– Сидеть!!! – гаркнула подруга. Безотказный и проверенный на практике способ укрощения строптивых.
Сели все, кроме Димки и нас с ней. Кто где успел. Бармалей отказался от решительных попыток освободить голову из-под дивана. Торчащая половина мелко-мелко задрожала. Денька, усвоившая за время своей собачьей жизни, что подаваемые хозяйкой команды следует выполнять точно, но недолго, на пару секунд, вскочила и принялась нализывать одну вторую часть Бармалея. Три грации – Василиса Премудрая, Машуня и Алька втроем уместились на рухнувшем в кресло папе Карло. От главы семьи в поле зрения остались только домашние тапочки.
Шум и суета не смогли оставить равнодушным раненого. Ренат пришел в себя, слабо застонал, потом замычал и, оторвав голову от тарелки, попытался вскочить.
– Сидеть… – на всякий случай повторила Наташка. На сей раз тихо, но не менее убедительно. – А то ляжешь… на погосте.
– Не дергайся, – поддержал ее Димка. – Ты ранен ножом в спину. Через мешок с подарками. Теперь его до хирургического кабинета точно не потеряешь. Очень удачно ранен, жить будешь. Что-нибудь помнишь? – спросил он, усмиряя порывы очнувшегося выпрямиться.
– Помню, – уверенно ответил Ренат. Дышал он с хрипом. – Все помню. А кто это меня, а? Машенька, неужели… – Всхрапнув, раненый выразил желание ткнуться лбом в тарелку, но Наташка вовремя схватила его за волосы и осторожно приложила к ней щекой.
– Ты не волнуйся, лежи себе, отдыхай. Приедет врач, не до отдыха будет, – тихонько уговаривала она раненого.
Ренат не сопротивлялся. Только попросил напомнить дочери, что ей пора спать.
– Слушай, Димочка, ты же хирург, может, можно что-нибудь сделать? – Меня беспокоило шевеление в кресле. Папа Карло затеял процесс освобождения от любимых женщин.
– Его нельзя трогать, я же объяснял, – скучным голосом пояснил муж. – Видишь, кровотечение усилилось. И дышит с хрипом. Наверняка задето легкое. Нужен рентген. И думаю, без операции не обойтись. Алена, где ты была?
– За «скорой» ездила. Меня Славка с Борисом Ивановичем перехватили, когда я по лестнице спускалась… А! Ты про это? – Дочь тряхнула одеялом, наброшенным прямо на голову. – Извините. Надела на себя то, что под руки подвернулось. Они там немного застряли, сейчас будут. Только дежурный врач слегка пьян. Как бы ему здесь совсем не похужело. Он еще в машине жаловался, что его от такой жизни мутит. Если можно, я пойду переоденусь. – Аленка попятилась и исчезла, прихватив с собой по слезной Наташкиной просьбе собаку. Псине вредно волноваться – спать будет плохо.
Не успели мы приуныть, как появился врач, бережно поддерживаемый под руки двумя сотрудниками милиции. Третий страховал троицу сзади. Дверь для всех была узковата, поэтому врача выдвинули на передний план.
– Петр Александрович Хвостов. Дежурный врач-гинеколог, – зевнув, представился он и попытался сфокусировать свой взгляд на Наташке.
– Мне ваша помощь не нужна! – возмутилась подруга. – И вообще, вы что, приехали отсыпаться?! В таком случае, на столе еще три целых тарелки – выбирайте и устраивайтесь.
– Покорнейше благодарю, но я только что из-за стола.
– Разрешите? – Хвостов был решительно оттеснен в сторону женщиной в белом халате. Следом за ней прошел сотрудник милиции, тащивший внушительную сумку с медикаментами. Очевидно женщина-врач тоже входила в состав дежурившей в новогоднюю ночь оперативной группы.
Поверхностный осмотр раненого у Марины Львовны, как к ней почтительно обратился один из оперативников, занял секунды.
– Носилки! Транспортируем в больницу. Все вопросы к раненому потом, – заявила она в никуда.
Тем не менее в дверях началось какое-то движение. И пока один сотрудник опергруппы фотографировал стол и его окрестности, напоминающие поле битвы, а второй осторожно снимал отпечатки пальцев с рукоятки ножа, к Марине Львовне обратился Димка. Оба специалиста, обрадовавшись профессиональному взаимопониманию, повели задушевную беседу на тему предстоящей операции. В ходе беседы мой Дмитрий Николаевич ловко перебинтовал беднягу Рената прямо поверх его одеяния Санта-Клауса, обеспечив надежную фиксацию рукоятки ножа, обернутой оперативником в целлофановый пакет. Сразу на белом поле бинта стала заметна кровь. Кровавое пятно продолжало увеличиваться в размерах и тогда, когда Рената уложили на носилки на живот и быстро понесли к выходу. Чуть раньше вынесли дежурного врача-гинеколога. Под руки. Он предпринял попытку оказать рухнувшей в обморок Машуне медицинскую помощь и окончательно парализовал действия Карла Ивановича по освобождению от гнета родных. Гинеколог в число родственников папы Карло не входил, поэтому показался ему особенно тяжелым. Вместе с Дмитрием Николаевичем в больницу отправились Борис Иванович и Вячеслав. Можно считать, под конвоем. В одной машине с сотрудниками милиции.
8
– Надо полагать, после застолья у вас произошла крупная ссора с битьем посуды и поножовщиной, – задушевно поделился с нами своими догадками следователь Сергей Васильевич Храпов. Хроническое недосыпание и крайне жесткий режим работы, осложненные свалившимся на него дежурством в новогоднюю ночь, отразились на его способностях видения преступления в других вариантах. Ему хотелось побыстрее поставить точку в этом деле. – Ну и кто из вас и за что именно наказал бедолагу?
– Он не доел свою порцию и не помыл после себя тарелку, – буркнула Наташка.
– Ясно. Давайте немного с этим разберемся да и разойдемся…
– … по камерам, – не успокаивалась подруга. Я просто была вынуждена толкануть ее в бок.
– Наталья Николаевна шутит, – судорожно сглотнув и пытаясь непринужденно улыбнуться, пояснила я. На этом и остановилась.
В сложившейся ситуации у меня самое невыгодное положение. Похоже, в момент совершения преступления ближе меня у Рената никого не было. Имея в виду расстояние и, разумеется, не считая того, кто ударил его ножом, а потом сбежал. А этот человек знал, что я заглядывала в комнату, после чего отправилась на кухню. Будь я хоть немного внимательнее, наверняка заметила бы нож, торчавший из спины Рената. Идиотка! С голодухи уставилась на содержимое тарелки, в которой спала его голова. Без отрыва от тела, естественно. Хотя едва ли я могла бы оставить нож без внимания, если разглядела даже то, что тарелка с салатом, в которой отдыхала голова Рената, вышла из берегов. А может быть, преступник находился в каминном зале в тот момент, когда я туда заглядывала? Или проник позже, когда мной был организован на кухне собственный скромный пир на свой личный мир? Похоже, последний вариант самый правильный.
Я вспомнила, как внезапно потух свет в холле, как следом заскрипела, открылась и закрылась какая-то дверь… Интересно, какая? Входная? Дверь котельной? Или… спальни супругов Гусевых? Потом эти звуки повторились. Но ведь кроме меня этого никто не видел и не слышал. Значит, все подозрения в совершенном преступлении падут на меня?! Наташка сто раз права – не следует наедаться на ночь. Вот оно, возмездие! Так и грозит кулаком. С другой стороны, кроме самого преступника о моем нахождении в кухне никто не знает…
