Контраст заключался не только в том, что Руперт был красив,
а Гэбриэл уродлив. Все было значительно глубже.
Руперт Сент-Лу производил впечатление человека уверенного и
уравновешенного, держался естественно, вежливо и приветливо. Чувствовалось, что
он абсолютно честен.
Руперт был, если позволительно такое сравнение, из тех
людей, кому даже осмотрительный китайский купец доверил бы свой товар под
честное слово, – и не прогадал бы!
В сравнении с ним Гэбриэл очень проигрывал. Слишком самоуверенный,
дерганый, он беспокойно шагал взад-вперед, а останавливаясь, широко расставлял
ноги. Бедняга выглядел пошловато и довольно несимпатично, мало того, он
производил впечатление человека честного лишь до тех пор, пока ему это выгодно.
Он был похож на пса с сомнительной родословной, о которой никто не вспоминал,
пока не увидели его на выставке рядом с чистопородной особью того же вида.
Роберт стоял около моего кресла, и я обратил его внимание на
них обоих. Гэбриэл все еще неловко переминался с ноги на ногу. Разговаривая с
Рупертом, он вынужден был смотреть на него, задрав голову, и это его
раздражало.
Не только мы с Робертом наблюдали за ними. Изабелла не
отрываясь смотрела сначала на обоих, а потом ее взгляд безошибочно остановился
на Руперте. Губы ее чуть приоткрылись, на щеках появился легкий румянец, голова
горделиво поднята. Как мне приятно было видеть Изабеллу такой довольной и гордой!
Роберт тоже заметил реакцию Изабеллы, но его внимание тут же
переключилось на Руперта.
Когда все ушли в гостиную выпить по бокалу хереса, Роберт
остался на террасе и я спросил его, что он думает о Руперте Сент-Лу. Ответ был
неожиданным:
– Я бы сказал, что на его крестинах не было ни одной злой
феи.
Глава 19
Ну что же, Руперту и Изабелле понадобилось немного времени,
чтобы все решить. По-моему, все было решено в тот самый момент, когда они
встретились на террасе, около моей каталки.
Очевидно, они оба испытали огромное облегчение от того, что
мечта, которую каждый из них тайно лелеял так долго, прошла испытание, и оба
они не разочаровались.
Спустя несколько дней Руперт признался мне, что
действительно все эти годы лелеял мечту.
Мы с ним сошлись довольно близко. Он тоже был рад моему
мужскому обществу. Атмосфера в замке была переполнена женским обожанием. Три
старые леди откровенно боготворили Руперта; даже леди Сент-Лу отбросила свою
привычную суровость. Так что Руперт с удовольствием приходил ко мне поговорить.
– Мое отношение к Изабелле, – как-то раз неожиданно сказал
он, всегда казалось мне чертовски безрассудным. Что ни говори, в высшей степени
странно – сперва принять решение жениться на ком-то, когда этот кто-то еще
ребенок – к тому же худющий! – а потом обнаружить, что ты не передумал и не
изменил своего решения.
– Подобные случаи встречаются, – заметил я.
– Думаю, дело в том, что мы подходим друг другу, – продолжал
он. – Я всегда чувствовал, что Изабелла, часть меня самого. Часть», которая мне
пока еще не принадлежит, но обязательно должна принадлежать, чтобы составить
единое целое. Странно! Изабелла – необычная девушка.
Минуту-другую Руперт молча курил.
– Знаете, – опять заговорил он, – мне особенно нравится, что
у Изабеллы нет чувства юмора.
– Вы так думаете?
– Она начисто лишена юмора. Это удивительно успокаивает... Я
всегда подозревал, что чувство юмора – своего рода светская уловка, которой мы,
цивилизованные люди, обучились, чтобы застраховаться от разочарований.
Мы сознательно делаем усилие, заставляя себя видеть вещи в
забавном свете, так как подозреваем, что на самом деле они довольно скверные.
Гм, пожалуй, в этом что-то есть... Улыбаясь, я обдумывал его
слова. Да, похоже, Руперт Сент-Лу в чем-то прав!
Руперт задумчиво смотрел на замок.
– Я люблю его, – наконец отрывисто произнес он. – И всегда
любил. Но я рад, что вырос в Новой Зеландии, пока не пришло время ехать в Итон.
Это дало мне непредвзятость. Я в состоянии как смотреть на замок со стороны,
так и чувствовать себя его обитателем. Я с радостью приезжал сюда из Итона,
зная, что замок в самом деле мой, что когда-нибудь я буду здесь жить. Я
принимал его таким, каков он есть, как нечто такое, что мне всегда хотелось
иметь. Я испытывал странное, сверхъестественное чувство (я ощутил это с первой
минуты, как только увидел замок), что приехал домой. Изабелла тоже тесно
связана с замком. Я уже тогда был уверен, что мы поженимся и будем жить здесь
до конца наших дней... И мы будем здесь жить! – Он решительно сжал челюсти. –
Несмотря на расходы, налоги, ремонт и угрозу национализации. Это наш дом. Мой и
Изабеллы.
На пятый день после возвращения Руперта состоялась
официальная помолвка.
Эту новость сообщила нам леди Трессилиан.
– Завтра или послезавтра, – сказала она, – о помолвке будет
объявлено в «Таймсе». Мне хотелось, чтобы вы первыми услышали об этом. Я так
счастлива! Очень-очень счастлива!
Милое круглое лицо леди Трессилиан дрожало от переполнявших
ее чувств. Мы с Терезой оба были растроганы при виде искренней радости славной
старой леди. Это так явно свидетельствовало о пустоте ее собственной жизни!
Радость этого события отодвинула на второй план даже
материнскую заботу леди Трессилиан обо мне, и теперь ее общество стало для меня
намного приятнее. Впервые она не принесла мне никаких брошюр и даже не
пыталась, по своему обыкновению, меня подбадривать. Было ясно, что Руперт и
Изабелла заняли все ее мысли.
Две другие старые леди отнеслись к событию каждая по-своему.
Миссис Бигэм Чартерно удвоила свою энергию и кипучую деятельность. Она уводила
Руперта на долгие прогулки по всему поместью, представляла ему арендаторов,
поучала, как относиться к их просьбам, касающимся ремонта крыши и других работ,
которые следовало либо выполнить обязательно, либо оставить без внимания.
– Эмос Полфлексен постоянно недоволен. Хотя два года назад
сделал новую расшивку стен. А вот с трубой в доме Эллен Хит надо что-то
сделать. Эллен очень терпелива. И вообще, Хиты уже три столетия являются
надежными арендаторами в поместье.
Однако больше всего меня заинтересовала реакция на эту
помолвку леди Сент-Лу. Сначала я даже не мог понять ее, но потом все-таки нашел
ключ к разгадке: это было торжество, как после победы, выигранной в битве
против невидимого, нематериального противника.
– Теперь все будет хорошо, – сказала мне леди Сент-Лу и
вздохнула. Это был долгий вздох усталого человека.
