– Ну и замечательно! Подождем Машуню, – старательно изображая радость, согласилась я с папой Карло, заткнув таким образом Наташку, собиравшуюся ему возразить. – Тогда мы одеваемся и – на улицу. Денька уже все лапы оттоптала у двери. Где мои сапоги? Ага, тоже сушатся. Спасибо тебе большое, Наташа…
Все с изумлением наблюдали, как я, одеваясь, хаотично ношусь по холлу. Логика подсказывала, что натянув на ногу один сапог, следует проделать это действо и со вторым, но я устроила присутствующим целый спектакль, обратный стриптизу. В одном сапоге скакала по свободному пространству, разыскивая свой шарф, следом второй сапог, который совершенно нелогично положила сушить на освобожденную от курток батарею… Не возымела действия и Наташкина команда «Сидеть!!!». На пару секунд я замерла, а потом принялась натягивать шлепанец на только что напяленный на вторую ногу носок. А все потому, что до меня дошло, почему из всех машин был слит бензин. Кто-то действительно не хотел, чтобы мы уехали, но по другой, нежели я предполагала вначале, причине. Избавляться от нас он не собирался. Просто не хотел, чтобы мы наведались в больницу. Кто этот человек? Василиса Михайловна? Вполне вероятно. Не в ее интересах было оставлять Рената живым. И не только потому, что он мог видеть ее в момент нападения. Просто он знал страшную правду, которая, как Василиса Михайловна надеялась, умрет вместе с ним, с ней самой и еще с одним человеком. Для последнего, служившего главным источником и переносчиком этого заразного знания, она приготовила пистолет. Только вычислить его ей было трудно. Самое интересное, что мы с Наташкой тоже входили в круг подозреваемых и, сами того не ведая, ходили по лезвию бритвы. Кто знает, что пришло бы ей в больную подозрениями голову? Нет, надо сказать Великое Спасибо злоумышленнику в образе бабки Варвары, который или которая заранее подсыпала ей снотворное.
Теперь – Карл Иванович. Не исключено, что он в какой-то мере был осведомлен о прошлых проступках или преступлениях, еще не разобралась, жены. Для него тоже важно сохранить все без изменения. Кто знает, на что бы он пошел? И именно в силу его опасности в этом плане его тоже вывели из игры. В таком случае «бабка Варвара» для нас с Наташкой просто благодетельница.
А Катерина? Случайно или намеренно она также могла стать этим самым «источником», вольно или невольно окунувшись в семейные тайны Гусевского семейства. И если я права, у нее есть свои причины для сведения счетов с этой семейкой. Машуня сохранила о няне самые теплые воспоминания, но она тогда была еще ребенком… Нет, не в интересах Катерины допустить гибель важного свидетеля – Рената.
Виктория – человек, ставший наливным яблочком раздора. Вполне могла встать на защиту Рената от нашей когорты и слить весь бензин. Я еще раз вспомнила момент ее появления в доме. Что-то тут не так. Что-то меня постоянно беспокоит. Какой-то нюанс. Ладно, пока оставим.
Алька. Любимая и любящая дочь своего отца. От любви до ненависти, как говорится…
– Ир, да отдай же ты мою куртку! Вот вцепилась! Слышишь, рукав трещит? Мне не идут твои цвета!
Я мигом вернулась в обстановку холла и прекратила сопротивление. Наташкина куртка, которую я пыталась напялить на себя шиворот-навыворот, перекочевала к ней. Терпеть не могу выворачивать вещи.
– Тебе больше двух дней отдыхать вредно. Становишься невменяемой. Тапок с ноги сними. Денька, фу! Одного сапога на четыре лапы маловато будет.
Я вяло позволила натянуть на себя свой собственный сапог и свою собственную куртку и поторопилась выскочить на улицу. Было неловко за свое поведение.
4
На дороге я явно лидировала, заодно удивляясь отсутствию на ней каких-либо следов человека. А спешила, потому что экономила светлое время дня. К пяти часам окончательно стемнеет, что не позволит осуществить ряд запланированных мероприятий.
