Я подняла глаза. На Наталью плечистый субъект совсем не походил. Несчастный намертво вцепился в свою тележку и был полон решимости отстаивать ее до конца. Я извинилась и принялась было выгребать свои упаковки, но мужчина не отдавал, сославшись на то, что не помнит, что успела нахапать его жена.
– Да оставь ты ему все, – подрулила ко мне на выручку Наталья. – Пусть ему жена по рогам настучит за проявленную самостоятельность! – Она решительно потащила меня в сторону.
Сев в машину, я поняла, почему нервничала. Просто боялась и одновременно ждала встречи с родным домом. Это был хоть уже и не мой, но по-прежнему МОЙ дом. И я по нему скучала. Скучала и хотела назад, в свою старую родную квартиру. Вот только не хотела возврата последних болезненных для меня лет. Неразбериху в чувствах пересиливала ностальгическая душевная боль. Наташка все поняла правильно, поскольку произнесла только одно:
– Это придется как-нибудь пережить.
Натянув на физиономию фальшивую улыбку всем довольной идиотки и приветливо здороваясь со знакомыми, я бестолково помогала подруге разгружать машину. Нет, сегодня точно не мой день. Впрочем, не только сегодня. Последней выпустили Деньку, и она, вырвав поводок из моих рук, понеслась к любимой подруге пекинесихе Гильзе. Не иначе как поделиться впечатлениями от встречи с красавцем Ратмиром. С большим трудом поймав беглянку, я потащила ее к подъезду (никогда не заведу собаку, лучше кошку!). За Денькой, смешно подтявкивая, семенила Гильза, а за Гильзой ее хозяйка. Наталья как раз успела перетащить все вещи в подъезд и загружала их в лифт, когда ворвалась наша стихийно сформировавшаяся компания.
– Держите Гильзу!!! – истерично завопила ее хозяйка.
Как бы не так! Сумасшедшая собачонка вскочила на прикрытую чистой белой салфеткой тарелку, лежавшую поверх грибов, уселась в ведре, скаля маленькие хищные зубки и всем своим видом давала понять, что ни себя, ни свою безымянную высотку сдавать не собирается.
– Танька, вынь свое сокровище из ведра! – взвизгнула Наталья. – Она нам автографов на салфетке лапами наставила, а мы эти грибы, между прочим, есть собираемся!
– Попробуй, забери теперь, – чуть не заплакала Танька, – я ее сама боюсь, когда она скалится. Хуже крокодила. Точно тяпнет!
Спасла положение Денька. Она просто-напросто выскочила из кабины лифта, следом за ней сиганула Гильза, оттолкнувшись задними лапами так, что тарелка встала почти на ребро, а беленькая, в коричневые лапки, салфетка рванулась за компанию с Гильзой. Я растерялась, а вот Гильзина хозяйка – нет. Словом, я почему-то нажала на кнопку своего бывшего двенадцатого этажа, но стокилограммовая Танька все же успела пулей вылететь из лифта. Бросив Наташку с вещами, я спустилась вниз и, как ни странно, сразу же обнаружила в подъезде спокойно ожидавшую меня Деньку.
Дозвониться до Лешика мы не смогли – в офисе его не было, а мобильник каждый раз предлагал перезвонить позднее, поскольку абонент отключен или находится вне досягаемости сети. Пришлось ограничиться сообщением, что прибыли к нему на ужин. Ответ получили только через несколько часов – сухая фраза «Буду завтра, никому не открывай».
– Обиделся, – констатировала подруга.
В восьмом часу вечера раздался телефонный звонок. Наталья обрадованно схватила трубку и, что называется «с налету», с торжеством в голосе изрекла: – Ну и где ты шимонаешься? Мать все глаза проглядела! Третья котлета поперек горла встала с расстройства! – Ответом было молчание. – И что ты хочешь этим сказать? – немного раздраженно вопросила подруга. Абонент не отвечал, хотя явно находился в пределах досягаемости Московской городской телефонной сети – было слышно, как он сопел в трубку.
