– Ученые правы в своих выводах, – слегка осипшим голосом заявила Наташка, прощаясь с соседями до утра. – Постоянное пьянство ускоряет распад клеток головного мозга. В данном конкретном случае это сыграло положительную роль. Если бы Колька не пил да пораскинул всеми своими живыми клетками… Мама дорогая! Сотрясение своих, нераспавшихся, я бы точно заработала. Право слово, сегодня слишком насыщенный событиями день.
– Наташенька, так я рассчитываю на утреннюю прогулку с Денечкой? – ласково пробасила Анастас Иванович. Наталья похлопала глазами, вживаясь в ситуацию, и широко улыбнулась:
– Ну разумеется! В ближайшие два-три дня я могу выделить собаку в полное ваше распоряжение, а дальше, уж извините, муж строго придерживается режима псинотерапии.
– Только не бегайте рядом с собакой босиком! – сочла я своим долгом вмешаться. – Без предварительной подготовки, я имею в виду места общего выгула собак, можно вляпаться… в серьезные неприятности.
2
Утром меня разбудил Натальин звонок. Подруга бодро отрапортовала, что отправляется на встречу с курьером за билетами на Ижевск. Мне спросонья было все равно, куда ее несет, лишь бы быстрее унесло. Ужасно хотелось спать, несмотря на то что вчера улеглась рано, совместная с Наташкой попытка подвести итоги дня не удалась – обе буквально засыпали на ходу.
Когда настырно прозвенел звонок в дверь, я озверела. Пяти минут не прошло, как общались по телефону. Нет! Непременно надо сорвать меня с койки! Ну что ж, хочет лицезреть разгневанную фурию, пусть лицезреет!
С этой мыслью я и подлетела к двери, зловеще предупредив: «Открываю!»
– Давно пора! – огрызнулась из коридора Наташка.
Разгневанная фурия из меня не получилась. У подруги было такое лицо!.. Я почему-то сразу подумала, что у нее вытащили конверт с серовскими деньгами.
– Время, между прочим, десять часов! А ты ни в одном глазу… В смысле, после сна еще не прозрела. Ну все проспала! Даже память. В одиннадцать часов свидание со следователем. Потом реанимация, похороны и гонка за острыми ощущениями. Быстро одевайся, я кофе налью.
– А кого хороним? Господи, я не хочу на похороны!
– Спать надо меньше. И телефоны не отключать. Листратов звонил, напоминал о свидании и проболтался, что сегодня Арефьева хоронят. Получили от него все, что надо, больше он следствию не нужен.
Я кивнула и засуетилась, пытаясь вжиться в наступившее утро.
– На какое время билеты? – крикнула из ванной.
– Ни на какое. Курьер не явился. Полчаса прождала, потом позвонила, меня послали…
– Как послали? – высунулась я с зубной щеткой во рту.
– Вежливо, – Наташка поприветствовала меня чашкой кофе. – Велели катиться на все четыре стороны и пожелали счастливого пути. Это без билетов-то! Я сдуру поинтересовалась, жив ли курьер, а меня обозвали аферисткой и пообещали привлечь к уголовной ответственности за угрозы. Не иначе как сумасшедший самураец вмешался. Даже не знаю, что теперь делать.
– А ничего. – Я была уже почти готова. – Для начала посоветуемся с Листратовым… Хотя это плохая идея. Не хочется объяснять, за каким лешим нас носило на дачу к Серову. Можно попробовать приобрести билеты самим. Не боги горшки обжигают. А уж за билетами-то они и подавно не бегают. Правда, конец августа, массовые перелеты учеников… В конце концов поедем поездом в одноместном купе с проводницей. Мне только непонятно, почему родственники Серова не могут сами отправить его сына в Москву?
– Вот приедем, у них и спросишь. Если парня к ним послали в наказание, можно только догадываться, что они из себя представляют.
Наташка отхлебнула из чашки кофе и забыла проглотить. А я вообще про него забыла – любуясь на пополневшие щеки подруги, безуспешно пыталась сделать глоток из своей пустой чашки. Просто нас одновременно поразила одна и та же мысль: сумасшедший дед с дачных задворков Серова наверняка был типичным представителем ижевской родни.
– Как бы с мальчиком чего-нибудь не случилось, – пролепетала я, делая еще один нерезультативный глоток.
Наташка с трудом проглотила кофе и нахмурилась:
– Серов – изверг. Надо спасать ребенка! Если уже не поздно.
Она выскочила в прихожую, выхватила из сумки мобильник и торопливо вернулась на кухню. Пощелкав кнопками, поднесла аппарат к уху, бормоча, что до Ижевска может и не дозвониться – ох уж этот роуминг! Лицо отражало тревожное ожидание, которое быстро сменилось довольно безмятежным выражением.
– Тимочка?… – прощебетала Наталья в трубку и перешла на нормальный разговор: – Почему у тебя такой странный голос, Тимочка?… У меня? У меня голос нормальный для тети Наташи… Нет, ты меня еще не знаешь. Твой папа поручил нам перевезти тебя в Москву… Как это не надо?… Вот что, ребенок, родителей следует слушаться! Не сегодня – завтра… Даже скорее всего завтра будем в Ижевске, заберем тебя и вместе вылетим в Москву. Постарайся собраться заранее. Я еще перезвоню из Ижевска!
Наташка отключилась, посмотрела на свой мобильник и удивленно пожала плечами.
– Ты знаешь, для Тимочки голос явно староват. И к папе он не хочет…
– Смею напомнить, что его папа в следственном изоляторе. А ребенку там делать нечего. Это тот самый случай, когда надо постараться, чтобы яблочко от яблоньки подальше упало. Давай не забивать голову страшной ерундой. Могли у парня мобильник свистнуть. Кроме того, у нас с тобой есть адрес. И совершенно нет времени.
Я не стала усугублять общую тревогу за судьбу Тимофея, хотя мне этот телефонный разговор показался не менее странным. Но могло существовать и еще одно объяснение: Наталья, занося цифры номера в память своего мобильника, просто ошиблась. Или ошибку допустила Марина.
– Ты сохранила Маринину записку? – деланно-равнодушно поинтересовалась я, роясь на обувной полке.
– У меня никогда ничего не пропадает! – отрезала Наташка. – Вот как сейчас у тебя. Что ты ищешь?
– Вчерашний день, – прикусила я губу. – Это ж надо! Так бездарно распрощаться с самой удобной обувью. Только и остается, пробраться ночью на серовскую дачу и выкрасть ее обратно.
– Напяливай эти, растоптанные. Жертве положено вызывать чувство жалости. И потом, все равно на машине поедем. – Наташка выложила передо мной старые туфли свекрови. – В крайнем случае веревочками подвяжешь… Подожди. Что ты мне голову морочишь? Ты же уже в кроссовках. Ну, знаешь, по такой жаре… Впрочем, и я в таких же. «Нас утро встречает прохладой»… – бодро пропела она, засовывая бабулины туфли назад. – Песня моего детства. Дальше там что-то про реку.
– Ехал грека через реку… – не очень вдаваясь в смысл Наташкиной ностальгии, проронила я, решив предпринять собственную попытку прозвониться Тимке. Позднее. Так, чтобы не обидеть Наташку. С этой мыслью наконец оторвалась от обувной полки и сделала очень полезное дело – вытащила из сумки умыкнутые впопыхах из комнаты Георгиновны две зеленые книжки, похожие на записные. В одной из них ижевский адрес Тимофея. Пусть полежат дома. Листратов случайно и обыскать может.
