю, что Майя изменяла мужу? Из рассказа Виктории я сделала вывод, что Верочка сделала это заявление, чтобы выгородить Суворова. Она терпеть не могла Майю. Впопыхах девушка и не сообразила, что оказывает Суворову медвежью услугу. Думаю, что на это ее подбила Раиса Степановна. И если раньше я не считала уж очень необходимым встретиться с бывшей горничной, коль скоро ее уже проверяли, то теперь непременно придется на это пойти. Не могу даже сказать, какие бредовые мысли по поводу убийства Майи у меня появились. Ты не поверишь. И, кажется, я начинаю наконец улавливать связь между прошлым и настоящим…
– А ты не боишься, что и Верочку того?… Ну что она уже не совсем живая?…
– Не боюсь. По моему глубокому убеждению, именно Раиса Степановна выкрала письма Майи и передала их тому, кто обещал очень хорошо оплатить подобную услугу. К сожалению, я пришла к этому выводу тогда, когда она уже была мертва.
– Почему Раиса Степановна, а не Верочка?
– Гувернантка слишком легкомысленна и болтлива. А вот повариха, голубой мечтой которой был собственный тихий уголок, – вполне подходящая кандидатура. Ведь комната в коттедже Суворова – обитель временная. И за свою мечту она была готова поверить в любую чушь, которую ей преподнесли. Не думаю, что она знала об истинных целях убийц. Ну а дальше – либо не заплатили, либо она поняла, во что вляпалась… Одним словом, пригрозила, что расскажет правду. Чем и подписала себе смертный приговор.
– Интересно, что же ей такого наплели, чтобы она выкрала письма?
– Да что угодно, лишь бы эта кража выглядела благородным деянием! И следователю она говорила именно то, что было велено. Знать бы, от кого она все-таки получила собственный тихий уголок? На веки вечные!
Взвизгнули тормоза. Наташка пролетела перекресток на красный свет, вильнула на обочину, подрезав дорогу экипажу «Волги», оказавшемуся крайне невежливым, и резко затормозила.
– Во, блин! Забыла, что не на барже! Давай постоим. Надо собраться с мыслями… Нам садовник по-прежнему нужен? Я так поняла, что теперь необходимо у него выяснить – не собиралась ли покойная скоропостижно увольняться? При жизни, я имею в виду. – Наташка покосилась на меня. – Кажется, именно он ее к Суворову пристроил? Вполне могла и поделиться с ним сначала радостной, а потом печальной новостью. Значит, придется встречаться, чтобы укрепиться в наших подозрениях.
