Пропустив Прутковых, подруга посетовала на Кэтькино непослушание: после ремонта ее уже раза четыре обворовывали. Пусть даже и по мелочам — в основном брали продукты на закуску. Наталья настаивала на заявлении в милицию и смене замков, но эта ненормальная искренне радовалась пропажам. Как способу материально поддержать безработного бедолагу — сына бывшей маминой подруги из соседнего подъезда. Пару лет назад он делал очень косметический ремонт в квартире и забыл вернуть запасные ключи. После его тайных визитов Кэтька обретала возможность провести дома капитальную ревизию и уборку. Находилось столько лишнего! Брать деньги в открытую ремонтник стеснялся. Краснел, мол, не заработанное. А воровство продуктов, пусть даже раз в полгода, значица, какая-никакая, но работа. По Наташкиному прогнозу недалеко то время, когда вор Кэтьке окончательно на шею сядет. Будет заглядывать в любое время, не опасаясь присутствия хозяйки. Не исключено, что начнет выпендриваться — в плане качества предметов кражи. На все же есть срок годности.
Подойдя к холодильнику, Наташка дружески похлопала по нему рукой.
— Надо бы покормить Кэтькиных самозваных нами гостей, но не уверена, что обнаружу в морозилке что-нибудь существенное. Типа пельменей. Пельмени — Олегу, отвар — маме. Для начала обследуем основную камеру. Та-ак. — Открыв дверцу, она принялась изучать открывшуюся глазам картину. — Здесь ничего хорошего. Незамужние женщины, как правило, не утруждают себя готовкой. Я их понимаю. Можно вполне обойтись бутербродами и мороженым. Лично я научилась воспринимать командировки мужа с восторгом. Период временного одиночества считаю временем заслуженного отдыха. С другой стороны, положение Кэтьки весьма двусмысленное. Неизвестно, когда любимый осчастливит своим наездом. В этом случае пустой холодильник — главный свидетель обвинения в бесхозяйственности.
С громким щелчком открылась дверца морозильника, и Наташка, инстинктивно поймав вывалившийся на нее желтый пакет, охнула от неожиданности, а я сразу предложила считать это заочным проявлением Кэтькиного гостеприимства. Наташка поколебалась и, передав мне довольно весомый пакет с наказом разобраться с сомнительным содержимым, достала еще и упаковку пельменей.
Разобралась я быстро. В пакете находилась коробка, в коробке целлофановый сверток, в свертке…
— Пистоле-ет… — промямлила я, держа его двумя пальцами. — Свежезамороженный. Хотя… пожалуй, не очень. Не уверена, что его можно подать к столу даже после кулинарной обработки.
— Мама дорогая… Ирка, немедленно смой с него отпечатки своих пальцев и запакуй назад, пока Кэтькины гости не видели! Мало ли чего…
Я послушно метнулась к раковине, брякнула туда оружие. Хотела включить воду, но вовремя сообразила: водные процедуры ему не нужны, все равно не смоет в канализацию. Для обеспечения поверхностной чистоты достаточно протереть пистолет полотенцем. Сделать это я не успела — на кухню вошел Олег и попросил позволения включить чайник. Я автоматически нависла над раковиной, закрывая ее своим телом. Олег с пустым чайником в руках топтался рядом, пытаясь понять, что бы это значило. Так ему сразу и скажу! В волнении ничего умного в голову не приходило, вся надежда была на Наташку, а она молчала. Да и заговорив, выдавила из себя только: «О, как Ирину Санну переломило…» Куда только делась ее уникальная способность к экспромтам. В невероятно трудных условиях я ухитрилась незаметно подгрести пистолет под свитер и, держась обеими руками за живот, в полусогнутом состоянии просеменила мимо ошалевшего Олега в коридор. Оттуда, прихватив свою сумочку, проследовала в туалет. Уложив оружие в среднее отделение сумки, вышла, пристроила ее на полу и замаскировала сапогами. Весьма довольная собой, вернулась на кухню с намерением высказать подруге претензии за стойкую утрату ею профессионализма. Столько раз вылезала сухой из воды, заодно вытягивая и меня, а тут такой прокол!
