— Он рассчитывал найти записку от врача «скорой». Врач же пообещал сообщить, куда доставит Галину.
— Это «лапша» для наших с тобой ушей. Сведения о месте госпитализации ему могли сообщить и в отделении.
Ключей от Кэтькиной квартиры у Олега не имелось, поскольку они у тебя. Надеялся сломать примитивный замок и выспаться? А что если он надеялся на другое: тайный собственноручный обыск с последующим бегством? Наше досрочное появление сорвало его планы. Кстати, так и не понятно, как он рассчитывал попасть в квартиру без ключей. И вообще, если бы Прутков хотел поступить честно, ему следовало предварительно позвонить нам и попросить приехать. Само собой, вроде как из-за этой записки. Либо указать адрес, по которому он сможет получить ключи.
— Слушай, я уже окончательно запуталась. Давай просто остановимся на твоем втором варианте. Причем без отягчающих деталей. Мне нравятся благородные люди.
— Мне тоже, но и у этого варианта нехорошее продолжение. Боюсь, Олегу предложено в самый кратчайший срок отыскать то, что………
— Дальше я помню! А почему бы ему не отказаться?
— А потому, что его мамочку взяли в заложницы. Не исключено, что заодно задержали и его жен. Настю, Ульяну… Короче, всех.
Наташка сделала пару шагов к выходу, остановилась и медленно развернулась. Так просто от беды не уйдешь.
— Если принять во внимание то, что ты мне тут наговорила, Олега задержал не наряд оперативников, а какая-то банда головорезов, — печально вздохнула она. — И почему мы не уехали строить чужую баню… В данный момент я бы сама с большим удовольствием возвела целый банно-прачечный комбинат. Причем в рекордно-короткий срок, голыми руками, без единого гвоздя и самореза, лишь бы только вся эта жуткая история оказалась дурным сном. Надеюсь исключительно на твой второй вариант и отсутствие слежки за Олегом. Теперь понимаю, почему он припрятал пистолет.
— Пистолет не заряжен. Патроны я намеренно оставила в почтовом ящике, не хотелось таскать лишнюю тяжесть. Сами по себе они не страшны.
Наташка перекрестилась.
— Замечательно. Иногда твоя несобранность дает положительные результаты.
— Это не несобранность, а предусмотрительность. Мухи отдельно… Господи, до чего же надоели эти поговорочные котлеты! Без патронов пистолет пустышка. Мало ли какие обстоятельства. Случайный самопал, например.
— Какие зимой мухи? У них отпускной период. Спят и видят во сне райские помойки жарких стран. Вот у кого безвизовый режим! А ты точно знаешь, что пистолет не заряжен?
— Н-ну… мне так показалось…
Срочно захотелось присесть. До табуретки было рукой подать, но руки у меня были заняты, ими я усиленно терла виски, а про ноги вообще забыла — простое вспомогательное средство при опоре спиной о стену. Господи… В голову не пришло, что в пистолете могут быть патроны. Да если бы и пришло, я не умею проверять боеготовность оружия.
Меня бросило в жар. Вспомнила недавний эпизод в Кэтькиной ванной комнате. Вдруг от растерянности нажала бы туда, куда не надо, и обеспечила старт выстрелу. Я же могла пристрелить живого человека. И ему не важно, сделано это намеренно или же по неосторожности… А мне не важно, преступник он или нет. И не только потому, что не могу оправдать свои действия самообороной. До конца жизни будет мерещиться его перепуганное лицо… Нет, лица на человеке точно не было, иначе бы я его видела. Вернее, оно было, но в маске из шапки и воротника. Значит, до конца жизни будет мерещиться перепуганная маска… с поднятыми вверх руками.
В сознание вклинился яростный шепот. Не сразу дошло, что шипела Наташка, сожалевшая о том, что я не пристрелила бандита, вломившегося в ванную. Надо же! Думали об одном и том же, только с разным уклоном.
— В отличие от тебя, этот тип наверняка запомнил твои неповторимые черты. Не удивлюсь, если он уже успел составить твой фоторобот. Нас будут искать по твоим внешним данным.
— Почему «нас»? Ты под них не подходишь, — с трудом пропищала я.
— Зато я прекрасно подхожу к тебе! Даже размер обуви одинаковый. Знаешь, с меня хватит. Бери телефон, ключи — выметаемся ко мне. Эта ручка рабочая?
Подруга схватила с холодильника карандаш и, оторвав клочок от рекламной газеты, записала на нем для Олега номер якобы своего домашнего телефона. Только выдала за него мой собственный.
— Проснется лазутчик, позвонит мне… — выдохнула она.
— Он позвонит мне, — попыталась я вразумить Наташку.
Подруга повысила голос:
— Не надо меня жалеть! Он позвонит тому, кто из нас первой снимет трубку.
— Он позвонит мне, но не дозвонится, — твердо заявила я, предприняв бесполезную попытку отнять карандаш.
— Сбрендила? Прекрати эти упаднические предсказания! Я и так перетрусила. Будем спать с оружием гласности — мобильниками. Чуть что — прямой звонок в милицию и…
— Ты записала Олегу номер моего телефона.
Наташка осеклась, внимательно посмотрела на записку, решительно исправила последнюю цифру и заявила, что надо срочно что-то менять в жизни — совсем перестала думать о себе.
8
Заснув только под утро, я никак не могла проснуться. На каждый Наташкин призыв продрать глаза возмущенно мычала, откровенно удивляясь такой постановке вопроса. Снилось, что давно уже встала и заняла очередь в ванную комнату, куда почему-то пускали по талонам. И совсем не удивляло, что нахожусь в коммунальной квартире времен нашей с Димкой молодости. После очередного Наташкиного окрика я, просыпаясь, автоматически выбывала из очереди, как могла огрызалась и, очередной раз погружаясь в сон, покорно занимала ее снова. Сколько бы в ней проторчала, не знаю, но подруга сменила тактику:
— Я только что из твоей квартиры. Тебе прощальный привет от Олега!
— Он что, уже умылся? — пробормотала я, отдавая должное пронырливости парня. Каким-то образом влез без очереди.
— Не знаю. Но нас с тобой «умыл» основательно. Слинял в соответствии с нашими пожеланиями, по-английски. Не прощаясь. Наверное, не хотел расстраивать тем, что все-таки прихватил Димкину куртку. Свою-то назад так и не получил. Боюсь, Ефимов не одобрит вариант обмена. Ну да выбирать не приходится.
Я осоловело хлопала глазами, пытаясь вжиться в реальность. На какой-то момент потеряла ориентировку в пространстве — никак не могла понять, каким ветром меня перенесло в льготную очередь Наташкиной квартиры.
Подруга с шумом раздвинула занавески. Я невольно зажмурилась. И зря. Солнце уже отстояло вахту с этой стороны окна и ушло за угол. А вот чистому голубому небу можно было порадоваться.
— Одиннадцать часов двенадцать минут сорок секунд, — предопределяя мой вопрос, отчеканила Наташка точное время. — С Рождеством Христовым!
— Ох ты, Господи! Я истово перекрестилась, осознав свою вину перед Спасителем. Всех нас с Рождеством! Суета сует наша… Уже встаю, — заявила я, раздумывая, оставил ли Олег какую-нибудь оправдательную записку. Должен же он пообещать вернуть Димкину куртку. Тем более что она ему велика.
