Наташка, скорчив недовольную гримасу, скрутила безвинное полотенце в бараний рог. И ни с того ни с сего принялась бубнить на тему о том, что обменять старую двухкомнатную квартиру родителей Вовка мог только с доплатой. Двухкомнатные хоромы жене и однокомнатные себе, вне сомнения, требовали дополнительных денежных вливаний. И не маленьких! Впрочем, что стоило Кириллову загнать пару килограммов мюллеровского золота? Важен результат — однокомнатное, как рассчитывал, одиночество. После его смерти жилплощадь превратилась в явочную квартиру. Являются туда все кому не лень… Такое впечатление, что в этом деле задействована куча народа. Один «ответил» за всех, а все гоняются за чем-то, ставшим достоянием одного.
— Чашку у тебя забираю, — заявила подруга таким тоном, словно именно я обеспечила свободный доступ на бывшую жилплощадь Кириллова разным подозрительным личностям. — Решили же ехать. Надеюсь, ты знаешь, зачем. На мой взгляд, это лишняя трата бензина. А он не намного подешевел. Не в Америке живем, где нефть не качают. Им легче — у них меньше затрат на ее добычу. Прикупил на заправке и порядок. А нам ее не только добывать, но еще и распродавать приходится. Наверное, задарма.
7
Жена и дочь Кириллова проживали на улице с задорным названием Веселая. Однако весельем на ней и не пахло. Стандартные дома, озабоченные своими проблемами прохожие, редкие машины… Довольно тихая зеленая улочка.
Почтовый ящик Кирилловых был капитально забит рекламной макулатурой. Часть ее, торчавшую наружу, Наташка вытащила и положила наверх. Нужная нам квартира, расположенная на шестом этаже, «порадовала» закрытой дверью. Этот факт я установила сразу, первым делом попытавшись вломиться внутрь силовым методом. Металлическая дверь устояла. Стоило надеяться на благоприятный прогноз. Наташка издевательски хмыкнула и нажала на кнопку звонка. Трезвон внутри квартиры был хорошо слышен, но судя по тому, что никто не спешил открывать, дома никого не было.
— Что и следовало ожидать, — торжественно объявила Наташка. — Ибо было сказано: Тамара Васильевна в больнице, а Маринка в бегах. С чемоданом, по неведомому нам маршруту. — И из вредности еще раз нажала на кнопку звонка.
В какой-то момент я решила, что подругу парализовало. Она никак не могла оторвать палец от кнопки, но оказалось, что таким образом доказывала мне всю бесполезность предложенной мною поездки. «Мне говорили, я не верила!» Пришлось легонько шлепнуть ее по руке, подруга мешала мне улавливать за дверью признаки чужой жизни. Трезвон оборвался, и я получила возможность высказаться. Понимая, что выгляжу страшненько, тем не менее старательно поправила волосы и расцвела очаровательной улыбкой — надеялась на ее отвлекающий эффект. Не отрывая подкупающего взора от дверного глазка, задушевно произнесла:
— Марина, это была плохая идея. Переваливать свои проблемы с больной головы на наши, пусть не совсем здоровые, — самый легкий вариант. Но не лучший способ окончательно от них избавиться. Имеются в виду проблемы. К сожалению, они затрагивают нашу жизнь. Извини, но с этой минуты и с нашей помощью проблем у тебя станет больше. И не ходи босиком. У меня музыкальный слух. Слышу, как ноги прилипают к полу.
Высказавшись, я слегка поклонилась и направилась к лифту, но вынуждена была остановиться, чтобы пригласить подругу следовать за мной. На мой взгляд, она повела себя достаточно странно. Отлепившись от стенки, качнулась в мою сторону, словно намеревалась залечь и преодолеть расстояние до лифта исключительно ползком. Приложив некоторое усилие, я ее выпрямила. Она обернулась к дверному глазку, показала ему фигу и тоже поклонилась. Только поклон сопроводила словесной благодарностью за внимание.
Выйдя из лифта, Наталья попыталась заговорить, но я ее осекла заговорщицким «Тс-с-с…». Почтовый ящик был наполнен под завязку. Такое количество рекламных листочков за несколько дней не накопишь. Если только не воровать их у других адресатов. Скорее всего, Кирилловы, в отличие от других жильцов, не заглядывали в него длительное время. Нормальные люди перед отъездом обязательно провели бы в нем чистку.
— А как же листочки на квартплату и за телефон? — ехидно поинтересовалась Наташка.
— Оплачивают предварительно! — отрезала я.
— Ну да… Все тот же золотой запас…
Я подхватила Наталью под руку и увлекла назад в лифт, пригласив проехаться на седьмой этаж. Она слабо огрызнулась — следовало, мол, вначале поговорить с соседями Кирилловых по этажу. Я своим несвоевременным выступлением перед пустой квартирой все испортила.
— Мне послышался шорох у двери, — попыталась я оправдаться.
— Ну ясное дело! Это, отлипнув от пола, шуршали Маринкины голые пятки. Могла бы придумать что-нибудь поумнее.
— А если умнее, то соседи по этажу правды не скажут. То, что «Тамара в больнице, а Маринка куда-то уехала», мы и без них знаем.
Удивительное дело, но лифт опять остановился на шестом этаже. И как мы ни старались задействовать его другими кнопками, он предпочитал стоять насмерть. Составив ему компанию, мы торчали в кабине, не решаясь выйти. Где гарантия, что наш выход не будет отмечен в глазок из квартиры Кирилловых?
Снизу раздался оглушительный стук по лифтовой двери, сопровождаемый требованием немедленно освободить кабину, иначе нам, хулиганам, не поздоровится.
— И почему здесь нет грузового подъемника? Как, например, переть на последний этаж рояль? — шепотом возмутилась Наташка.
Я с готовностью поддакнула, заявив, что легче зарыть талант музыканта-пианиста в землю. Или, учитывая городскую специфику, закатать в асфальт.
— Роялиста! — поправила меня Наташка. — Раз музыканту из большого количества инструментов приспичило выбрать именно рояль, он — роялист. А внизу явно торчит ударник. Может быть, даже коммунистического труда. Во лупит кулаками! Интересно, сколько времени ему надо, чтобы подняться сюда пешком и опробовать в качестве барабанов наши головы?
На кнопку последнего этажа подруга нажала случайно. И то ли строптивый лифт испугался угроз, приняв их на свой счет, то ли он окончательно свихнулся, но почему-то крупно вздрогнул и поехал… вниз. Опомнившись, еще пару раз вздрогнул и остановился на пятом этаже. Судя по громким голосам, «ударник» с группой сопровождения достигли своим ходом уровня третьего этажа. Мы тут же метнулись к квартире, расположенной под квартирой Кирилловых, и принялись отчаянно давить на кнопку звонка. По очереди — то я, то Наташка. Спрашивается, чего испугались?
— Ну кто там очумел?! — раздался за дверью недовольный голос. И пока мы раздумывали, как повыгоднее для себя представиться, она открылась. Перед нами стояло заспанное чудо в перьях. Длинные пряди волос имели разный окрас — белый, черный и пару оттенков рыжего, Определить половую принадлежность явления было затруднительно. Даже по голосу. Часть лица скрывали перышки волос, а фигуру — наброшенный на плечи клетчатый плед, на ногах красовались растоптанные тапочки сорок последнего размера. Одно доступное глазам ухо украшала круглая сережка. Но ее наличие — не отличительная черта женственности. Не только тинейджеры, но и давно перезревшие юноши вешают на себя подобные украшения.