– Куда мы несемся, блин? – крикнула отставшая Наташка. – Я отказываюсь гулять в таком темпе. Собаке присесть некогда.
Я остановилась, поджидая подругу и в нетерпении переминаясь с ноги на ногу.
– «Несемся» – громко сказано. Снега по колено. Нам надо добежать до развилки, повернуть налево и постараться вернуться домой с другой стороны.
– Фига себе!
– Да ни фига! Просто с другой стороны наверняка имеется мало-мальски сносная дорога к домам, расположенным через овраг от дома Гусевых, о них говорила Мария. Я только сейчас с этим разобралась. Нам надо убить двух зайцев – посмотреть дом бабки Варвары с той стороны и договориться с людьми, которые на наше счастье могут находиться в тех самых домах, насчет пары литров бензина и звонка по мобильному телефону.
– Фига себе! Тогда не двух, а трех зайцев. И не возражай, слушай, что говорю! Какого черта в таком случае ты потащила меня по этой дороге? Снега полно и здесь, и там, где короче. А короче – прямо по участку Гусевых. До бани тропа была расчищена, если намело снега, то не по пояс. А дальше – как получится. Там и на дорогу вылезем.
В волнении и замешательстве я стянула с головы капюшон.
– Наташка, ты гений! А я так себе или просто не выспалась.
– Рады стараться! Может, объяснишь гению, что надо на задворках покойной колдуньи?
– Подтверждения догадок, – заявила я и заторопилась в обратную сторону, стараясь попадать в свои следы.
Вот теперь и понятно, почему снег на дороге оказался нетронутым. «Бабка Варвара» слиняла из дома не воздушно-капельным путем. Вернулась на место парковки, так сказать, огородами. Интересно, почему Гусевы не пользуются той дорогой?
– Мне Машка говорила, что им неудобно подъезжать к дому с другой стороны. Он же на самой верхотуре, а проулок, ведущий вниз, здесь покатый и глинистый, – ответила на мой не заданный вслух вопрос Наташка. – Во время дождя постоянно вымывает канавы. А зимой вообще гололед. Гусевы привыкли ездить здесь, поверху. Даже дорогу за свой счет сделали. Ой, ну мы и натоптали ночью! Трудно поверить, что тапками, а я вообще только в носках была. Как стадо слонов пронеслось. И ведь даже ни разу потом не чихнула!
Мы с легкостью прошли за угол дома. Из разбитого окна приветливо торчала подушка в розовой с желтыми завитушками наволочке. Рядом все так же стояла лестница на чердак. «Вот оно, подсобное средство «бабки Варвары»! Путь к отступлению или нападению… Смотря, откуда смотреть». Я поднатужилась, но столкнуть лестницу не смогла. Скорее всего, она вмерзла в снег. Торчит тут с лета. Задрав голову, я убедилась, что дверца на чердак плотно закрыта. Зачем, спрашивается, столь услужливо оставлять лестницу на зиму? Ну и ладно. Пусть стоит. Перекроем вход и выход изнутри.
Цепочка следов тянулась к бане и поворачивала за угол. Снега было гораздо меньше, чем на дороге. Как оказалось, Карл Иванович ежедневно расчищал дорожку вплоть до калитки, метель не рискнула капитально ее засыпать за одну ночь – не стала связываться с могучими старыми яблонями. Как засидевшемуся в застое, горожанину Гусеву наверняка нравилась физическая работа. Нетронутыми оставалась всего пара метров до дороги, заметенной, но тем не менее с отчетливыми следами проехавших по ней машин. Я решила, что летом от калитки открывается потрясающий вид, да и сейчас снежный простор, окаймленный со всех сторон лесом, радовал глаз. Судя по верхушкам многочисленных кустов, торчавших из снега, в самой низине, недалеко от дороги, лентой вилась речка. Как и ожидалось, недочищенная пара метров тоже хранила отпечатки следов человека. По ним мы и выбрались на накатанное место, а Денька огромными прыжками неслась своим путем, оставляя на снегу не только память о своих лапах, но и вмятины от пуза.
