– Разберусь.
– У тебя есть навык обращения с мобильным телефоном? Неужели ты и вправду невостребованный академик?
– Я – бывший военный летчик. Закончил летное училище в Рязани.
– Хорошо.
– Чего ж хорошего? Комиссовали после ранения, теперь работы не найду.
– Я не в том смысле. Продолжаем разговор. Если все более-менее в порядке, перезвоню. Пароль, – я озабоченно оглянулась по сторонам, – Эйфелева башня!
Обсудив мелкие детали предстоящей поездки, мы выбрались наверх. На всякий случай я взяла с соучастника слово: он будет, по возможности, сдерживать укоренившуюся в силу профессии привычку взлетать с земли, едва колеса «лошади Пржевальского» ее коснутся, и, пожелав себе счастливого пути, обреченно уселась вторым номером.
Мы летели через поле, и ветер раздувал розовое облако моего наряда, норовя закинуть его мне и летчику на голову. Дважды Петр чуть не потерял меня по дороге. Не знала, за что хвататься! Пока решала, оказалось, что приехали. Небольшой перелесок следовало пройти пешком.
Не мешкая, сразу рванула вперед. Но, как выяснилось, не туда. Вздохнув, Петр велел следовать за ним. Ковыляя на каблуках по лесу и цепляясь воздушным платьем за все мыслимые и немыслимые сучки и ветки, проклинала день, в который муж подарил мне последний зонт.
К концу пути Петр пришел к выводу, что, выбравшись из лужи, я имела более солидный вид. Платье из розовых лоскутов, инкрустированное колючками, значительно проигрывало даже бежевой блузке с оторванным воротником. Во всяком случае, убедить бандитов в том, что меня в таком прикиде доставили на машине, будет трудно. Зато полностью оправдывало себя заявление: прибуду с личной охраной! Удачно измененный вид и фасон платьица навевал невольные мысли о целом партизанском отряде, с которым я вышла из леса. Сам отряд остался сидеть в засаде по всему периметру поселка.
Больше всего порадовало, что Мартовская улица почти примыкала к перелеску и была застроена людьми, не экономившими при этом денежные средства. Никто по ней не прохаживался, следовательно, поразить своим внешним видом я никого постороннего не могла.
Сообщать бандитам о своем прибытии не стала. Сраженные моей неотразимостью, охранники с готовностью пропустили меня на территорию участка и сразу же схватились проверять имеющееся у них оружие. Не иначе как решили, что в ближайшие минуты следует ждать нападения моего боевого арьергарда.
Детально рассматривать замысловатое строение, именуемое коттеджем, не стала – за последнее время мы с Наташкой подобного рода сооружений насмотрелись изрядно.
Обещанный подругой сюрприз поджидал меня прямо у чугунных с затейливым кованым рисунком ворот – сплошной ажур! На двух длинных джинсовых ногах сюрприз нетерпеливо носился взад-вперед от одного края ворот до другого, а с ним вместе бегало еще две пары ног мужского покроя.
Я притормозила в ожидании особого приглашения пройти в холодный подвал или куда там еще…
– Лебедева! Иринка! – раздался нетерпеливый возглас от верхушки джинсовых ног, заставивший меня интуитивно с этим согласиться и кивнуть в знак подтверждения.
Но то было секундное замешательство. Я тут же опомнилась и представилась по всей форме:
– Ефимова Ирина Александровна. Лебедева – девичья фамилия. Здравствуйте.
– Ну, здравствуй, здравствуй, милая, – прогудел тот же голос.
Я подняла глаза и с любопытством уставилась на высокого, интересного, смутно знакомого мужчину, за которого с удовольствием выдала бы замуж любую из своих незамужних подруг, если бы таковые у меня имелись.
– Не узнаешь? – В вопросе слышалась некая укоризна, замешенная на горечи.
Я сразу же почувствовала себя очень виноватой. Чувство жалости к этому выставочному образцу идеального супруга для подруг заставило забыть обо всех обуревавших меня опасениях за жизнь. Свою, а заодно и Наташкину.
– Мама дорогая! – тут же раздался позади мужчины ее незабываемый голос. – Ты удачно украла с лотка на оптовке платье, но ошиблась на четыре размера! Этикетку решила посмотреть потом – на бегу. И тебя ловили с собаками! А кто тебя-то обокрал с головы до?… Впрочем, туфли твои. Но в них ты спасалась от собак. Судя по всему, платье им не понравилось…
Мужчина на мой наряд не смотрел. Он почему-то с удовольствием таращился на мое лицо, как художник, старающийся подметить и оценить самую важную для него черточку.
Я окончательно растерялась, невольно отпустила глаза, мысленно торопя Наташку прийти на помощь. Но она, как назло, застряла у каменного столбика, к которому крепилась кованая калитка и, задрав очки на нос, упорно что-то разглядывала.
– В третьем классе ты частенько забывала забрать из школы портфель. Я с удовольствием бегал за ним.
«Да кто ж за ним только не бегал?» – подумала я, решившись перевести взгляд с асфальта на темно-синие кроссовки рассказчика.
– В шестом классе я предложил тебе дружбу, но ты ответила, что дружба не предлагается. Она завоевывается.
«Если бы предложение было единичным, непременно бы тебя вспомнила, дорогой школьный товарищ», – мысленно отвергла я и эту подсказку, узнавая, но упорно не желая его узнавать.
– Позднее я решился назначить тебе свидание и пригласил в кино. Вместо тебя пришло четыре человека. Два из них из нашего класса. И все с двумя билетами.
Я призадумалась. Крайне отрицательный поступок! Ребята тратили родительские, а может быть, и свои сэкономленные на школьных завтраках денежки. Чего только не наделаешь по глупости!
– В восьмом классе я письменно признался тебе в любви, но записка попала к нашей Лилии Ивановне, и она прямо на уроке русского языка устроила грамматический разбор ошибок.
– И объявила меня главной виновницей их происхождения! – Я оторвала взгляд от кроссовок и перевела его на Вовку Суворова. – Получалось так, что по моей вине ты отвлекался от основной задачи – учиться, учиться и учиться… Тебе повезло с родителями. Благодаря их положению имя автора осталось в тайне. И нас не обсуждали на педсовете. Впрочем, вскоре ты уехал с ними, кажется, в Исландию? – Страну назначения я перепутала намеренно.
– В Англию. А твоя семья получила новую квартиру, куда вы и переехали. Я же писал тебе по старому адресу. Письма возвращались, но я опять писал…
– С русским языком у тебя было не очень, однако английский ты знал в совершенстве. Именно поэтому продолжил обучение за границей?
– Отец считался диссидентом. Путь домой был заказан.
– Ну, здравствуй, Вовка Суворов! Давно вернулся?
– Очень давно. Ты уже вышла замуж, и твоему сыну было три года.
– У меня еще есть замечательная дочь.
– Я знаю. У меня тоже.
– Ты не представляешь, что сегодня со мной приключилось! – весело заявила отлепившаяся от калитки Наташка.
