Закрыв Олега на ключ, мы ринулись к Наташке, отметив краем уха рыдания Анастас Ивановича. У чувствительной соседки шел просмотр очередного сериала.
Не торопясь, мы сосредоточились на куртке Олега. Пакет с оружием вполне мирно высовывался из внутреннего кармана. Мне даже показалось, что пистолет нам обрадовался, безмолвно доложив: «А вот и я!» С заточением его в почтовый ящик решили не рисковать. Бедная консьержка все бдительные глаза проглядела, пытаясь уяснить, какая нелегкая весь вечер носит нас вверх-вниз. Да еще эта наша врожденная вежливость! Каждый раз то прощаемся, то снова здороваемся.
Оставлять оружие у себя подруга категорически отказалась, сославшись на то, что у меня на одну комнату больше, соответственно маленькая боевая «фигушечка» не стеснит. Даже противотанковой пушке есть где разгуляться.
«Фигушечка» и в самом деле не стеснила, поскольку в коридоре нашелся более достойный вариант — условно закрытый шкафчик для пожарного крана, где уже спокойно лежала-полеживала «Небесная Венера». До момента проверки дома на предмет соблюдения жильцами правил противопожарной безопасности в этом шкафчике прекрасно уживался мешок с картошкой Анастас Ивановича. На освобожденное от него место вселили новый пожарный шланг. Старый был украден еще в период заселения нашего дома.
Пристроив пистолет, мы вернулись к Наташке и вытряхнули из карманов куртки Олега оставшееся содержимое — не давали покоя слова консьержки об удостоверении сотрудника милиции. Ничего достойного особого внимания, в том числе и удостоверения, не нашли. Паспорт только подтвердил, что мы приютили Пруткова Олега Константиновича. Денежная наличность в кошельке — двести семьдесят рублей плюс мелочь — позволяла судить о его скромном достатке. Правда, Наталья выдвинула предположение, что кошелек Олега вполне могла облегчить группа захвата, вломившаяся в Кэтькину квартиру, но в это плохо верилось, на звание «денежного мешка» Олег не тянул. Словом, придраться было не к чему. На всякий случай решили записать адрес Олега, чему способствовали выпавшие на пол ключи. Но нас ожидал сюрприз: судя по регистрационной отметке, Прутков проживал по соседству с нами, до его дома по левой стороне от сквера рукой подать. Машинально я проверила в паспорте и отметку о семейном положении и не поверила своим глазам. Молодой человек был женат на Прутковой… Ульяне Михайловне.
— Фига себе… — вырвалось у Наташки.
— Ни фига… — согласилась я. — И если мы обе правы, Олега на моем диване не обнаружим.
— Слинял, позаимствовав Димкину куртку, — внесла дополнение практичная подруга. — Не мог он удрать без теплой одежды. Только как же ему попасть к себе без ключей? Неужели надеется, что жена вернулась? Может, их у него две? Анастасия и Ульяна. Впрочем, это нас волновать не должно.
— Не должно… — согласилась я. — Пора бы и о себе подумать.
Мы сосредоточенно помолчали, демонстрируя полное взаимопонимание. Но затормозить на мыслях о себе не получалось, мешала неразбериха в голове. Благодаря ей, слишком быстро, а главное, в унисон, задали друг другу один и тот же вопрос: «Ну, подумала?» И также в унисон ответили на него отрицательно.
— Нельзя все время думать только о себе, — вздохнула я.
— Да, зациклишься и свихнешься. Мне кажется, следует выгулять твои сапоги, — деловито заметила Наташка. — Застоялись. Если Прутков в самом деле удрал домой, попутно обменяем его куртку на ефимовскую. Зачем тебе лишние неприятности от Димки? А чтобы Олег не очень расстроился из-за отсутствия пистолета, быстренько организую ему в карман замену. Думаю, Денька меня простит. Ее любимая насадка от старого пылесоса лучше всего подходит, ну а пакет оставляю старый.
Трижды испытав собственные замки на прочность, подруга выразила себе особую благодарность за их качество, ахнула, а следом обозвала меня растяпой. Увы, я не напомнила ей о необходимости прихватить с собой куртку Олега.
— Ничего страшного, мысленно она с нами, — сказала я.
— Да и возвращаться назад — пути не будет, — согласилась Наташка, потирая кончиками пальцев лоб. — С другой стороны, я бы все-таки предпочла ночевать именно в своей кровати.
— Можно ее разобрать и перетащить к нам, — с готовностью предложила я.
— Да, но для этого мне все же придется вернуться, — расстроилась подруга. — Надо же обеспечить руководство. Впрочем, если в квартиру запустить грубую рабочую силу… — Она с сомнением посмотрела в мою сторону, скорчила недоверчивую физиономию и выдала то, чего я никак не ожидала: — Дурдом! А я в нем, похоже, заведующая. Надо же! Сама себя домой не пускаю. И ты мне в этом деле потворствуешь. Ну хватит прохлаждаться в общем коридоре. Надо зафиксировать факт нашей догадливости — отсутствие Пруткова О.К. на твоем диване, а ефимовской куртки — на вешалке. У тебя будет больше времени для того, чтобы свыкнуться с потерей шмотки и придумать оправдание. Не стоит о ней жалеть. Фактически, с ее помощью мы избавились от присутствия постороннего мужика в доме… дурдоме. Которым заведую я. На общественных началах. Бессребреница, блин.
Вопреки ожиданиям, Димкина куртка висела на месте. На какой-то миг я обрадовалась, предположив, что Олег удрал без верхней одежды. Ан, нет! Гость спокойно дрых на диване, внося своим похрапыванием нежеланное разнообразие в привычную мне окружающую обстановку.
— Странно… — пробормотала я, закрывая дверь в комнату. — Ну никак не хочет действовать в соответствии с доводами разума! Нашего. Свой он где-то потерял.
— Похоже, Олег тут прижился, — неприязненно проговорила Наташка. — И все его звонки любимой жене Насте, которую зовут Ульяна, — обманный финт. Если он, повторяю, не двоеженец. Ну никому нельзя верить! Даже себе. Ириша, не рекомендую ночевать с ним в одной квартире. Вдруг Ефимов нечаянно нагрянет. Не хочется тебя расстраивать, но именно твою кровать придется перетаскивать ко мне. Тем более что это действо нельзя считать фактом моего нежелательного возвращения назад. Просто проявлю гостеприимство.
— Правильно. Это будет называться моим принудительным вселением. Боже мой! Я не могу спать в другом месте. Так! Надо отыскать мобильник Олега, — спохватилась я. — Позвоним Анастасии-Ульяне, пусть забирают своего мужа, пока мой собственный домой не вернулся.
— В куртке мобильника не было. Может, Олег с ним спит? Я его обыскивать не буду. И тебе не советую. У него карманы только в брюках, мало ли что спросонья подумает… Знаешь, а пусть подселенец спокойно себе отдыхает. Вдруг к утру совесть проснется и заставит его убраться. Желательно по-английски, не прощаясь. Долгие проводы — лишние слезы. Ох, и отольются они нам… — Наташка горестно вздохнула, но тут же посуровела. — Ладно. Не будем о грустном. Я даже не побоюсь вернуться к себе за курткой Олега. А все равно пути к нему домой уже не будет. Консьержке опять же легче — замучилась бедняжка следить за нашими маневрами. Видишь, даже в такую минуту не о себе думаю.
— Вижу, — кивнула я. — Все этапы нашего большого пути разом, причем в широком формате. И тот ролик, который сейчас просматриваю, мне совершенно не нравится.
