Небольшая толпа, собравшаяся было под поникшим фонарем и таким же водителем, мигом переключила свое внимание на нас. Громогласно объявлялись разные версии. Прижилась одна – жена сбежала из дома с подругой, не вынеся жутких условий семейной жизни с таким хулиганом. Без вещей – прямо в чем была. Он выследил и теперь собирается ее убить. Поступали предложения оторвать безумца от машины и тем самым обеспечить бедной женщине свободу. При этом все почему-то поглядывали на меня. Несколько раз раздавался призыв: «Ну неужели в толпе нет настоящих мужиков?!» После клича толпа вообще изрядно поредела. Очевидно, на количество настоящих мужиков. Остались одни старушки. Вот они-то и удостоились веселого зрелища. Вышедшая из ступора, Наташка резво подала назад. Бранный водитель, дабы не упасть, подался следом, от неожиданности умолкнув. Но ненадолго. И как только снова началось матоизвержение, подруга газанула, притормозив сбоку от поврежденной машины. Довесок отклеился от капота и приник к асфальтовому покрытию, продолжая излагать ему то, что не успел досказать нам. Поредевшая толпа от души веселилась. Даже водитель разбитой «девятки», отвлекшись от почесывания своей лысины, заржал неожиданно густым басом. Мы не стали дожидаться продолжения, благо дорога была свободна.
4
Ехать пришлось почти два часа. Дважды попадали в пробки и по очереди злились, уговаривая друг друга не расстраиваться. Зато улицу Большую Волочаевскую нашли без труда. Четная сторона от нечетной отделялась сквериком – два ряда деревьев, пустующие скамеечки и небольшие клумбы с цветами. Добротные восьмиэтажные дома сталинской постройки, большие дворы с деревьями, знававшими не одно поколение местных жителей.
Нужный нам дом ничем не отличался от остальных. Въехав во двор, припарковались почти у подъезда и призадумались – дверь была закрыта на кодовый замок. Оставалось ждать, когда появится кто-то из жильцов. Немного поразмыслив, решили присесть на лавочке прямо у входной двери. Пусть на солнцепеке, но зато вернее – не прозеваем удобного момента. Как назло, двор был пустынен. Если не считать трех мальчишек, забредших с чужого двора и вольготно расположившихся в раскидистых кустах, деля одну сигарету на троих. Очевидно, жители либо на работе, либо на дачах. Казалось, время здесь остановилось. С тоской поглядывая на тенистые уголки двора, мы жарились на солнце и мечтали о холодной – такой, что даже зубы сводит, воде.
Через полчаса стало ясно – получить солнечный удар не просто, а очень просто. Наташка вскочила первая. И сразу рванула к двери подъезда с такой решимостью, что я подумала о ее намерении напрочь снести этот монолит.
– Перегрелась? – Мне хотелось, чтобы мои слова прозвучали участливо, но получилось, наоборот, ехидно.
Наташка удостоила меня презрительным взглядом и провела какую-то манипуляцию с кнопками кодового замка. В ту же минуту раздался бодрый женский голосок из ниоткуда:
– Вы к кому?
– Мы из больницы. В сто двадцать шестую квартиру. От Андрея Александровича Синельникова.
Замок щелкнул, дверь подъезда открылась. В который раз по жизни мне пришлось удивляться Наташкиной сообразительности и собственной бестолковости. Однако в дверь я вломилась вперед подруги.
Внутри оказался коридор с еще одной закрытой дверью – металлической, и небольшим окном, за которым проглядывалась узкая конторка с диванчиком, столом, стулом и стареньким телевизором на тумбочке. Внутри была замурована женщина лет шестидесяти с книжкой в руках. Она взирала на нас с большим любопытством, но пускать внутрь не торопилась – ждала дальнейших разъяснений. «И тут Остапа понесло!..» В смысле – меня. В коридорчике оказалось прохладно, и я морально и физически была готова плести любые байки, лишь бы не выметаться назад – в удушающую жару.
