– Ерунда. Спишем на самодеятельность пьяного отдыхающего, взломавшего замки и проникнувшего в подвал, – отмахнулась я.
– А где мы его возьмем? – с надеждой спросила Ольга.
– Ну где ж его взять, если ты «нарушителя» выселила, вернула ему деньги и отправила в город на вокзал еще в шесть утра? – удивилась Наташка.
Иван предложил обсудить все варианты объяснений утром. На территории пансионата «шутника» искать бесполезно. Успел спрятаться.
– Мне кажется, следует оставить ключ в двери, – деловито заявил он. – Худо-бедно, но это воспрепятствует проникновению гада внутрь здания, хотя бы с этой стороны. Впрочем, едва ли кто-то сюда опять полезет. И давайте посмотрим обнаруженный вами люк. Может, удастся его открыть?
На сей раз восхождение на третий этаж осуществлялось медленно. А вдруг кто-то из отдыхающих после насильственного пробуждения шастает по коридору! На счастье, вылезать из комнат никто не рискнул. Ковровая дорожка мягко заглушала шаги. Мы продвигались в другой конец коридора молча и сосредоточенно. Я – с уверенностью, что люк окажется закрыт, все так же – изнутри. Обыск в нашей комнате и апартаментах Мухатской уже был, картину преступник или преступница не обнаружили, компромат нам с Наташкой подложили, информацию о себе уничтожили, так что нет смысла открывать преисподнюю. Если только он или она, а то и оба вместе не проникли сюда через люк понаблюдать за нашими действиями. Стоп! А что, если у них не хватило времени на тщательные поиски картины? В таком случае они намеренно отвлекли нас шумовым эффектом, сбежав через дверь черного хода…
– Тихо заходим по одному. – Иван уже успел открыть кладовую. – Судя по подоконнику, лазейка, по-видимому, должна быть где-то зде-есь. – Он сосредоточенно уставился на панель, маскирующую проход, и зацокал, демонстрируя свое восхищение очень умелым мастером. – Боюсь сделать что-нибудь не так. Ирина, прошу вас…
Я легонько толкнула знакомую панель, и она послушно открылась. Луч фонарика высветил откинутую крышку люка, а за ним свободное пространство камина. В нашей с Наташкой комнате опять побывали! Остается надеяться, что не подложили улики нового преступления. Но с этим делом – потом. Иван, натянув перчатки и обвязавшись веревкой, первым полез в проход. Ольга, не успев опустить задравшуюся штанину спортивных брюк, тихо причитая, ломанулась за ним. Без всякой страховки. Ругаться во весь голос Иван не посмел. Пошипел, пошипел, да и перестал. Следовало соблюдать конспирацию. Скорее всего, понадеялся на то, что ни одна из нас мимо него не пролетит – слишком тесно. Я не сочла нужным пропускать вперед еще и Лянку, юркнула следом за Ольгой. Пусть родственницы оспаривают между собой пальму первенства.
Ступеньки были слишком узкие, винтовая лестница довольно крутая. Горбенко сэкономил на металле. Приходилось пользоваться только одной рукой. Вторая судорожно сжимала фонарик. Впрочем, когда через пару кругов по лестнице, голова пошла кругом, я свой фонарик успешно выронила. Яркий лучик, меняя направление наподобие лазерных выкрутас, закувыркался вниз, ни за что ни про что саданув Ивана по спине. Вскоре снизу долетел характерный звук, сообщивший о том, что мой светильник достиг конечной цели и погас навеки. Чернов, кажется, чертыхнулся. Я не обиделась. Не время вступать в дискуссию. Развернулась и, плотно зажмурив глаза, принялась спускаться задом, помогая себе обеими руками. Сверху напирала Наташка, сквозь зубы обещая мне после успешного окончания операции достаточное количество новых фонарей. Я успела огрызнуться. Пусть оставит их себе.
