Ни оперативников, ни наряда милиции не было. Как и тараканов. Наташка не хотела в это верить и продолжала заглядывать в каждое свободное пространство больше одного сантиметра. В комнате царил легкий кавардак, доказывающий, что нас с посещением квартиры не опередили. Он был порожден нашими общими усилиями перед отъездом. Я сразу занялась поисками телефонной книжки Анны, ранее лежавшей в кресле под большим полотенцем. Странное дело – полотенце там и валялось, а книжка исчезла. Не хотелось верить, что заявились мы зря.
Дикий, но кратковременный вопль подруги и следом грохот падения чего-то ну очень весомого на пол застал меня у старенького письменного стола, на котором стояла не менее устаревшая модель компьютера. Почти не соображая, я кинулась в другую комнату, прихватив в качестве средства нападения и защиты диванную подушку.
На полу возле распахнутой створки шкафа беспомощно барахталась Наталья, пытаясь скинуть со своих ног грузное тело какой-то женщины в теплом кардигане. Сразу стало ясно – Наташкин обыск принес весьма ощутимый результат. Подушка невольно шлепнулась на пол. Руки женщины были связаны липкой лентой, а когда мне удалось стащить даму с ошалевшей Наташки, перевернув лицом вверх, стало понятно, почему она молчаливо сопротивлялась освобождению. Во-первых, находилась без сознания, во-вторых – ее рот был надежно заклеен широкой полоской пластыря. Женщина дышала глубоко, но как-то ненормально. Такое ощущение, что глубоко спала. Удивительно, как не задохнулась в шкафу? Очевидно, запихнули ее туда сравнительно недавно.
– Позавчера она, точно, там не заседала, – подползая на коленках к бедняжке, тихо проронила Наташка. – Ну, чего ты застыла? Видела, как в детективных фильмах срывают с жертв пластырь? Резко и одним движением. Баба и охнуть не успеет.
– А если успеет? – усомнилась я. – Придет в себя от боли и как охнет на весь дом!
– Тогда мы ей мою марлевую повязку примерим. Обратной стороной. Давай, не тяни кота за хвост, я – на кухню за ножиком!
Я осторожно потянула за уголок пластыря, морщась от воображаемой боли. Женщина открыла синевато-серые, отрешенные глаза и, не моргая, уставилась в стену. На всякий случай, я спросила, как она себя чувствует, не сообразив, что ответить она не может. И тогда, набравшись решимости, я рванула за отклеившийся уголок пластыря. Голова женщины дернулась и с неприятным стуком ударилась затылком об пол. Без всяких «охов».
– Ну чего ты ее лупишь башкой о паркет?! – возмутилась Наташка, опять опускаясь на колени перед телом никак не меньше шестьдесят четвертого размера. – Неужели непонятно – в голове нет смягчающих обстоятельств. Жировые накопления только на остальных частях тела. Интересно, где она откинула обувь?
С помощью ножа руки женщины обрели свободу. Она стала бессознательно и хаотично хвататься за одежду, ноги в темно-серых брюках елозили по полу в нелепых попытках согнуться и разогнуться. Полное, совсем не старое лицо было красным, как от температуры, и на нем отчетливо выделялся белый носогубный треугольник.
– Цианоз, блин! – ахнула Наташка. – Ну до чего ж не везет, а?! Понюхай, ацетоном не веет?
Я добросовестно втянула в себя воздух и ощутила слабый запах жареной картошки. По-моему, он проникал с улицы.
– Да она, по всей видимости, диабетик, не гладь ее по руке, не оценит заботу. Кома! Кажется, второй степени. Надо вызывать «скорую»!
– А сама не можешь привести ее в чувство?
– Да ты что?! Надо точно определить уровень сахара. Хорошо, если низкий, – тогда вместо внутривенной глюкозы силком напоить сладкой водой, на глазах оклемается. Если не подавится. А вдруг он высокий? Нет, надо «скорую». Я буду звонить, а ты пока ищи записную книжку. Заодно сотрешь отпечатки своих пальцев, там, где наследила ногами.
– А твои?
– Мои отпечатки только на входной двери и ручке шкафа. Еще локтями и задницей на полу отметилась. Как думаешь, стоит его протереть?
– Давай еще и окна помоем!
Вытянув из кармана носовой платок, я выскочила в коридор и принялась полировать добрую половину двери, решив оставить наружную часть «на потом». Наташка уже препиралась с оператором «скорой», доказывая, что проявлять любопытство в части фамилии, имени и отчества, а также возраста больной стоит только после того, как она сама себя вспомнит. Было уже не до записной книжки. Одновременно я лихорадочно соображала, кем может быть пострадавшая. Примерив на нее ряд ролей, в том числе, бомжихи, домушницы и убийцы, решила остановиться на варианте соседки. Той самой, что иногда опекала Женечку. В этом случае оправдывалось ее появление в квартире: соседка имела свои ключи, зашла полить цветочки и легкомысленно не закрыла за собой дверь на замок. А тут как тут бомж, домушник или убийца!.. Стоп! Женщина заглянула в квартиру мимоходом. Одета для выхода на улицу либо возвращалась домой. Аккуратная. Туфли сбросила в коридоре. Возможно, у нее в руках была сумка. Я внимательно осмотрела маленький коридорчик, но ничего похожего на ручную кладь не заметила. Забыв про необходимость уничтожения следов нашего пребывания в квартире, пролетела в большую комнату и скинула с потертого кресла Наташку, державшую в руках обмотанную туалетной бумагой телефонную трубку. Следом за Наташкой и трубкой на пол грохнулся телефонный аппарат. Оставалось надеяться, что «скорую» подруга вызвать успела. Зря я турнула Наталью с места. Кроме махрового полотенца ни на кресле, ни под ним ничего не было. Уже проверяла. Вот что значит нервозность! Зато в углу за дверью валялся пластиковый пакет, из которого выглядывал батон хлеба.
Не дав Наталье взять реванш, я зачастила скороговоркой:
– Она вошла специально, злоумышленник, скорее всего, вошел не сразу, но почти следом. Женщина его появления не заметила. Он накинулся на нее сзади, вырвал из рук пакет… Не для того, чтобы перекусить. Видишь? – Я протянула Наташке батон из сумки. – Нетронутый. Как и лежащий там пакет кефира. А вот и… телефонная книжка! Ну, точно деваха – та самая соседка по лестничной клетке, которой Анна доверяла своего сына. Наташка! Анна смогла ей прозвониться и попросила спрятать эту самую книжку! С этой целью женщина сюда и заявилась. Второй визитер не видел, как она сунула книжку в сумку. Отвлекся на батон и… Потом отволок ее в маленькую комнату и сунул в шкаф… Нет. Не отволок. И не сунул. Тут и двое не справятся… Может, их трое было, маньяков?.. Ладно, потом додумаем!..
Я услышала шум подъезжающей машины.
– Дуем отсюда! С каких это пор «скорая помощь» приезжает так быстро?
Мы разом засуетились. Наташка сорвала бумагу с телефонной трубки, я понеслась протирать стол, а заодно со страху и пустую стеклянную вазу для цветов. Она успела запылиться. Руки тряслись. Пакет с хлебом, кефиром и сумка отчаянно мешали.
– Дома протрешь! – гаркнула подруга и запихнула вазу в швейцарскую сумку, из которой нелепо торчал не помещавшийся в ней стержень распылителя. По пути к двери мы заскочили к пострадавшей и вразнобой попросили у нее прощения за вынужденное бегство. Я еще успела пожелать ей долгих лет жизни. Через одноразовую маску. Она не ответила.
