– Дальше все понятно: Виктория поделилась содержанием дневника с Ренатом, рассчитывая на то, что он по стенке размажет родителей Марии. Но не учла тех чувств, которые Ренат испытывал по отношению к своей жене и дочери. Вопрос сведения счетов с Гусевыми у Рената не стоял. Пережив шоковое состояние, он испугался за Марию и Альку. Пожалуй, за Альку – больше. И принял решение любыми путями заполучить проклятый дневник и уничтожить его. Тогда все слухи, если они и достигнут ушей любимых, можно обозвать просто сплетнями завистников. А дальше будет видно, как поступить. Что касается Василисы Михайловны – пусть с ней разбирается сам Карл Иванович. Если, конечно, случайно узнает правду. Он еще один обманутый в этой истории человек. Рогоносец, воспитавший чужую дочь и по неведению способствовавший ее браку со сводным братом. Круто! От такого точно жить не захочешь.
О Марии Виктория не очень печалилась. Ну разведутся с Ренатом, главное, ребенок вполне здоров. Сама Вика тоже жила в так называемой неполной семье. Сначала ясли, потом детский сад-пятидневка, школа – как по этапу. Впрочем, я отвлеклась… В общем, в какой-то момент Вика осознала, что Ренат очень странно себя ведет. Создавалось впечатление, что он хочет скрыть от всех содержание дневника. Но «маховик» правды уже раскрутился. Вика решила побыстрее покончить с этой историей. «Подарок» всем Гусевым-Сапрыкиным решила вручить перед боем курантов. И навсегда распрощаться с прошлым. До Нового года. Так, Вика?
– Так, – прозвучало из-под ладони, которой сгорбившаяся девица прикрывала лицо. – Все так. – Она неохотно распрямилась и отняла ладонь от лица. Глаза были сухими. – Вот только Ренату я об этом ничего не сказала. Он не хотел сюда ехать, пришлось соврать, что дневник спрятан здесь. Заодно можно и Новый год отметить – два несчастных человека в нетопленом доме. Мама услышала один из наших телефонных разговоров и кое-что уяснила…
– Ох, Вика, Вика… – Я укоризненно покачала головой. – Я так и поняла, что она сама «пригласилась» в гости к Василисе Михайловне и Карлу Ивановичу, настояв на их непременном визите в медвежий угол – надеялась развести беду своими руками. Вот только не решилась сказать, от кого именно следует ждать этой беды. Была уверена, что у родной дочери хватит благоразумия не заявляться сюда. Она, также как и вы, Василиса Михайловна, ждала визита только Рената. Время шло, а он не приезжал, зато прикатила Машуня с Алькой и кучей гостей. Карл Иванович веселился в счастливом неведении, а Катерина с Василисой Михайловной решили, что можно вздохнуть свободно, «Дед Мороз» отказался от сведения счетов и планов мщения. Вот тут-то вы и нарисовались! Да еще этот дурацкий костюм Санта-Клауса на Ренате…
– Ренат начал пить, как только свернул с основной дороги, а наряд мы случайно приобрели у одного из участников массовки на елочном базаре здесь, недалеко, в городке. Кстати, рядом с больницей. Этот участник был уже безучастен, вообще на ногах не стоял. Про «подарок от Деда Мороза» я по телефону просто так брякнула – Новый год же на носу. А когда мы сюда приехали, я и сама еле на ногах устояла, когда увидела такое обильное застолье и дружный коллектив, в котором моя мама занимала почетное место справа от моего, но не совсем, папы… – Виктория тихо засмеялась. – С этого момента все пошло кувырком. Машка со своими объяснениями, в результате которых я поняла, что мне ее ужасно жалко. До этого сталкиваться с ней близко вообще не приходилось. Потом – Алька, устроившая спектакль с привидением. Девочка меня явно ненавидела. И я опять вспомнила себя. Кстати, мне довелось увидеть Алькин маскарадный костюм. Потом он навел меня на определенные мысли… По большому счету мне тогда хотелось поскорее уехать. Но Ренат не согласился и потребовал отдать ему дневник. Большая часть гостей гуляла, и, кажется, никто не слышал, как мы выясняли отношения. Ренат повел себя хамски – вернувшись в машину, влез в мою сумочку, вытащил тетрадь и сунул ее в свой мешок Санта-Клауса. А его демонстративно нацепил себе на спину. Теперь, говорит, правды никто не узнает. Можешь болтать что угодно, тебе никто не поверит. Хотя жизнь нам с Марией и Алькой ты все-таки сломала… Да я уже сама была готова отказаться от своей задумки. На деле все как-то очень страшно и противно выходило. И еще моя мама, всем своим видом показывающая, что уважает людей, в обществе которых находится. Я хотела забрать дневник и вернуть его на то место, где взяла. Чтобы мама это видела. Но Ренат не позволил.