– Я не знаю, известно ли вам, но Андрей Александрович Синельников находится в нашем травматологическом отделении – несчастный случай сразу же после регистрации брака. К счастью, при нем оказался паспорт, по которому был установлен его адрес. Но вот страховой полис отсутствовал, а без него, сами понимаете, медицинское обслуживание автоматически становится платным. По-видимому, он все-таки не рассчитывал провести медовый месяц на больничной койке, иначе полис держал бы при себе. Кроме того, Андрей Александрович просил привезти ему бритвенные принадлежности и смену нижнего белья… – Женщина за стеклом все время пыталась что-то произнести, но я не давала – уж очень не хотелось на улицу. А что она могла сказать, если квартира пустует, а ключей Андрей Александрович ни нам, ни жене почему-то не дал. Кроме того, я еще не все успела рассказать… – Понимаете, какая трагическая история получилась: он на глазах у новобрачной нечаянно вывалился из окна. Она не перенесла этой трагедии и сошла с ума. Прямо, не отходя от окна. И… вы не могли бы дать нам воды? Невозможно, как хочется пить!
Я умолкла. Зато подключилась Наташка:
– К сожалению, эта женщина, – она указала на меня кивком, – была свидетельницей несчастного случая со стороны невесты. Можно сказать, ее лучшая подруга, и сначала тоже лишилась рассудка при виде… ну не будем повторяться. Сейчас Ирина Александровна почти пришла в себя и ухаживает за обоими супругами. Представляете, что значит мотаться из конца в конец, из больницы в больницу?! А я – старшая сестра травматологического отделения, в котором лежит Синельников. Если не верите – могу предъявить свой халат и шапочку – они в машине. Едва успела переодеться, выполняя просьбу заведующего отделением. Делать мне больше нечего! Так вы не могли бы дать нам воды?
– Я все пытаюсь вам сказать, что дверь открыта. Пройдите внутрь. Здесь удобнее разговаривать, – миролюбиво сообщила вахтерша. – Надо же, какое несчастье случилось! А воды у меня с собой нет. Только горячий чай в термосе. Но если немного посидите тут за меня, я принесу из дома.
Мы ошалело переглянулись и одновременно шагнули к входной двери, где долго толкались, уступая друг другу дорогу. Прямо вошло в привычку! Вахтерша не стала дожидаться конца вежливой перепалки и, не закрыв конторку, резво посеменила к лифту.
Вернулась она быстро, вежливо осведомившись, не было ли звонков в дверь? Отвечать пришлось мне:
– Звонков не было, никто, кроме нас, не заходил.
Наташка, судорожно наливая воду из пластиковой бутылки в пластиковый же стакан, полностью заворожилась этим зрелищем, забыв, что не одна она бесится от жары. Осушив один стакан, принялась за второй, потом за третий. Я всерьез обеспокоилась и вырвала бутылку из слабеющих рук подруги. Она почти не сопротивлялась, но вот стаканчик не отдала. Пришлось пить из горлышка.
– Да вы присаживайтесь, – гостеприимно предложила вахтерша, поглядывая на нас с жалостью. – Честно говоря, даже не знаю, как быть… А почему Андрей не позвонил Вике?
– Он вообще не может разговаривать, – торопливо пояснила я. – Даже шепотом. С большим трудом написал Викин телефон. Мы ей звонили, никто не отвечал…
– Сейчас, минуточку… – Вахтерша набрала какой-то номер по старому допотопному телефону с треснутым зеленым корпусом и добавила: – Да. Действительно. Никто не отвечает. Впрочем, я ее тоже несколько дней не видела. – Она набрала еще один номер и, дождавшись ответа, заговорила: – Антонина Петровна, это Лида. Вы не подскажете, давно видели Вику из сто двадцать щестой?.. Да?.. Я тоже… Может быть, уехала куда?.. Интересно, меня тоже не предупреждала… Ну, извините за беспокойство… – Она положила трубку и сочувственно посмотрела на нас. – Боюсь, зря вы потратили время на дорогу. Впрочем, даже если бы и застали Викторию, вполне могла бы вас и не пустить. В последнее время Андрей здесь не жил.
