Время неумолимо бежало, а я все никак не могла решиться на отъезд из Махотинки. Обжитая деревня, кругом люди. Только едва ли они успеют прийти на помощь. Даже если отважатся.
Наташка зябко поежилась. К вечеру ощутимо похолодало.
– Ты что тут Чернову наболтала? Я на своей «Шкоде» в больницу не поехала, а назад в Демьяновку и подавно не поеду. Пусть Геночка еще раз решит вопрос с машиной «Скорой помощи».
– Еще чего! Обойдемся его драндулетом.
– А ГАИ?
– Мне кажется, оно в полном составе сформировано из выпускников школы Геннадия Львовича. Здесь все его ученики. Да и дорога практически неиспользуемая.
– А когда ты уходила по ней от джипа, травмируя тормозную систему моей «Шкоды», разве не гаишник торчал на пути? Да и второй раз…
– Просто он дважды заблудился. После каких-нибудь веселых мероприятий. Не в ту сторону занесло. Ну какая, скажи, ему выгода от пустынной дороги? Разве только в прятки с начальством играл. Наверное, решил уточнить у проезжающих водителей свой маршрут.
Наташка облокотилась на перекладину крыльца, задумчиво посмотрела на огромный старый пень, торчавший во дворе как бельмо на глазу, и заявила:
– Ну что ж, пора заканчивать с нашим круизом. Надеюсь, прояснишь обстановку?
Я и не думала отказываться. Правда, не знала, как преподнести подруге самое главное и неприятное известие. В деле Сергея были замешаны три бабы. Одной уже нет в живых, вторую пытались похитить из больницы, третья отсиживается в кустах аномальной зоны. Узнав, что Антонина Георгиевна Кулагина вторично выписана из больницы, заинтересованные лица в два счета установят, куда ее увезли. Достаточно немножко тряхнуть водителя «скорой». Значит, времени у нас очень мало. Часа четыре с лишним уже потеряли. И вот оно, главное, – Геночкин «Боливар» всех нас, включая его самого, не выдержит. Удирать придется на двух машинах.
Начала издалека – не хочет ли подруга сменить машину. Она ответила коротко:
– Нет!!!
– Ну тогда ее тоже надо спасать… – И скороговоркой протараторила обоснование: оставлять родную тачку на произвол угонщиков из числа охотников за Тоником, мягко говоря, непорядочно, да и неумно.
По тому как подруга меня обозвала, стало ясно – поняла меня правильно. А вот вопрос, какого лешего мы спешно не трубим всеобщий сбор, вызвал у меня раздражение.
– Не я, а ты привезла сюда эту спящую красавицу! На фига ж ее так усыпили? Как мы ее повезем? Надо еще вытряхнуть из нее сведения, от кого именно она сбежала. От мецената? Тоже запуталась в спасателях?
– Ну мне эта говорильня надоела. За последнее время я так привыкла постоянно улепетывать, что готова Тоника сунуть в багажник. Ей в ее состоянии не все ли равно, одна нога будет в гипсе или и вторую загипсуют. Потом. Немного позднее.
В двери показался психиатр. Подруга моментально схватила его мертвой хваткой за футболку у горла и с чувством пропела: «Если б ты знала, если б ты знала, как тоскуют руки по штур…», короче – по рулю! Сматываемся быстро и организованно. Все походы местного назначения отменяются. В лесу кустов много. Сейчас Ирина Санна сделает обзорную экскурсию по нашему безвыходному положению. Тебе предстоит сесть за руль Генкиного «самоката». Сам понимаешь, без доверенности, без документов. Но Гена будет рядом. Как щит и меч. Зато живой и здоровый.
Наташкина нервозность меня подстегнула. В дом мы буквально ввалились. Прямо с порога я принялась извиняться перед Геннадием Львовичем, с ужасом ощущая, что с каждой секундой у него растет желание как можно скорее проводить нас в путь-дорогу, после чего спокойно прилечь отдохнуть на диванчик.
– Диван сломан! – попутно заметила я и переменила тактику: принялась убеждать директора школы, насколько непедагогично бросать человека в беде, а уж пятерых-то и подавно.
