– Слава те, Господи! – перекрестилась подруга. – Есть надежда встретить арест живыми. Будем считать, что Пашкин и есть тот самый несчастливчик-«кое-кто», которому до него не дожить. Ох-х-х… Все-таки не уберегли парня!
– Все как раз наоборот, – вздохнула Анечка. – Именно его-то и уберегли. Он тайком уехал с Олегом и Анастасией. Олег Дэну с дороги звонил. Утром проверят наличие денег на пластиковых картах и… И дальше не знаю. – Анюта закрыла лицо ладонями и глухо проговорила: – Ничего не понимаю! Но уверена в одном: чужие деньги нам не нужны, а своих не отдадим. Мы, между прочим, большую их часть занимали!
– Жадность до добра не доводит. Кейсовая наличность вам, безусловно, чужая! – не выдержала я. – Это видно даже невооруженным глазом. В смысле, без оптического прицела. Курс доллара по отношению к родимому рублю вы знаете. В куче на матрасе куда больше, чем ваша задолженность Ежову.
– Ирка-а-а… – восхищенно покачала головой Наташка. – Даже я этот момент не просекла. Тебе только чужие деньги считать! Со своими у тебя напряг – путаешься.
– А ты вообще свои считаешь только после того, как истратишь! Вечная им память! Они у тебя никогда не залеживаются.
– Зато у тебя залеживаются! Основная часть оседает в карманах продавцов, которые тебя откровенно надувают. Остаток постоянно ищешь, пытаясь вспомнить, куда положила, сколько и положила ли вообще.
– Да хватит вам препираться! – не выдержала Алена. – Нашли время! А что, если нам оставить спорную сумму долларов, а остальные спустить? С пояснительной запиской и требованием уничтожить весь отснятый в целях компромата материал.
– А это выход! – обрадовалась Наташка.
– Остаток сто тридцать четыре тысячи баксов! – запальчиво заявила Анюта.
Мы спорить не стали. Да хоть сто сорок для ровного счета. Одной тысячей долларов больше, одной меньше… Не наши же. Стоило поторопиться.
– А почему бы просто не вынести валюту на улицу и не доставить пакет в условленное место? – озадачилась Анна.
– Спятила? – испугалась я. – У входа и на участке дежурят наши люди. Тебе хочется лишних вопросов? А могут и вообще отнять передачку, организовав поиск вымогателя. Всю операцию по обретению свободы провалим. Хватит демагогии! Отсчитываем деньги.
Две пачки валюты по пятьдесят тысяч отложили, не пересчитывая. Третью пришлось распечатать. Тридцать четыре тысячи пересчитывали хором и не единожды. Закончив пересчет, изумились: основная кучка-то почти не убавилась. Пашкин вывез в кейсе не меньше двух миллионов долларов. После этого обнаружилось, что пояснительную записку писать нечем и не на чем. В конце концов с бумагой более-менее определились: можно использовать лицевую сторону полученной открытки, а вот с заменителем ручки или карандаша… Шашлык отмели сразу. Компот обсуждали чуть дольше, но тоже отвергли. По причине его отсутствия, а равно – отсутствия пера. В морозилке две курицы, но голые.
– У меня же наверху сумка! – шлепнула себя по лбу Анюта.
– Соображай, что мелешь! – рассердилась Наташка. – Как ты мыслишь писать что-то сумкой? При всем желании невозможно.
– Напишешь! – возразила Анюта. – Внутри нее косметичка, а в косметичке косметический карандаш. Надо бы прикупить новый.
– И старый сгодится! – заверила я. – Только будет ли он писать на глянцевой поверхности?
– В сумке валяется рецепт фетучини с семгой. На простой бумаге. Перед отъездом из инета скачала. Вкуснота-а-а. Необыкновенная!
– Надо бы название записать, – воодушевилась Наташка. – Хоть что-то полезное извлеку из этой поездки.
– Не морочьте себе голову, – отмахнулась Анюта, – обыкновенная лапша со сливочным соусом и семгой, курицей или… Кстати о курице! Мы про перо забыли, вернее, про карандаш. Значит так: сто тридцать четыре тысячи кровных тащу я, пакет с основной суммой – Наталья Николавна. Алена закрывает дверь на ключ и идет третьей. Ирина Санна, а вы не можете ходить с оглядкой? Или задом наперед?
– Успокойся, несчастная! – потребовала Наташка, в принципе не приемлющая чужого лидерства. – Ирина и передом наперед нормально не ходит. А оглядывается только тогда, когда шлепнется. Потому как интеллигентка. Вдруг рядом кто-нибудь из знакомых завалился? Сшибла нечаянно. Надо же поздороваться. Ей лучше держаться третьей по счету. Алена с большой сумкой пойдет второй, а я с ключом от комнаты, где деньги лежали, наше стадо сзади прикрою.
– Опасаться нам нечего, и все же будьте внимательны. Передвижение наверняка будет под контролем. Есть шанс угадать вымогателя, но едва ли ему это понравится, – на одном дыхании выдала я свои наставления. Про себя решила, что не стоит обижаться на Наташку, ибо правду глаголет. – И хватит мешкать, светает.
И все же мы замешкались. Когда оказались на втором этаже. Окна и двери всех комнат были распахнуты настежь. Народ спал спокойно, не заботясь о том, как выглядит без простынок, легких одеял и кое-каких предметов нижнего белья. Скрип ступенек никого не разбудил. Восхождение было почти закончено, когда Наташка вспомнила про отсутствие веревки. Я-то ее мимику и жесты сразу поняла, сколько лет дружно соседствуем, а вот Анюта с Аленой… Но им, неопытным, простительно. О чем можно подумать, когда перед тобой кривляются с высунутым языком, изображая петлю на шее и подтягивая виртуальную веревку вверх?
Анюта отчаянно замахала руками, давая понять, что не приемлет физического насилия над вымогателем. Алена ее поддержала – головой, руки были заняты денежным мешком. На беду у Анюты выпал на пол пакет с ее «кровными». Шлепок показался громом небесным. Застыв в нелепых позах, мы со страхом ожидали массового пробуждения. Уж очень оно не ко времени. Лучше всех смотрелась Наташка. Высунутый язык и задранная вверх правая рука с соединенными в щепоточку пальцами придавали ей некий шарм.
6
Первой опомнилась Анюта. Подхватив свою ношу, она в панике рванула с ней в туалет, но тут же вылетела обратно, нервно закрыв за собой дверь и прижав ее коленкой. По уважительной причине, изложенной ей вслед очень нетрезвым мужским тенором: «Занято!» У Наташки, как по команде, опустилась вниз рука, с небольшим отставанием занял свое место и язык. Аннушка, отстав от двери в туалет, не раздумывая, понеслась прятаться в свою спальню, мы – следом. Тоже не раздумывая. Девица вполне могла бездумно огрызнуться: «Занято!» У порога она внезапно остановилась, заполнив своей юной привлекательностью весь дверной проем. Мы помогли ей проследовать дальше и тут же об этом пожалели. Вне сомнений, Денис недолго спал в одиночестве. Супружеское ложе с ним делил долговязый парень, ранее висевший на Николаше. Уткнувшись лбом в костлявую лопатку похрапывающего сокроватника, Дэн весьма недвусмысленно его обнимал. Время от времени пальцы молодожена шевелились, явно пытаясь определиться в пространстве. Следом раздавалось его легкое бормотание. Похоже, он искренне жалел то ли себя, то ли Анюту за ее худобу. Третьим лишним на сброшенном вниз одеяле спал в позе зародыша Николаша. Рядышком аккуратно пристроилась подушка. Сама по себе.