Наконец голос Ивана, опередившего нас на несколько пролетов, возвестил о том, что он уже внизу. Это придало сил. Я почти догнала Ольгу и буквально на ее плечах съехала вниз. Иван, отшвырнув ногой осколки стекла и все, что осталось от моего фонарика, подхватил Ольгу на руки. Я шлепнулась на цементный пол сама, причем довольно удачно – успела оглядеться по сторонам. Прямо передо мной, ясное дело, была лестница, по которой я теперь ни за что не полезла бы наверх. Слева и сзади – стены кирпичной кладки, а вот справа фонарики Ивана и успевшей встать на ноги Ольги высветили арку, ведущую в темный и, как мне показалось, бесконечный коридор. Чернов стянул с себя веревку и бросил ее на каменный пол. Она ему так и не пригодились.
– Освободи место приземления! – услышала я над собой отчаянный голос Наташки, презревший все законы конспирации. Впрочем, какая уж тут конспирация с фонариками…
Следом за Наташкой, облегченно повизгивая, спустилась Ляна. В ходе небольшого совещания на старую тему необходимости усиления численности нашего состава работниками милиции, победило любопытство. В тесном сообществе мы двинулись вперед по холодному коридору, в котором явно ощущались признаки повышенной влажности. Метров через тридцать с правой стороны обнаружился странный закуток с остатками почти истлевшего стола, пня, по-видимому, заменявшего когда-то стул и самодельный светильник – блюдечко, кажется, фарфоровое, с мерзким содержимым. Фитиль наверняка сжевали на десерт крысы, остатки масла почернели. В левом углу кучей валялось нечто черное, напоминающее ворох одежды.
– Мама! – прошептала Наташка. – Там Черный монах в оригинальной упаковке.
– Ну так и не блажи! – также шепотом осекла ее Ляна. – Не мешай человеку спать вечным сном. Разбудишь – мало не покажется.
Иван еще раз обвел нишу лучом фонарика – пол, потолок, стены… В одной из них – прямо перед нами имелась выемка. Когда-то в ней была икона, сейчас же она выглядела, как кусок дерева. Краски на нем почти отсутствовали, рядом стояла стеклянная лампадка. Подойти и рассмотреть находку ближе мы не рискнули и Ивана к ним не подпустили. Мешала кучка страшного тряпья, грозившая превратиться в прах при первом прикосновении и обнажить… Господи, какая мура лезет а голову!
Иван, обидевшийся на ограничение его самостоятельности, отправился дальше. Мы кинулись за ним.
– Тут тупик, – послышался его голос. – Тоннель под прямым углом уходит влево. Судя по всему, в сторону леса. Ну что? Пойдем дальше? Сразу хочу предупредить: неизвестно куда ведет, а также когда и где кончится этот коридор.
Нашел чем пугать!
– Вот бы вывел к городскому железнодорожному вокзалу! – проронила Наташка. – А вещи вы нам с Ириной как-нибудь потом бы переслали. С оказией. Например, с Мухатской. Только сразу заявляю – ни первой, ни последней в колонне я дальше не пойду.
– Но мне не удастся раздвоиться! – Иван опять начал сердиться.
– Первой пойду я!
Мне тоже не хотелось плестись завершающей. Шествуя впереди, по крайней мере, видишь, куда и на кого тебя несет. Можно как-то сориентироваться.
– Ну и замечательно! – обрадовалась Наташка. – Ир, я сразу за тобой, держи мой фонарик. Только не бросай. Интересно, здесь пол когда-нибудь пылесосили? Вдруг мне приспичит в обморок грохнутся. Кстати, рекомендую – лучший способ уйти от страшной действительности. А там, либо вынесут в лучшие обстоятельства, либо можно продлить беспамятство.
Лянка ее поддержала, заявив, что такие умные мысли надо систематизировать и создавать из них пособие придуркам, решившимся на неоправданно отчаянные поступки. Иван запальчиво попросил назвать конкретные личности придурков, Ольга тут же сама призналась в том, что именно она этими самыми придурками и является. Такой уж уродилась. Никто, кроме Ивана, ей не возразил. Обстановка была очень нервозной. Руки у Наташки, постоянно оглядывающейся назад, тряслись, когда она передавала мне фонарик. А я вообще вся тряслась, но, как мне казалось, больше от холода и физически ощутимого запаха влажности. Фонарик трясся сначала с Наташкой, потом со мной. И чтобы скорее покончить с этим неприятным путешествием, я представила себе, как мы возвращаемся назад и лезем по винтовой лестнице вверх на третий этаж… Сразу полегчало, и я рванулась вперед так быстро, что вызвала коллективный протест.