Геннадий Львович отвлекся на счет, поправил меня с количеством, и тут вмешалась Наташка. Дрожащим голосом заявила, что он оказался крайне непорядочным человеком – ведет отсчет тех, кого собирается предать.
Геночка встрепенулся и пояснил, что у него куриная слепота. Ночью он вообще ничего не видит.
– Ничего страшного! – заверила его Наташка. – Это не намного хуже, чем днем. Твою чудесную иномарку поведет Сергей. У него глаза ночного видения, и он психически очень уравновешенный человек. И скажи спасибо, что Ирка всей правды нам не сказала – этого даже я бы не выдержала. Вот выедем в безопасную зону, узнаешь подробности, поймешь, с какими героическими личностями тебе довелось вершить ну о-очень правое дело.
Через полчаса мы с Наташкой висели на «хвосте» тарахтелки с родословной «Рено», стараясь не отставать. Моим ногам все время что-то мешало. На заднем сиденье, с загипсованной ногой, частично высунутой в окно и защищенной от неизбежной тряски подушкой, постанывала Джин-Тоник. Может, от своего полусогнутого состояния? Разбудить ее так и не удалось. Даже во время складирования под острым углом на сложной конструкции из носилок, пледов и сумок. Наташку возмущали болезненные стоны Тоника, я терпеливо уговаривала подругу не обращать на них внимания. Скорее всего, нашей девушке снится один и тот же страшный сон.
– Ну пусть пока порадуется тому, что видит во сне, – в конце концов, согласилась Наташка. – Вот когда узнает то, что ты собираешься мне сообщить, тогда поймет, что такое настоящий кошмар. Догадываюсь – меценат Паша, в которого она втрескалась по уши, всерьез замешан во всей этой истории, а выход из нее – прямо за решетку. Часть телефонного разговора с Черновым я слышала. Давай, развивай тему дальше. Больше всего опасаюсь, что нам придется рыть землянки у родника и сидеть в них до тех пор, пока не сдохнут все, кто мешает нам жить. Ир, кажется, последние слова из старого тоста? Видишь, до чего дожила, со всеми этими круизами? Боюсь, что не дождемся бесславной кончины врагов. Ладно бы отсиживаться в своем высоком терему на тринадцатом этаже, в который благодаря запорам нет хода никому.
Я оглянулась на затихшую Антонину. Неужели притворяется, что спит? Но ее лица не увидела, оно было загорожено локтем. Подумав, решила, что скрывать от нее свои догадки не стоит.
– Джин-Тоник в своем уме и совсем не втрескалась в мецената, – первым делом возразила я Наташке. – Павел Ильич – родной сын ее клиента, Будковского, который недавно взлетел на воздух. Мы слышали, что Тонику вроде как повезло, она не была рядом с ним в машине, хотя должна была быть. Обстоятельства вынудили ее отказаться от поездки.
– Ты подозреваешь ее в соучастии?
– Давай пока без вопросов. Их столько, что боюсь запутаться. Есть и другие интересные факты: после смерти Будковского остается солидное наследство. Претенденты на него в случае отсутствия завещания: в большем объеме – жена Ольга, в меньшем – наш знакомый меценат. Скорее всего, покойный не подготовил завещание. Умирать в его планы не входило, поскольку не было врагов. Обычно их наживают среди конкурентов, которым перебежали бизнес-дорогу. Перед гибелью Будковского Ольга неожиданно исчезает. По словам самого Будковского, у нее произошел сдвиг по фазе – стала сектанткой, в секту и удрала. Но, по словам психиатра, ее похитили, в общине держали силком, требуя передачи в пользу секты своего имущества, а равно отказа от причитающегося в будущем наследства. Также в пользу общины. Она, бывшая интер-девочка… ой, прости, оговорилась, имела в виду интернатовку, активно этому противилась. Смерти не боялась. Редкие жертвы такие храбрые, поскольку в условиях похищения, как при смертельной болезни, особенно остро ощущается жажда жизни.
