– Я же объяснял! Так мне было удобнее – рядом с Демьяновкой, в которой мог хотя бы отоспаться, привести себя в относительный порядок. Вместе с пластиковой картой Лолка должна была оставить мне свой мотоцикл.
– Положим, заднее сиденье нашей «Шкоды» показалось тебе более гостеприимным. А в благодарность ты выкинул мобильники. Сейчас бы в два счета нашла ответ на вопрос, мучающий меня больше всего.
– Где у Натальи ключи от машины? Будут ключи, будет тебе твой мобильник, – проворчал психиатр. – Когда прятал, толком еще не знал, что вы из себя представляете. Двадцать раз объяснял обоснованность своих подозрений. Думал проверить ваши связи. Мобильники взял из Натальиной сумки в бытовке, воспользовался моментом после того…
– Не стесняйся. После того как мы тебя, утопленника, спасли и доставили на кровать бытовки.
Я мигом сунулась в Натальину сумку, висевшую на стуле. Таскать ключи от машины с собой без самой сумки в качестве противоугонного средства она не должна. Я оказалась права. Через пару минут у меня в руках были оба мобильника, один из которых был все еще заряжен, не иначе как чудом.
Чудо объяснялось просто – психиатр несколько раз тайком подзаряжал телефон, последний раз – в гостинице после «побудки» на принудительный завтрак. Неоднократно пытался прозвониться Лолите, но безуспешно.
Очень четко выговаривая слова, я сообщила, что он самый страшный враг самому себе. А для нас с Наташкой – просто псих. Если бы не его шизофренические заморочки, все бы уже давно прояснилось. Смерть Ольги на его совести. Не слушая отговорки Сергея, чмокнула свой мобильник и выскочила на улицу, чтобы позвонить рыжему детективу Чернову.
Долго препираться с Андреем (вредность – его врожденное качество) я не могла: доставили спящую красавицу – Джин-Тоника. Я невольно подумала, что снотворные препараты в этой истории играют основную роль. «Спи, моя радость, усни». И в данный момент не сомневалась, что злополучная бутылка минеральной воды, волею судьбы выхлебанная Наташкой, предназначалась Павлу Ильичу Воротникову. Многое зависело от детектива. Если он подтвердит правильность моего ответа хотя бы на один, основной, вопрос (накидала я ему их много), снова смогу собой гордиться. Втайне, конечно. После многочисленных ошибочных версий, основанных на противоречивых, куцых фактах, все потихоньку начинало вставать на свои законные места.
2
Нельзя утверждать, что Джин-Тоник, которую внесли в дом на носилках, спала сном праведницы. Пристроили ее в соседней комнате прямо на полу, вернее, на матрасе, который успел сдернуть с кровати Геннадий Львович. Чтобы, очнувшись, почувствовала себя в почти привычной обстановке – под больничной койкой. Я совсем не пожалела, что еще одним спальным местом стало меньше. Знала, что ночевать у Геночки не придется. Но вид Тоника привел меня в замешательство. Время от времени она открывала бессмысленные глаза и сыпала такими же бессмысленными оскорблениями в адрес включенной настольной лампы. Первым делом обозвала ее давно забытыми словами: «прожектор перестройки». Лампа Тонику совсем не мешала и осуществляла функцию безопасности – вдруг больной придет в голову еще куда-нибудь закатиться. Зайдем проведать, можно и наступить.
У меня невольно возникли сомнения в добровольности ее визита к старым друзьям. Скорее всего, она момент согласования этого вопроса заспала. Но усталая Наташка, скупо пояснила: клиентку пришлось насильно усыпить, уж очень цеплялась за ноги и все остальные казавшиеся ей подходящими по прочности части Наташкиного тела и одежды. Словесным обещаниям забрать ее с собой не верила. Дежурный врач, не входивший в число бывших учеников Геннадия Львовича, разрешил успокоить пациентку медикаментозно, но потребовал расписку о самоволке, и, получив ее, радостно объявил, что больная Кулагина выписывается за грубое нарушение больничного режима. Прощаясь, перекрестился, с нежностью погладил Тоника по гипсовой ноге и посоветовал больше к ним не возвращаться. Никогда.