Наташка стояла, вжавшись в подоконник, и, заложив руки за спину, ровным голосом уговаривала Олега, так и не выпустившего из рук чайник, немедленно проведать маму. С нами обеими все в полном о'кее. Просто дало о себе знать напряжение дня. И вообще, все объяснения — завтра. Отметив мое возвращение, привела меня в качестве примера живучести женщин и слабым голосом попросила на досуге выкинуть в мусоропровод пельмени сомнительного качества. Сама она не в силах с ними расстаться.
Я сразу поняла, что претензий к подруге с моей стороны не будет — у нее форс-мажорные обстоятельства. Выдав непринужденную улыбку, от которой Наташка вздрогнула, я призналась, что в данный момент совершенно свободна, а посему могу выполнить ее просьбу. Вот только выпровожу с кухни постоянно путающегося под ногами Олега. Молодой человек явно торчит не на своем месте. И решительно развернула его к выходу. Вместе с чайником. А следом обеспечила молниеносный перехват от подруги упаковки, в которой находилась смесь пельменей с патронами. Последние, надо полагать, следовало считать приложением к обнаруженному мной пистолету.
Не составило труда сунуть упаковку под свитер, ухватиться за живот и, потеснив медлительного Олега, еще только собирающегося снова повернуться к нам лицом, испытанным методом повторить свой маневр с посещением туалета. Пельмени были спущены в унитаз, патроны складированы в ту же сумочку. Отвлекаться на то, что полуфабрикат образовал затор и парализовал возможность использования канализации по назначению, не было времени. Не было его и для обдумывания правильности дальнейших действий. Руководствовалась интуицией. Слишком много было трагических загадок, надо потихоньку от них избавляться.
К моменту моего очередного пришествия в кухню Наташка, занимаясь приготовлением большого омлета, весело щебетала о моей нервной, сверхчувствительной натуре. Ужинать вместе с Олегом мы не стали. Обменявшись с ним номерами телефонов, заторопились домой. Надо сказать, очень своевременно. То, что произошло после нашего отъезда, в голове не укладывалось. Мы еще не успели переступить порог собственного подъезда, как позвонил Олег и срывающимся от волнения голосом сообщил, что в квартиру ломится наряд милиции. Я тут же потребовала проверить у ребят документы и объяснить, что он с мамой в гостях на законных основаниях. По заочному приглашению хозяйки. Пусть обязательно звонят нам, в два счета ликвидируем недоразумение. Словом, ждем звонка. И, если требуется, готовы приехать. Дослушать Олег не успел, в трубке воцарилась тишина, а следом оператор завел знакомую песню о невозможности переговоров.
Потрясение было столь велико, что на короткое время мы совершенно забыли о собственной безопасности. Лифт благополучно угнали наверх, Наташка автоматически вызвала его снова, при этом мы даже не оглянулись на человека, примкнувшего к нашей компании, находящейся в режиме ожидания.
Из состояния транса нас вывела прибывшая на лифте Зинаида, соседка с нижнего этажа, пару месяцев назад возродившаяся к новой жизни. А все благодаря «финита ля беспробуду», как выражался ее ранее «непросыхающий» муж и народный умелец Николай. Не было бы счастья да несчастье помогло. В один прекрасный субботний день, который он по привычке совершенствовал крепким алкогольным напитком, небо неожиданно показалось ему с овчинку, а затем и вовсе исчезло. При выписке из больницы, закрывая за собой дверь, Николай, случайно увидел его в полнометражном объеме. Отметив бездонную насыщенную голубизну, он неожиданно для себя впал в воспоминания детства. За детством неминуемо последовали картинки бурной молодости, а дальше… Дальше ему и вспомнить-то было нечего… Домой Зинаида привезла на такси нового человека: философа-трезвенника.
