Чтобы сократить этот поэтапный процесс, сразу же бросилась к нему и повисла на шее, отчего он мгновенно растаял и попросил прощения за три года вперед.
Рук долго не разжимала. И не только оттого, что соскучилась. Из коридора просматривалась часть накрытого к позднему ужину стола, по всей квартире гулял умопомрачительный запах жаренной со специями курицы, хотелось, чтобы Димка немного помучился. Не будет же он стряхивать меня, как дорожную пыль. Все впереди – еще отыграется.
Но, к моему удивлению, муж отметил запахи чисто машинально, а его поцелуи приняли весьма навязчивый характер. Пришлось срочно стряхиваться самой – предстоял тяжелый разговор. Для начала следовало Димку обкормить. Меньше сил положит на нравоучения.
После ужина Димку потянуло ко сну. Я невольно его пожалела, решив, что, пожалуй, не стоит сегодня признаваться в той череде событий, участниками которой стала наша семья.
Но вмешался Славка, на долю которого выпала роль глушителя Димкиных неизбежных эмоциональных всплесков:
– Ма, ну долго ты будешь собираться с мыслями? Мне, между прочим, вставать рано. Давай рассказывай. Получишь подзатыльник, и разбежимся. Хочу напомнить, что я свой получил авансом.
– В чем дело? – приподнял голову с моих коленей Димка, вольготно расположившийся на диване с мечтой найти в себе силы подняться и перейти в спальню. Я сразу поняла, что эта мечта растаяла.
– Все в порядке, Димочка. Все в полном порядке, – заторопилась я и в кратком изложении выдала историю наших злоключений.
Все-таки следовало заставить его съесть больше. Одним сторонником правильного образа жизни на одну ночь было бы меньше…
Нет, Димка меня не перебивал, не орал, в связи с чем «глушитель» даже заскучал. Муж встал, перешел в кресло и, откинув голову на спинку, старательно изучал потолок. Я невольно проследила за его взглядом, мысленно отметив, что с ремонтом вполне можно и подождать, после чего окончательно сникла.
Не могу сказать, что тишина была напряженной. Скорее, от нее сквозило безнадежностью.
– Ну ладно, раз сегодня не последний день Помпеи, я пойду спать, – подал голос первым Вячеслав.
Я не нашла сил возразить и молча кивнула. Сын со вкусом потянулся (надо же быть настолько безмятежным!) и вышел.
Мы остались молчать. Димка переместил взгляд с потолка на пол, а я, настороженно за ним наблюдая, теребила диванную подушку.
Димка поднялся первым. И так же, не говоря ни слова, отправился в спальню.
«Нет, следовало положить ему меньшие куски – перекормила!» – запоздало раскаялась я. Поди, угадай тут…
Мне ничего не оставалось – лишь поплестись следом, мучаясь в сомнениях, как вести себя дальше.
– С Аленой действительно все в порядке? – донесся с кровати спокойный, но какой-то убитый голос мужа.
– Да, – виновато ответила я. – Завтра свяжусь с Листратовым, он примет дополнительные меры безопасности.
– А как же Суворов? – В голосе Димки зазвучала жизнь. Ощутимо запахло ревностью. Муж приходил в себя. Скоро начне-о-отся!.. Мало курицы положила!
– У меня нет перед ним долгов. А на данном этапе, когда во всем невольно оказались замешены мы и, в первую очередь, наша дочь и Натальин сын, мне уже не до сантиментов. Самое большое желание, чтобы все скорее благополучно закончилось, и я имела возможность забыть эту историю, как дурной сон.
– На следующий, после твоего бандитского наезда на людей Суворова, день, вернее, утро, на нашу машину случайно наскочила женщина в темных очках…
– Прекрасно помню. Выпала на повороте из-за кустов, шлепнулась под колеса. Хорошо – ехали медленно. Мы вместе кинулись ее поднимать. Она все извинялась и жаловалась, что вынуждена закапывать альбуцид, отчего глаза слезятся и плохо видят… Я не помню, что там она еще тарахтела. Ты предложил ее подвезти до метро, она с радостью согласилась. По дороге все постанывала. Колени разбила. Мы тогда еще уговорили ее заехать к тебе в больницу и обработать ссадины. Только предварительно завезти меня на работу. Там ведь почти рядом. Почему ты об этом вспомнил?
– Эта женщина, зовут ее Екатерина Михайловна Мошкина, на следующий день явилась ко мне с бутылкой дорогого коньяка и коробкой конфет, якобы в благодарность за то, что не задавили. Ты знаешь, я привык к подобного рода подаркам. В отделении сбагриваю запасы – кому на свадьбу, кому на новоселье, кому на развод. Больные вкупе с родственниками считают своим долгом отметить выписку коньяком. Операция «Врачи без границ». Некоторые действительно границы теряют и спиваются. Ну это к другой теме, а мы ее с тобой закрыли… Покоробило меня то подношение. Словом, я эту Екатерину Михайловну отправил восвояси вместе с презентом. Естественно, пожелав скорее прозреть. Она слегка обиделась и сказала, что ты ее поймешь лучше. На этом и расстались. В понедельник около двенадцати дня Екатерина Михайловна прозвонилась мне на работу и с тревогой сообщила, что тебя на рабочем месте нет. Секретарь заявила, что тебя не будет несколько дней, причину назвать отказалась. Складывалось впечатление, что женщину беспокоит, не случилось ли что с тобой? Несколько странное поведение для случайной знакомой, согласись? – Я согласилась. – Спокойно объяснил, что ты с подругой и детьми на отдыхе. И тут она выругалась! Выяснить причину я не успел – она уже бросила трубку.
– Не зря мы выкинули деньги на пансионат! Димка! Ты умница. Эта баба – соучастница убийцы. Ты помнишь, как она выглядела? У меня в памяти сохранились только темные очки, серые брюки и… черные изящные туфельки, которые я с удовольствием купила бы и для себя… Идиотка!!! Я же ползала около этих туфель довольно продолжительное время… Димка, ты сто раз прав! Я безнадежная, безалаберная раззява! Там, в кафе, где мы должны были встретиться с Петром Василичем… Вместо того чтобы взглянуть на ее лицо, пялилась на эти дурацкие туфли, а когда выбралась из-под стола, они уже исчезли. Вместе с брюками и всеми прилагаемыми к фигуре деталями. Она боялась, что я могу ее узнать! Димочка, я тебя прошу, вспомни, может быть, на лице этой Екатерины имелись какие-то особые приметы? Я ее убью!
Заинтересованный моим самобичеванием, Димка во все глаза наблюдал, как я, носясь по комнате, со злостью срываю с себя одежду и раскидываю ее по всей комнате.
Остановил меня только настойчивый стук в дверь. Сын интересовался, не нужна ли папику помощь глушителя эмоций.
– Попробую справиться сам! – крикнул он, слетая с кровати. – Тихо-тихо-тихо, – шептал Димка мне на ухо, осторожно помогая натягивать ночную сорочку. – Тише мыши – кот на крыше… Ти-ши-на быть долж-на… Тише едешь – дальше будешь… тихой сапой…
– Правда? – доверчиво спросила я и, получив утвердительный ответ мужа, окончательно успокоилась.
Некоторое время Димка мне вообще не давал рта раскрыть. Прикладывал палец к губам, призывая соблюдать тишину. И только, когда я шепотом повторила свой вопрос про особые приметы дамы, он ответил:
– Милая моя, лицо этой дамы я не изучал. Лицо как лицо. Очкастое. Вот ноги…