Тоник сонно бормотала угрозы. А я стояла рядом и нервничала до дрожи в коленках. Страх заползал в душу, как туман в низину, рождая в ней беспросветность.
Мелодия моего мобильника, спрятанного в карман брюк, повергла Наташку в шоковое состояние.
– Полтергейст разгулялся, – скромно пояснила я, вытягивая телефон из кармана. – Надо же, каким-то ветром его надуло! – И быстро выскочила на крыльцо. Наташка выскочила следом, но не так быстро – ясное дело, благодаря Тонику чуть без ног не осталась.
Первым делом Чернов предложил мне бросить свою «контору» и заняться индивидуальной трудовой деятельностью – карканьем. Где именно, не пояснил, лишь посоветовал держаться подальше от моего собственного дома. Было непонятно, считать это поощрением или порицанием, но на всякий случай я его поблагодарила. Ну а дальше он сказал то, что я и рассчитывала услышать. Или, по словам Чернова, сама себе накаркала. Павел Ильич Воротников был не просто родственником уже покойного господина Будковского – недавнего работодателя Тоника и Сергея. Паша – его родной сын от первого брака, только носит фамилию матери. Пятнадцать лет назад привлекался к уголовной ответственности за умышленный наезд на человека, повлекший за собой смерть потерпевшего. Однако дело в отношении него было прекращено за недоказанностью участия в совершении преступления.
– Папочка посодействовал?
– Павел Ильич от уголовной ответственности освобожден. Других сведений у меня нет. Жена Будковского, Ольга, воспитанница дома-интерната, формально родственников не имеет. Фактически имеется родной брат, в настоящее время он отбывает наказание за воровство. Отношения с ним она не поддерживает. Кулагин Сергей Юрьевич действительно числится без вести пропавшим. Если больше вопросов не имеется, я откланиваюсь, извини. Димке привет. Передай, что на днях с Дариной заедем.
– То есть как на днях? Ничего я не передам! Вернее, передам, но… на других днях. Скорее всего, не тех, на которые ты рассчитываешь. Немного позднее. Ничего?
– Ирина, ты где? – Чернов, кажется, удивился.
– В Демьяновке. Почти за четыреста верст. Отдыхаем с Натальей по полной программе. Тут ее приятельница ногу сломала, не бросать же ее, загипсованную. Природа в этих местах обалденная! Местность холмистая. Вот об эту местность приятельница ногу и сломала.
– Можешь не объяснять. Гуляете по долинам и по взгорьям. Надеюсь, муж в курсе?
– Сам благословил в эту поездку, будь она неладна! Извини, я тоже тороплюсь. За грибами.
– Ближе к ночи? Ты на часы смотрела? С фонариком по кустам будете шастать?
– А нет другого выхода, Андрюша. Ты знаешь, я была бы счастлива, если бы ты шастал вместе с нами. Говорю, как на духу. – Это вырвалось у меня настолько неожиданно, что удивиться я не успела. – Не знаю, чем может кончиться этот отдых.
– Где ты точно находишься?
– Да я здесь проездом. Считай, что скоро буду в Демьяновке и ее окрестностях. Там одна бедолага насильно заблудилась. Среди волков.
Я отключила мобильный. Чем Чернов может помочь? Хотя уже подал хорошую идею. Про фонарик. Надо бы скатать в запретную зону за Лолитой, обеспечив себя фонарями. Бедняжка надеется, что братик вернется именно туда. Если жив. Представив Лолиту одну в темном лесу, без такого укрытия, как машина, я озадачилась. На ее месте предпочла бы укрыться в Демьяновке. Это какое же самообладание должно быть у женщины, чтобы решиться на такую «отсидку»! А если ее там «подсидели»? И каким бесчувственным психиатром должен быть брат, не понимающий всего ужаса положения сестры.