Виктория глубоко вздохнула и нахмурилась.
– А потом ты была серьезно напугана, – миролюбиво подсказала я, и она согласно закивала головой. – Рената пытались убить. И это мог сделать только кто-то из присутствующих в доме. Сразу стало ясно, что ты зря расслабилась – семейная тайна Гусевых обросла криминалом. Ненормальных гостей исключила из числа подозреваемых сразу. Альку – тоже. Она обожает отца. На подозрении остались Карл Иванович, Василиса Михайловна и Мария. Они очень любят Альку, кто-то из них, а может, все сразу, готовы на что угодно, лишь бы девочка не узнала правду, которую уже знал Ренат. Кому-то он вольно или невольно успел намекнуть о своих «знаниях». Вот тут ты и поняла – вся твоя продуманная «операция» окончательно вышла из-под контроля. Ты на очереди на тот свет. Следовало немедленно уносить ноги.
– Вы правы. Мама отказывалась что-либо понимать, не верила в реальность происходящего. Я долго уговаривала ее уехать, но она проявила завидное упрямство и осталась. Пришлось и мне задержаться.
Побывав в больнице, я узнала, что Ренату несказанно повезло. И там едва не столкнулась с Марией. А вот Алька сама меня поймала. Девчонка отслеживала всех, кто интересовался ее отцом. Даже следователя. Большого труда стоило убедить ее в моей невиновности. Возможно, у папы на работе разборки, она ведь не может знать наверняка – вдруг у него какие-то финансовые проблемы, либо конкурентная борьба. Просто кто-то мастерски воспользовался ситуацией. Я вешала ей лапшу на уши и чувствовала, что она мне не верит. Алька упорно подозревает кого-то из участников новогоднего праздника, только не может понять, почему пострадал ее папа. В ужасном состоянии была девочка. Боялась, что отец избежал смерти по счастливой случайности и его могут убить прямо в больнице. Пришлось признать, что она права. Я и сама об этом думала. На всякий случай, после отъезда части гостей, прямо непричастных к делу – в тот момент они провожали нас с мамой, – ухитрилась слить бензин из всех оставшихся машин. Жуткое дело. Мне нравится запах бензина, но никогда не думала, что на вкус он такой противный.
Потом пришла мысль, что надо спасать не только себя, но и Рената. Вот тогда мы с Алькой и решили выкрасть его из больницы и увезти в Москву. У нас с мамой одна машина на двоих, маму тоже нельзя было оставлять здесь. Разделаются, не пожалеют. Хотела сделать это немедленно, но Ренату вкатили лошадиную дозу успокоительного, и он был нетранспортабелен. Альке пришлось остаться с ним, а я вернулась сюда. То есть не совсем сюда, а в свой дом. Вы, наверное, уже знаете, что мы приобрели в низине участок. Мама очень любит эти места… Словом, Алька осталась с отцом. В больнице также находилась Мария. А мне нельзя было выпускать из вида всех вас. И тут я вспомнила про Алькин маскарадный костюм – она призналась, что спрятала его в своей комнате на третьем этаже под матрасом. Мне пришла в голову гениальная идея устроить жутковатый спектакль в медвежьем углу. Он сразу переключит внимание зрителей на другие проблемы. Пригодились знания, почерпнутые из дневника Василисы Михайловны. Она подробно описала способ проникновения в дом – через чердак. Только мне и лестницу не надо было тащить – она уже была пристроена к чердаку. Замок, как поведала Алька, только имитировал надежность запора. Он висел для камуфляжа – на одной петле. Забавная девчонка! Лазила за паклей и потеряла ключ. Все обошлось без проблем. Я прихватила из ее комнаты не только костюм, но и кое-что из вещей – ей на первое время. Ну а потом решила проникнуть в дом покойной бабушки Варвары и поискать там что-нибудь для усиления «колдовского образа», в который собиралась вжиться. За ваше поведение не беспокоилась. Здесь была мама.
