– Ничего удивительного. – Подбородок Тайсии гордо задрался вверх. – Я сама слышала… Тогда у озера, в день убийства Ольгиного заместителя… Святослав Валерьевич имел очень серьезный разговор с Даниилом и заставил его поклясться, что тот никаких попыток совратить Лию не предпримет.
– Можно подумать, мужики руководствуются разумом! – Наташка хмыкнула.
– Представь себе! Данька – лучший ученик Рожкова и относится к нему с превеликим уважением. Лия для него просто глупая молоденькая девчонка.
– Значит, в тот трагический момент ты действительно следила не за Потаповым? – пробормотала я.
– Да зачем он мне нужен? Просто хотела разобраться в ситуации и помочь Рожкову совладать с внучкой. Вроде бы он ей и на самом деле родной дедушка. Оказывается, девочка – дочь его сына от первой жены. Кстати, Лия собиралась прийти ко мне на сеанс.
– Наверное, она и шарахнула тебя камушком по головушке – в качестве авансового платежа за предстоящие предсказания.
Наташка хотела добавить что-то еще, но Мухатская решительно встала:
– Хватит обсуждений. Нельзя задерживать Кречетникову. Что касается вопроса о том, кто послал девочке приглашение на свидание, за ответом далеко ходить не надо. Достаточно вспомнить, кто знал о вашем сумасбродном решении поучаствовать в ночном шоу. Пользуясь вашим отсутствием, меня засунули в эту проклятую дыру! Все было рассчитано.
Наташка вскочила:
– В первую очередь о нашей ночной вылазке знала Вероника. Собственно, она нас и пригласила. Затем, конечно, Данька, сама Ольга, Лянка, наверняка Настенька… Короче, если исходить из варианта «передай другому», скорее всего, знали все, кроме туристов.
Дверь номера неожиданно распахнулась. Мухатская и Наташка взвизгнули. Я молча опустилась на пол. Стоявшая в дверях разгневанная Лилиана Сергеевна из Копенгагена медленно обретала вид Лянки из какого-нибудь там Простоляпова. Машинально сунув руку в карман, она машинально вытянула внушительное зеркальце и машинально в него взглянула. Пары секунд Наташкиной родственнице хватило на то, чтобы вспомнить себя. Вспомнить нас недобрым словом мы ей не дали. Мгновенно выкатились из номера, а следом и из здания пансионата. Нельзя заставлять директрису ждать.
Прилегающая территория пестрела нарядами отдыхающих. Дорожка к озеру и обратно казалась весьма оживленной. С теннисного корта раздавались профессиональные вопли. От главных ворот доносилось ржание лошадей и разного рода повизгивания. Новички продолжали осваивать приемы верховой езды. Вот неугомонное племя! Даже длительные экскурсии нипочем. По пути к флигелю Ляна еще пыталась говорить о совести, но окончательно потеряла дар речи, когда я доверительно поведала ей о срочной необходимости провести несанкционированный обыск у Ивана и Анастасии. Разумеется, в их отсутствие. С наличием у меня зачатков совести это предложение плохо сочеталось. Я не преминула пойти дальше – не мешало бы наведаться и к Веронике, а заодно и к народному умельцу Киселю, для которого изготовить дубликат любого ключа – плевое дело. В свою очередь, Наталью интересовало помещение, занимаемое дворецким с супругой. Мухатская не успевала на всех шыкать, призывая к соблюдению конспирации. Мы с Наташкой, соскакивая с дорожки, ухитрялись кружить вокруг окончательно одуревшей Лянки, стараясь увернуться от щипков ясновидящей. Умолкли только после того, как она за нашу излишнюю болтливость предсказала нам грядущую беспокойную ночь в кладовой. Еще накаркает!
Часть четвертая
ЭСЭМЭСКА ИЗ XVIII СТОЛЕТИЯ
1
Ужин у Ольги Леонтьевны прошел в молчании до момента замечания Мухатской о негостеприимности директрисы, которая, по ее мнению, вполне могла бы поставить раскладушку для своей сотрудницы у себя в апартаментах. Хотя бы на кухне. Наташка тут же заметила, что ясновидящая перекроет там свободу передвижения. Впрочем, если влезть с головой в открытую дверцу холодильника…
– Между прочим, я могла бы спать и на диване, – с обидой заметила Таисия.