Вопреки моим ожиданиям, Наташка не шваркнула со злостью трубку, а как-то очень аккуратно положила ее на место. Мы молча переглянулись. Я осторожно подошла к входной двери, проверила, хорошо ли она заперта, и только после этого заглянула в глазок. Лестничная клетка в пределах видимости была пуста.
Постепенно страх прошел – ну позвонил какой-то придурок и долго не мог сообразить, что ошибся номером. А может быть, просто заслушался Наташку и ожидал продолжения монолога. Мы уже позволили себе окончательно расслабиться и увлечься страданиями героини фильма, в содержание которого до этого момента никак не могли вникнуть, когда вновь раздался телефонный звонок, заставивший нас вздрогнуть. С величайшей осторожностью Наташка взяла трубку и молча прислонила ее к уху. Но через секунду ее напряженное лицо разгладилось, и она затарахтела:
– Ой, Анастас…сия Ивановна, как я рада вас слышать!.. Да-да, давненько… А она, кстати, здесь… да, у меня… Ну и в чем дело? Заходите к нам, мы как раз ужинаем… Ну давайте… Да, будем ждать…
Мы оживились и засуетились, собирая на стол. Появилась даже какая-то легкость в движениях. Первой о прибытии гостьи возвестила Денька. Она кинулась к входной двери, стала принюхиваться, с шумом втягивая в себя воздух, но неожиданно тихонько заворчала. Раздалось громкое щебетание звонка, и я буквально споткнулась, резко притормозив у двери, которую с маху намеревалась открыть. Дверной глазок представил на обозрение сначала черную бейсболку. Голова у незваного гостя была наклонена. Он внимательно изучал что-то на полу. Затем я машинально отметила сутулые плечи в спортивной куртке. Отпрянув, громко и неожиданно для себя уверенным голосом спросила:
– Кто?
– Откройте, милиция, – не замедлил с ответом гость.
Денька с остервенением залаяла.
– Не смешите собаку, у нее уже истерика, – продолжила я и громко крикнула подруге, стоявшей рядом: – Наталья, позвони в отделение, выясни, где и кого ты убила в последний раз пять минут назад…
– Поговорить надо, – глухо продолжил субъект, не поднимая головы. – Позвонишь в милицию, хуже будет, ничего не узнаешь.
– Гюльчатай, открой личико! Морду, говорю, приподними, – вмешалась подруга, и визитер поднял голову. Честное слово, бейсболка смотрелась лучше. – Не нравится мне твоя морда, хотя она еще и детская, – растягивая слова, задумчиво произнесла подруга. – Поэтому все вопросы и ответы – через дверь.
– Я не могу орать про свои вопросы через дверь.
– Вы что это тут, шпана, делаете? – неожиданно раздался родной бас Анастас Ивановича. Дверной глазок загородила ее мощная гренадерская фигура. Мы открыли дверь и выскочили ей на помощь, но шпана в составе двух человек шумно, с ворчанием в наш адрес, уже спускалась вниз.
За поздним ужином возмущение потихоньку улеглось. Время за разговорами бежало незаметно. Выяснилось, что Степан Иванович – муж Анастасии Ивановны чувствует себя уже неплохо. Что у Светланы, соседки из трехкомнатной квартиры на этом же этаже, дочь на следующей неделе выходит замуж. Что Лешик уехал на выходные дни к приятелю на дачу, а нас с Натальей позавчера искали два интеллигентных молодых человека, очень вежливые и обаятельные. Анастасия Ивановна, со слов Лешика, сообщила им, что мы уехали отдыхать по путевке в санаторий и будем не раньше чем через две недели. Молодые люди так и не сказали, с какой целью им были нужны наши персоны. Расстались мы с Анастас Ивановичем уже заполночь. Укладывались спать, измученные вопросом, зачем понадобились молодым интеллигентным людям и еще более молодым хулиганистым тинейджерам. Ответов не было. С утра решили съездить в офис к Сергею – возможно он и по субботам работает. На обратном пути следовало зайти за фотографиями.
