– Да там светло, как днем! – обрадовался Иван. – Непонятно, как этот пьяный шут туда затесался, но он явно не знал, где включается свет. Настасья, закрой пока обе двери. Вытащим этого охломона, тогда и откроем. Достаточно выкинуть его в холл.
Иван не соврал. Подвал был качественно освещен лампами дневного цвета. «Люминесцент!» – отметила довольная Наташка. Помимо них, горели еще настенные светильники в виде все тех же факелов. На полу, в пяти шагах от лестницы, свернувшись калачиком, мирно храпел директор антикварного магазина.
Добудились Вадима с трудом. Зря Настя беспокоилась за свои «призрачные» одежды. Он упорно отбрыкивался и обещал всех немедленно уволить. Почему-то к «чертовой матери». Потом порывался спеть хором, и Иван слегка шлепнул его по щекам, пытаясь настроить на процесс пусть замедленного, но мышления.
– Ты хто такой? – последовал строгий вопрос антикварщика.
Тут на передний план выскочила разъяренная Наташка, но с обвинительным заключением ей пришлось повременить. Началось лирическое отступление:
– О-о-о… – взвыл Вадим, – «Я помню чудное мгновенье»…
– Перед тобой два!.. Привидения, – укоризненно заметила я, надеясь, что пьяный лежебока проявит желание вскочить на ноги самостоятельно.
– Да? – игриво переспросил он. – Я вам очень рад…
– Дадим ему пинка под зад! – сурово оборвала Наташка лирическую нить. – Чтоб, вылетая с ускореньем, забыл про «чудное мгновенье!» Пока ты тут прохлаждаешься, твой магазин обокрали!
Вадим тщетно старался понять, что вокруг него происходит. Это отняло у бедняги последние силы, он безропотно позволил вытащить себя «в свет». Мы оставили его прямо у входа в холл, рекомендовав дежурному дворецкому не трогать отдыхающего до момента включения у него сознания.
Поднимаясь по парадной лестнице, я невольно отметила все висевшие на стене полотна. Картины, героиней которой являлась Полина, там не было. Да и не могло быть. Она сразу бросилась нам в глаза, едва мы вошли в свою комнату и включили свет, поскольку висела на самом видном месте – том самом, над камином, где ранее красовался гобелен на тему счастливой пастушьей доли. Ох, уж эти «дела давно минувших дней…». И дней сегодняшних – прямо за дверью маскировался небольшой холодильник, открыть который мы не решились. Не хотелось очередного сюрприза.
3
Я бы не сказала, что мы обрадовались смене декораций. Но и паники, как таковой, не испытали. Тот или та, кто вынашивал намерения нас перепугать, просчитался. День выдался насыщенным, восприятие притупилось, количество неприятностей уже не имело значения. Одной больше, одной меньше… Я даже попыталась отыскать в факте передислокации картины положительный момент:
– Надо же, как повезло! Отличный сервис! Не надо взламывать кладовую. Портрет с доставкой на дом. Мы ведь толком его не рассмотрели. Рожков обнаружил в лице Полины какую-то тайну. Интересно, какие впечатления возникнут у нас?
– Меня больше другое волнует – куда девать это произведение чужого искусства после подведения итогов наших впечатлений. Честно говоря, у меня нет желания оставлять ее в комнате на ночь. Смотри, она выглядит как живая. А у нас только две кровати. Мама дорогая! Язык мой – враг мой. Да и твой тоже. Честно говоря, мне не нравится на ночь смотреть этой картине в лицо. И уж тем более, сознавать, что она наблюдает за нами. А так спать хочется! – Наташка со вкусом зевнула и потрясла головой, отгоняя сон. – Знаешь, давай завернем Полину в большое полотенце и до утра спрячем в ванной. Думаю, просто выставлять ее в коридор нельзя. Как-никак антиквариат, наверное, больших денег стоит. И почему Ольга ее не продаст?
– Портрет Полины – вещественное доказательство правдивости легенды. – Я зевнула так, что чуть не вывихнула челюсть. – Этот запах… Корень валерианы, мята лимонная и еще что?
– Да не все ли равно… Просто травяной сбор для улучшения сна. Подержи стул, я сниму картину. Нет, давай-ка наоборот. Ты снимешь, а я тебя подстрахую. Только переоденься, весь вечер мотаешься в длинном платье…
Картина оказалась не очень тяжелой. Снимая, я старалась на нее не смотреть. Страха по-прежнему не было, но неприятное чувство все же царапало душу. Держать в руках прошлое, пусть короткое, но реальное мгновение чужой жизни, чужих переживаний, причем ночью, когда обостряются все чувства, не всегда приятно.
Картина переместилась в ванную комнату, мы окончательно успокоились, но тут в коридоре послышался легкий шум. Разбредалась по номерам вечерняя тусовка. Но не нагло. Люди пытались осторожничать. Было слышно, как они уговаривают друг друга не шуметь.
– Если так будет продолжаться еженощно, «привидениям» безработица обеспечена, – заметила Наташка.
– Просто сегодня первый день отдыха. Ничего, они пару раз спугнут припозднившихся, и порядок восстановится. Сколько времени?
– Почти двенадцать.
– А не проведать ли нам нашу ясновидящую?
– Слишком поздно.
– А вдруг она не спит и ей нужна помощь? И надо предупредить даму, что ее методы работы устарели. Постоим у дверей, послушаем. Если телевизор работает, смело можно стучаться.
– Интересно, почему у нас телевизора нет?
– Мне кажется, эту комнату вообще заселять не собирались.
Наташка очередной раз зевнула.
– Завтра с этим разберемся. Хотелось бы мне взглянуть в лицо горничной. Гораздо больше, чем в лицо Полины. Заберем у нее ключи от нашей комнаты, пусть попробует похулиганить с произведением искусства…
Откуда прозвучал тихий смех, было непонятно. Он напоминал звук маленького валдайского колокольчика, подаренного мне друзьями в качестве сувенира. Не веря собственным ушам, мы уставились в разные стороны: мне показалось, что приглушенный смех раздался из ванной комнаты, Наташка показывала указательным пальцем в сторону коридора.
– Скорее всего, это плановые глюки, – заявила я, не решаясь заглянуть в ванную.
– Не туда смотришь, – понизила голос до шепота подруга. – Картина ржать не обучена. А в ванной рядом с унитазом ей тем более не до смеха. – Она поманила меня рукой, на цыпочках приблизилась к ванной и рывком распахнула дверь. Свет включился автоматически. Никаких изменений не было. Довольная Наташка предложила мне прочистить уши вантузом и подбоченилась. – Ну, теперь твоя очередь доказывать мою правоту. Ты первая выходишь в коридор. Комната Мухатской, если помнишь, напротив и чуток наискосок. Нашу светлицу лучше закрыть. Я сама это сделаю. А может, не закрывать? – Подруга явно советовалась сама с собой. – Да, пожалуй, не стоит. Мы только на минутку.
Для начала я просто выглянула в коридор. Он был хорошо освещен, пуст и очень неуютен.
– Ну, и кто тут обхихикался? – шепотом обратилась я к пустому пространству и тут же вжала голову в плечи – мне ответило эхо, оно же парализовало намерение Наташки съехидничать, выдать что-нибудь на тему, что источник смеха так нас тут и дожидается. Не сговариваясь, мы стянули тапочки и отправились к Таисии босиком. Рановато сегодня включили акустический агрегат. А может, время слишком быстротечно.
