– Белая горячка – она такая. Не все же алкашам чертей лицезреть. Столько лет, а все одно и то же кино.
– Ну вечно ты со своими реалиями! Алкаши, между прочим, давно уже лицо нации, в укор ей будь сказано. Наше народное пьянство известно далеко за пределами Родины. Особенно в заграничных местах отдыха. Может, поэтому члены Евросоюза частенько испытывают политическое желание дать нам в морду? В смысле, в это самое лицо? Политически… Ну не будем о мордобое. Кстати, муж этой нашей сотрудницы, который над ней иногда посмеивался, сам однажды видел, как на поверхность озера поднялся огромный пузырь. Покрасовался пару секунд и со странным звоном оглушительно лопнул.
– Так, может, этот звук и принимают за колокольный звон?
– Ты что? Он же одноразовый!
– Ну и что? Бывает, что и из мухи слона раздувают. Слушай, а почему озеро назвали Светлояром?
– Элементарно! «Светло» – чистый, светлый, праведный. А «Яр» – корень от русского языческого божества – Ярилы. Помнишь «Снегурочку»?
– Я Леля помню. И царя берендеев… Ценные кадры… кадрихи у тебя на работе. Когда ты только успеваешь вкалывать? Мне вот больные таких интересных историй не рассказывают.
Мелодия любимого вальса, прозвучавшая из моей сумки, слегка подкинула меня на сиденье. Нет, определенно, она начала действовать на нервы. Надо сменить пластинку. Я судорожно принялась рыться в многослойных отложениях и завалах вроде как нужных составляющих содержимого сумки, машинально порадовавшись, что наслоения верстались исключительно рукотворно и не веками – как на Светлояре. Обнаружив на дне мобильник, сразу же нажала на кнопку соединения – инстинктивно испугалась, что абонент отключится, и я уже с ним не переговорю. Как оказалось – обоснованно.
– Ира? Ирочка! – прерывающимся от волнения голосом заверещала Анна в ответ на мое алеканье.
Я мгновенно вытянулась по струнке и, что называется, язык проглотила.
– Бли-и-ин! – заметив мою реакцию, ахнула Наташка и, вопреки указанию Андрея не останавливаться, тут же съехала с шоссе прямо к машине патрульно-постовой службы, скромно притулившейся на второстепенном повороте в тени ржавого, искореженного памятника тракторизму, приковав внимание сонного инспектора, задумчиво смотревшего в синюю даль шоссе поверх нашей машины.
– Кто это?! – не своим голосом спросила подруга и попыталась отобрать у меня телефон. Я не отдала, поскольку на Наташкин вопрос, козырнув, уже отвечал в окно двери проснувшийся инспектор, а у нее назрел новый: на каком основании он к нам пристает?
– Аня! – наконец-то совладав с собой, выдохнула я в трубку.
В ответ, как ни вертелась вместе с мобильником, услышала только отдельные слова и звуки – связь была хуже некуда: «… нас… хорошо… Марину хрюша… бьет… Бибиреве… ищеева… уе… ай… не виновата… ала… сволочь». На этом переговоры прервались. Я тут же сама набрала номер Анны и, услышав слова о том, что абонент выключен или находится вне зоны обслуживания, со злости так обругала электронного оператора, что из патрульной машины вылетел по направлению к нам еще один инспектор – для подкрепления. Оборвав очередное оскорбление в адрес мобильной сети, я хоть и не от души, но широко ему улыбнулась – чтобы не считал, что зря к нам бежал, раз мои слова никакого отношения к нему не имели. В это время Наталья, в одностороннем порядке прекратив переговоры, резво рванула с места, моя голова невольно запрокинулась, и оценить эту улыбку в полной мере службист не успел. У него было такое выражение лица, словно он перепутал лимон с персиком и откусил от цитруса сразу больше чем половину. Потом, очевидно, он проглотил его целиком, поскольку сразу озверел, что-то крикнул своему напарнику и нам вслед, после чего кинулся к машине, но на наше счастье она у него не завелась. По крайней мере – сразу.
– Во как они на нас запали! – испуганно пролепетала Наташка, свернув в придорожный лесок и петляя между стволами деревьев. Кусты в расчет не принимались. Как сейчас помню, наезженной дороги там не было. И вообще никакой не было. – А ты еще сопротивлялась парику. Я же говорю – все козлы! Сейчас немного отсидимся и потихонечку в путь – прятаться. Что тебе Анна сказала? – Трясущимися руками подруга поправила съехавший на лоб парик.
– Ни бе, ни ме. Что-то про Марину, которую Хрюша бьет в Бибиреве. Остальное – еще больший бред: что-то про Ищееву. Есть такая телеведущая. Потом у.е. и ай! Набор слогов. Да еще про то, что эта Ищеева, кажется, не виновата. В том, что все хорошо. А еще имеется какая-то сволочь. Полнейшая белиберда. Я не дешифровщик. Долго думать надо. Кстати, пока не забыла, запишу эту околесицу.
Блокнотик подвернулся как нельзя вовремя. В бардачке машины. Только ручку пришлось долго искать в сумке.
– Наталья, а почему ты остановилась на дороге? Андрей же предупреждал! – порадовалась я поводу упрекнуть подругу.
– Была уверена, что это тебе маньяк звонил. Проникся телепатически твоими страданиями о том, что не удостоил чести, как ты сказала, тюкнуть тебя по макушке. Вот и свернула к инспекторам. Какие-никакие, а все-таки органы.
– И чем мотивировала остановку инспектору?
– Спросила, не было ли на их участке трассы каких-нибудь ЧП? Сон плохой приснился. Долго его рассказывала.
– А он?
– Посоветовал не спать на дороге. А потом как-то сразу сам проснулся и… Думала, арестуют. Ир, а как нам тебя в Москве прятать от маньяка?
– Никак. Если я хоть что-то способна соображать, то я ему теперь даром не нужна. Ни живая, ни мертвая. Он уже достиг желаемого результата. Мне так кажется…
Андрей спал на заднем сиденье вишневого джипа с запрокинутой на спинку головой и открытым ртом. Надо же, как быстро реставрировали машину! Солнце вовсю веселилось в рыжих волосах детектива, придавая им огненный оттенок. На покрасневшем носу блестели бисеринки пота. Интенсивное движение транспорта на шоссе Андрюше не мешало – слишком далеко заехал. Место встречи было сказочным: старое кладбище в небольшой рощице. Рядом полуразрушенная церковь, заросший травой луг, заканчивающийся лесом. И три плохо угадываемые дороги, по одной из которых мы прикатили благодаря мобильной связи. Зря я эту связь ругала столь категорично.
Сначала мы заметили знакомого по вчерашним гонкам усатого коллегу Андрея. Сложив на груди руки, заложив ногу за ногу, он подпирал джип. Увидев нас, даже не помахал в приветствии рукой. И когда мы остановились рядом, тоже не пошевелился. Не соизволил и пожалеть нас за то, что мы столько километров отмотали по бездорожью.
– Наверное, здорово башкой треснулся, изучая рекламный щит на прочность, – предположила Наташка. – Или загипсовали его сверху донизу. Сейчас Андрей проснется и развернет его в нашу сторону. Хорошо хоть усы не сбрил, а то с лейкопластырем на лбу основная часть лица теряется. Белеет пластырь одинокий в тумане морды… Нет, на голубой цвет она у него не тянет.
– Здравствуйте, – заискивающе проронила я из машины коллеге Андрея.
Наташка не решилась возглавить шествие. С ее-то пикантным задним видом! Пусть и прикрытым хвостом из ветровки. Лишние вопросы по поводу формы одежды ни к чему.
