В просторной кухне, куда он нас провел, работал телевизор. На экране, блистая роскошной раздетостью и танцевальной пластикой, мешающими уловить смысл песни, пела популярная женская группа. Не дожидаясь особого приглашения, мы уселись на маленький диванчик. И только тогда я поинтересовалась, действительно ли мы явились к участковому.
— Что, не похож? — усмехнулся он. — Пояснительную надпись на стене не читали? Меня зовут Иван Романович, а вас?
«Злой мент» проглотил кусок бутерброда и выключил телевизор.
— Нас? Маша, — мгновенно отреагировала Наталья, определенно начиная привыкать к своему псевдониму, и полезла в сумку за паспортом. Решив от нее не отставать, я достала свой. По крайней мере, не обзывалась чужим именем, мне можно верить.
— Ясно, — вздохнул Иван Романович, ознакомившись с паспортными данными, и, доброжелательно взглянув на Наташку, добавил: — Значит, в миру вы просто Мария.
— Наталья я… — прогудела подруга. — Тут такое приключилось, что собственное имя забыла. Хорошо, хоть собачьей кличкой не назвалась. Ир, ты не помнишь, как зовут мою собаку?
Наташкиного вопроса я не поняла, поскольку он не имел никакого отношения к делу. Раздумывала, как объяснить наш интерес к семье Кирилловых, чтобы не навредить ни им, ни себе. Но тут, опередив меня с объяснениями, расправила невидимые крылья Наташка. Скорее всего, к ней окончательно вернулась память, она даже вспомнила, как зовут Деньку — Денькой. И она, в отличие от самой Наташки, сейчас дома, отдыхает после рыбалки.
— Иван Романович, мы, собственно говоря, приехали к Кирилловым. А их нет дома, — пожаловалась подруга.
— Так, наверное, следовало вначале позвонить и согласовать время встречи.
Лицо участкового продолжало оставаться бесстрастным.
— Мы звонили, согласовали, только Марина не приехала… Мы подумали… Не важно, что мы подумали. Вы, вообще, в курсе, что произошло в этой семье?
Наступившая минута молчания позволила мне полюбоваться видом из окна — капризным небом, решившим отгородиться от неблагодарных землян плотным занавесом из серых туч. Похоже, люди разучились ценить прекрасное — глубокую, безмятежную синеву, украшенную белыми барашками облаков. Для кого, спрашивается, матушке-природе наводить красоту?
— А вы? — раздался наконец голос мента. — Вы в курсе?
— А мы теперь и сами ничего не понимаем. — Наташка внимательно изучала ногти на своих руках. — Дело в том, что в квартире Тамары и Марины никого не должно быть. Тамара в больнице, а Марина уехала…
Я с ужасом ждала вопроса о том, какая нелегкая при таком знании привела нас в гости к отсутствующим хозяевам квартиры. Его не последовало. Иван Романович положил надкусанный бутерброд, выдвинул из-под стола табуретку и сел в ожидании продолжения. Но Наташку заклинило. Наверное, сообразила, что болтает не то, что надо.
Скорее всего, вопрос он не задал потому, что считал нас дурнее, чем мы были на самом деле. И это меня задело. А кому нравятся оскорбления? Кое-что сопоставив, я поняла, что начинаю серьезно огорчаться. До точки кипения оставалась самая малость. Следовало немедленно выпустить пар, ибо в ярости могу натворить такого!..
— Мы специально сюда наведались, — процедила я сквозь зубы, решив, что все-таки не выдержу и начну сыпать отборными оскорблениями. А это хотя и в цензурной форме, в отношении сотрудника органов внутренних дел даже и в выходной для этих самых дел день, чревато неприятными последствиями. — Телефонные звонки от бывшего мужа Тамары Васильевны якобы с того света…
— Что значит «якобы»? — обиженно перебил меня участковый. — Кириллов Владимир Родионович действительно умер и похоронен…
— Мы знаем, где он похоронен! — отрезала я. — Только после похорон кое-кто видел его весьма живым.
— Где? — проявил живой интерес Иван Романович.
— На этом, на этом свете, — просветила его Наташка.
Во избежание уклонизма в сторону я поспешила выступить с обвинениями в адрес Ивана Романовича. Напуганные телефонным террористом Кирилловы не могли не воспользоваться соседством с участковым уполномоченным и наверняка обратились к нему за советом. В результате Тамару для сохранности он упек в больницу, а Марину…
— Это именно вы мне в прошлый четверг вечером соврали по телефону, что она собирается уезжать! Я узнала ваш голос. Никуда она не уехала! Квартира обитаема. Между прочим, по вине Марины нас втянули в…
— В дерьмо! — подсказала подруга.
— Хуже! В фантастически-дурацкую историю с реальными убийствами.
— Я и говорю — в дерьмо!
Очередной раз возражать Наташке я не стала. Ну нравится человеку сидеть именно в дерьме, пусть сидит.
— Эта сыпь на вашем лице — результат нервного стресса?
— Что? — Мне показалось, что я ослышалась. — Какая сыпь? — Я машинально схватилась за щеки, ощутив неприятный зуд. — Ах да… Ну разумеется!
Обеспокоенная своим внешним видом, я чувствовала, как постепенно остываю, бесполезно расходуя запал. — А давайте-ка я вас чайком угощу, — предложил Иван Романович и, не слушая Наташкиных возражений о том, что мы по горло сыты видом его бутербродного «башмака», включил чайник.
Лично я не возражала. Неожиданно поняла, что именно чайку мне сейчас и не хватало.
— Кирилловым и в самом деле необходимо было на время покинуть свою жилплощадь. Ну поставьте себя на их место…
— На нашем, уверяю, тоже не сладко! — заметила Наташка.
— Не спорю, поскольку на вашем месте не побывал, не могу судить о том, чего не знаю. Тамару Васильевну действительно увезли в больницу с сердечным приступом. Она в реанимации, и к ней не допускают… Ч-черт, заварку рассыпал…
«В реанимации, в реанимации… не допускают…» — меня прямо-таки заклинило на этих словах.
Я отчаянно тряхнула головой, с трудом возвращаясь в реальность. Ничего интересного в ней не было. Наташка спорила с участковым уполномоченным по поводу возможности использования по назначению рассыпанной заварки. И одержала победу, не забыв отметить странность — менту легче пользоваться пакетиками. Он отговорился тем, что не ищет легких путей. Заварит чайник и неделю пьет. Дома редко находится, а начнутся занятия в Академии — вообще не до чаев будет.
— Вы споткнулись на Тамаре Васильевне, — напомнила я Ивану Романовичу.
— Она в больнице, в реанимации, — с готовностью повторил он. — А коль скоро туда не пускают, присутствие там Марины лишено смысла. Все справки по телефону. Оставаться ей одной в квартире, сами понимаете, невозможно, родственников, которых она могла бы попросить временно пожить с ней, не имеется. Вот я и посоветовал ей на время уехать. Она вначале отказалась, не хотела бросать любимого кота. Полагаю, что Марина все-таки куда-то уехала.
— Зато она вас сразу послушалась, когда не явилась на встречу с нами в прошлый четверг! На святом, между прочим, месте.
