Синхронно кивнув, мы обе протянули за паспортом руки и тут же отдернули. Тимка, если и веселился от души, то внешне этого не показал.
– Наталья Николаевна… Наверное, это все-таки вы? – поинтересовался он, глядя на Наташку удивительно серыми в пушистых темных ресницах глазами.
– Она, она, – торопливо подсказала я, заметив, что подруга явно подзадержалась с определением своей личности. – Раз я Ирина Александровна, то она точно Наталья Николаевна. Еще немного, и вспомнит себя. Ты извини за нашу реакцию, Тима. Просто нас никто не предупредил… Точнее сказать, были определенные намеки, но мы слегка тормозили по этому поводу и… Вот.
– Ничего страшного. Я к своему состоянию привык. Результат аварии. Мне тогда девять лет было. Мама сидела за рулем и погибла сразу, а мне повезло… выжить. За посадку не беспокойтесь, с ней помогут, я уже договорился. А коляска – современная модель, отлично складывается. – Он небрежно хлопнул по поручням. – В Москве уже будет ждать «перевозка».
– Слушай, ты, оказывается, такой красивый парень! – проснулась Наташка. – Вернемся в Москву, займемся тобой профессионально. Через полгода бегать будешь.
– Спасибо. Мне все это обещают.
– Надоест слушать несерьезные обещания, поневоле побежишь на своих ногах, лишь бы отстали, – не очень удачно поддержала я подругу. – Ну что, пошли, сосчитаемся в общей куче пассажиров?
Наташка презрительно фыркнула и отодвинула меня в сторону.
– Тимка, давай, наконец, сюда паспорт и запомни на будущее: Ирине Александровне можно доверять все, что угодно, если это «все» не имеет материального воплощения. Не пропьет, но обязательно потеряет. А где твои вещи?
– Да у меня только рюкзачок с ноутбуком и разной необходимой мелочью. Здесь, сбоку. – Он положил руку на рюкзак. – Не имеет смысла возить с собой шмотки. Отец на мне не экономит. – Тимка усмехнулся.
При виде этой усмешки, тощенькой «ручной клади» и простой одежды – старенькие джинсы, обыкновенная футболка, поверх нее жилетка с многочисленными карманами, далеко не новые кроссовки, мне стало не по себе. Даже в ушах зазвенело. Я невольно схватилась за ворот.
– Вам плохо? – В голосе паренька отчетливо прозвучали тревога и участие.
– О, блин! – Наташка метнулась ко мне, пытаясь стать надежной опорой. – Ир, я не уверена, что ты можешь удержать себя спереди за воротник, так что положись на меня, в смысле, не совсем, конечно, но прислониться можешь. Это она так на предстоящий полет реагирует, – пояснила подруга Тимке. – С одной стороны, хорошо – без сознания загрузится, без сознания выгрузится. Лишний раз обойдемся без искусственной турбулентности. А то будет своей крупнокалиберной дрожью самолет сотрясать. В Москве, глядишь, и оклемается. С другой стороны, я одна с вами двумя не справлюсь. Жаль, что у тебя коляска не двухместная.
– Тетя Ира очень похожа на мою маму, – тихо сказал Тимка, и от этих слов я сразу пришла в себя. Странно, что сам Серов увидел во мне только алкоголичку и бомжиху. Впрочем, ему было некогда вдаваться в детали, надежно спрятанные под слоем грязи.
Я глубоко вздохнула, провела ладонью по лицу, как бы смахивая неприятные ощущения и, не отрываясь от Наташки, улыбнулась Тимке.
– Мне действительно жутко от одной мысли о предстоящем полете.
Он с пониманием кивнул. Этот мальчишка определенно вызывал у меня теплые чувства. Наверное, парнишка очень любил свою мать и до сих пор не может примириться с тем, что мачеха заняла ее место рядом с отцом. А у Светки просто не хватило ума и такта найти к нему правильный подход. Интересно, он знает, что случилось в его семье?
– Ирина Александровна, я к тебе официально обращаюсь, а главное, участливо, как в американских фильмах, ты в порядке?
Я немного подумала и уверенно ответила «да».
– Если я тебя прислоню к стенке, ты ее не свернешь и не пробьешь в ней брешь?
Уже не раздумывая, я обиженно отошла к этой стенке, демонстрируя свою, а заодно и ее прочность.
– Ну и зачем ты этот монолит подперла? Нам некогда. Мы идем и едем регистрироваться. – Наталья решительно встала сзади инвалидной коляски и гордо покатила ее внутрь терминала.
На какое-то время оставив Тимку одного и стоя в немногочисленной очереди на регистрацию билетов нашего рейса, мы с Наташкой успели обсудить положение юноши и принять решение не заговаривать с ним о месте нахождения отца, если он сам об этом не спросит. Неизвестно, что и как сообщила ему Георгиновна. А заодно еще раз поломали голову над способом получения сведений об источнике осведомленности помощницы по хозяйству по поводу нашего с Наташкой вояжа в Ижевск.
Остаток времени до отлета коротали с помощью плюшек, ватрушек и перепечей, угощая ими всех, кто удачно присел неподалеку. Многие косились с недоверием и тут же отсаживались подальше. Некоторые воспринимали это как благотворительность. А кое-кто пытался всучить Наташке деньги. Сама Наташка очень нервничала – рука не поднималась выкинуть излишки в мусорный ящик, а меня угораздило неосторожно намекнуть на безлицензионную торговлю.
На сей раз я равнодушно пережила момент взлета нашего самолета. Все внимание было приковано к Тимке. Испытывая мучительное чувство стыда от того, что, не видя его, была о нем плохого мнения, снова и снова вспоминала, как ловко он переместился со своей коляски в пассажирское кресло. Руки у него были не по юношески сильные, а вот ноги… Безвольные макаронины. И в отличие от меня, он совершенно не боялся летать. Наоборот, серые глаза с огромным удовольствием следили за всем, что происходило в салоне.
Говорят, что большинство авиакатастроф приходится на время взлета и посадки. Но меня больше всего пугает сам полет. Я искренне радуюсь только тогда, когда лайнер снижает высоту и заходит на посадку. По тому, как перестало закладывать уши, поняла, что наступил главный момент моей фобии, и начала лихорадочно обдумывать тему для общей развлекательной беседы, но в голову лезло только одно: во всем виноват злодей Серов. Именно ему надлежало сейчас сидеть на моем и Наташкином месте. И сама не заметила, как выразила свое сожаление вслух.
– Но ведь отец в командировке, – обиженно возразил Тимка. – А у него работа всегда была на первом месте.
– Тогда не следовало загонять тебя почти на родину Чайковского. На, будешь «барбариску»? Ир, тебе не предлагаю, ты уже целую кучу их смела и не заметила. Расслабься, всего полтора часа осталось. – Наташка развернула леденец и насильно впихнула Тимке в рот. Хорошее воспитание не позволило ему ее выплюнуть.
– А никто меня туда и не загонял. Просто мне захотелось навестить бабушку – мамину маму. Она старенькая и сама в Москву не доберется.
– Владимир Аркадьевич говорил, что она в больнице, – стараясь не смотреть на Тимку, сказала я. – А кто за ней будет потом, после выписки ухаживать?
– Да она не в больнице. Врач приходила на дом, укол сделала, давление сразу снизилось. И у бабули племянница, моя тетя, рядом живет. Отец ей недавно еще деньги послал, чтобы она бабулю не бросала. А следующим летом я опять к ним прилечу. Жаль, что до этого раньше не додумывался. Отдохнул классно!