– Это невозможно, – отрезала Ляна, в то время как сама Ольга мучилась в поисках подходящего довода для отказа. – К Ольге могут вломиться в любое время. Будет трудно объяснить твое присутствие в ее приемной. Факт твоего временного исчезновения особо не разглашался. А посвященным в это дело разъяснено, что ты была в краткосрочной служебной командировке – в астрале, где немножко загуляла. – Наташка тут же предложила ясновидящей прогуляться туда снова.
Коньяк постепенно развязывал языки. Кроме моего. Несмотря на нелюбовь к крепким спиртным напиткам, мне пришлось выпить полагающуюся дозу, ибо совершенно не устраивали замечания из категории «ты нас уважаешь?». Я с тоской поглядывала на тот самый диванчик, который уже пыталась зафрахтовать для ночного похода по пророческим сновидениям Мухатская. С трудом сбросила с себя дрему и, еле ворочая языком, выдала:
– Товарищи!!!
Разговор за столом сразу стих. Все с интересом уставились на меня. Я задумалась, вспоминая, что именно хотела сказать – имеется в виду в первую очередь, и продолжила:
– Господа!.. То есть, если хотите, дамы! Не стоит бороться за свободу Ольгиного дивана. Нам всем предстоит бессонная ночь. Нужны крепкие веревки, рабочие перчатки с фонариками и галошами… Нет. Это во вторую очередь. А в первую… Оль, у тебя есть телефон уволенного тобой зама? Господина, который, боюсь, уже нам не товарищ – Горбенко.
– Где-то был записан… – Ольгино лицо выражало сомнение в моей адекватности. – Зачем он тебе? Я сама с ним разберусь.
– Неужели вас не волнует причина, по которой он не принял приглашение на открытие? – Я обвела всех скорбным взглядом. – Помнится, Горбенко не держал зла за свое увольнение.
– Ну, хорошо. Только нельзя ли отложить это до утра?
– Можно. – Я тяжело вздохнула. – Все равно он не ответит. Ни вчера, ни сегодня, ни завтра.
– Ирке больше не наливать, – забеспокоилась Наташка. – Не надо было вообще принуждать ее. Она только «Бейлиз» способна тянуть наперстками. Хотя и без ограничителя.
Я благодарно улыбнулась подруге и перебралась на диван, не заметив, как Ольга исчезла из-за стола. Но отдохнуть под мирные переговоры оставшихся мне удалось всего минут пятнадцать-двадцать. А всему виной Ольгин крик из спальни. Разве можно разговаривать так по мобильнику? Сама оглохнешь.
Влетевшую назад Ольгу сильно штормило. Она сшибла стул, и я крепко зажмурила глаза, ожидая грохота, но его не последовало – стул ловко подхватила Наташка. Тем временем, Ольга, обхватив голову руками, горестно качалась из стороны в сторону. На всякий случай я поджала под себя ноги, но Кречетникова предпочла завалиться на подругу детства и зашлась в рыданиях. Красная от натуги Лянка, на шее которой Ольга повисла, с трудом удерживалась на своем стуле, таращила на нас испуганные глаза, легонько хлопала ее левой ладонью по спине (правой рукой крепко держалась за край стола) и призывала успокоиться, приговаривая, что все у нас хорошо. И чем дальше, тем будет лучше. Ольга наконец вникла в смысл ее слов, оторвалась от подруги и окончательно съехала на ковер. Рыдания стихли. Видок у нее был еще тот! Впрочем, по совокупности признаков он полностью отвечал стандартам обыкновенной зареванной женщины. Любая Мисс мира в такие минуты выглядит чуть миловиднее бегемота, сделавшего пластическую операцию под мартышку. Я сразу поняла, почему основной мужской контингент боится женских слез и стремится пресечь их в самом начале. Мужики в душе трусы. Подобные метаморфозы их пугают.
