– Да какой-то частник. Пора уже привыкать к общественному транспорту. Материальные трудности. Влад пропал, мама пропала, отец умер…
– Это похоже на исповедь нищенки с паперти, – сочувственно сказала Наташка. – Ты совсем без денег?
– Да нет… Баксов восемьсот осталось… Мой «иностранец» отвозил меня после поминок домой и после крупного разговора твердо обещал на днях часть долга отдать. Так что проживу…
Официантка принесла салаты, и беседа несколько застопорилась, а при появлении жаренной на гриле семужки окончательно погрязла в отдельных междометиях, как в тине.
– Ир, зря ты не ограничилась одним греческим салатом, – добродушно сказала Наталья, отодвигая свою пустую тарелку. – Ведь за что переживаю: Димка прикатит, а ты все еще сыта по горло. Естественно, кухонная плита вызывает раздражение, мучает желание брякнуть мужу на тарелку десяток покупных пельменей, объяснив, что в стране опять кризис. Просто он в пути его проглядел.
Подруга выжидательно посмотрела на меня, намекая, что пора бы вспомнить, зачем сюда пришли. Пришлось последовать ее примеру и отставить тарелку в сторону. С недоеденным куском семужки… Я недолго поедала его глазами. Наташка в два захода с ним расправилась, заявив, что грешно не понимать вкуса в таких вещах. Но если уж в меня не лезет…
Свой очередной вопрос Маринке я задала несколько напряженно – девушка еще не разделалась со своей порцией. Одолевало желание помочь ей, опередив Наташку.
– Тебе удалось уладить проблемы в институте? То есть в университете, все время обзываю вузы по старинке…
– Более-менее… Влад был там два раза. Семестр оплачен, но у меня нет зачетов – прогулы. Не думала, что придется учиться дальше… Да может, и не придется. Куда угодно и с кем угодно уеду, лишь бы не видеть Людмилу Станиславовну. Пусть подавится своими деньгами!
Это было сказано почти с ненавистью, никак не сочетавшейся с недавней жалобой Марины на то, что у нее пропала мама. Наталья под столом осторожно наступила мне на ногу. Я оторвала напряженный взгляд от фарфорового чайника, удивившись, когда это он появился?
– Откуда вы узнали про Фрэда? Точнее сказать, про Родиона Тряпицына? А не хилая могла бы быть у меня фамилия! Марина Эдуардовна Тряпицына! Как звучит?
– Малек похуже, чем Угрюмцева, но чего не бывает на свете! – вклинилась Наташка.
– Я Дашковская, – внесла коррективы Маринка. – После развода мама вернула нам девичью фамилию.
– А кто такой Фрэд Тряпицын? – полюбопытствовала Наталья.
– Потом объясню, – с ударением на первом слове сказала я, одновременно нанося ответный визит Наташкиному сапогу. И, взглянув в глаза Маринке, задушевно пояснила: – Ясновидение – великая сила. Я тебе и другое скажу – ты зря считаешь, что твоя мать исчадие ада. Она стандартная мать стандартно-набалованной дочери.
Маринка сделала протестующий жест, но ее рука вместе с вилкой была ловко перехвачена Натальей и со словами: «Слушай! Это голос свыше!» – аккуратно возвращена на стол.
Я продолжила:
– Давай ты пока просто послушаешь. Возразить всегда успеешь, перебивать не буду. Долгое время ты была вполне довольна своей жизнью с мамой и бабушкой. Бабушка была немного странной, приставала к тебе по поводу хороших манер, но это можно было терпеть. Главное – тебя любили. Через какое-то время из небытия появился твой папа, сплошное очарование. Виделись вы довольно часто. Отец компенсировал тебе тот недостаток внимания, который накопился за время его отсутствия. Допускаю, что у него в душе на самом деле расцвели цветы запоздалые отцовских чувств. Вот только почва, на которой они росли… Мама отказалась принять его назад. Едва ли не впервые твое желание не было исполнено. Тебе искренне было жаль отца. Что он, кстати, сообщил о причинах своего отсутствия в твои детские годы?
– У него так сложились обстоятельства. Работа такая. Он не мог распространяться на эту тему. Мать его просто не дождалась. Мне же попыталась объяснить, что отец сам выбрал свою дорогу. Бабушка со стороны отца просила маму не осуждать его, невозможно было спокойно смотреть на унижения отца. Бегал за ней, как… как…
– Волк за зайцем! – подсказала Наташка, но взволнованная Маринка юмора не поняла:
– Ну да! Сколько себя помню, эта ее чопорность, доставшаяся от бабки! Сбрендить можно! Бабка вообще была помешана на своих дворянских корнях. Считала себя потомком рода Воронцовых-Дашковых. Слышали о такой княгине Екатерине Романовне Дашковой, урожденной графине Воронцовой?
Я усмехнулась:
– Еще бы не слышать! Редкостный по уму бриллиант периода восемнадцатого – бабьего века правления.
– Вот-вот. У ученого «бриллианта» была беспутная дочь и сын, не способный оставить потомство. Чтобы «бриллиантовая» фамилия не угасла в памяти народной, Дашкова пала в ножки Александру Первому и попросила передать эту фамилию своему внучатому племяннику Ивану Илларионовичу Воронцову. Дальше я совсем запуталась в бабкиных объяснениях. Как и когда прабабуля стала Дашковской, не очень внимательно слушала – слишком длинной была родословная, я и подустала. НКВД, на счастье, тоже плохо разобралось, или там у них рук не хватало. Поэтому прабабулю в отличие от деда не репрессировали. А сейчас кому эти дворянские корни нужны, если они не на деньгах растут?!
– Но именно эти корни обеспечили твоей, как ты говоришь, «бабке» наследство из-за границы, от брата, – возразила я. – И пожалуйста, потише. На нас обращают внимание…
Тот факт, что на нас глазели с соседних столиков, меня не очень беспокоил. А вот то, что обслуживающий персонал с профессиональным интересом ждал развития событий, рождало неприятное чувство. Боюсь, остерегались нечто похожего на Аленкин фортель. Тем не менее Маринка мою просьбу уменьшить громкость вещания проигнорировала.
– Чего-о-о! – завопила она так, что я невольно прикрыла ладонями уши, а Наташка подпрыгнула на стуле, опрокинула чайник и облила свое пирожное. Со всех ног к нам летела официантка. Не иначе как уточнить, не собираемся ли мы покинуть кафе, а если не собираемся, то как долго еще рассчитываем орать.
– Все хорошо, – успокоила ее Наташка. – Девушка узнала радостную новость, отсюда такие эмоции. Она вся на нервах: недавно похоронила отца, после этого пропала мать, а сейчас, к счастью, у нее расстроилась свадьба.
Танечка растерянно покивала головой и, заручившись нашими заверениями в том, что больше радостных новостей нет, улыбнулась и убежала.
– Если ты еще раз заорешь, я тебе действительно материализую пару радостных новостей, – прошипела Наташка экс-невесте и в доказательство серьезности своих намерений полила из чайника и Маринкино пирожное. – Так, наверное, вкуснее. Но я еще свое не пробовала… Ир, тебе полить?
Я вежливо отказалась.
– Слушайте, – почти шепотом доверительно сказала Маринка. – Да вы… Вы просто чокнутые!
Мы спорить не стали. А я даже вежливо согласилась.
