Наташка тянула время, полностью полагаясь на меня. Я воспользовалась передышкой и, определившись с рассказом, встряла в воспоминания подруги, коротко поведав Антону историю с пиджаком: шмотку забыли соседи по купе, просили передать Ксюше, но она не появилась, а сами Кочневы пропали. В турбюро нам сообщили этот адрес. Вчера мы приезжали сюда с пиджаком, но нам никто не открыл. А господин Ишаченко отказался говорить о соседях. Решили наведаться сегодня, да наткнулись на него с девицей. Общаться с ним снова не хотелось. И в самом деле, очень неприятный человек. Вот и ждали, когда он скроется. Возможно, девица и есть та Ксюша, которой следует передать пиджак. Если бы знать раньше! Скорее всего, она сдала квартиру покойных дяди и тети этим Кочневым. В турбюро указали именно этот адрес как место их временной регистрации. Все бы ничего, да не знаем, что делать со шмоткой. Хотелось бы вернуть по назначению.
Антон слушал мой рассказ со все возрастающим напряжением и неожиданно спросил:
– А с чего вы взяли, что Горшковы покойные?
– Так ведь вчера ваш тесть сказал, что их бандиты убили. Его предок, случайно, не Шерлок Холмс?
– Возможно, он прав. Во всяком случае, квартира Горшковых пустует.
– Ты что-то об этом знаешь. – Наташка заявила это с уверенностью. – Тогда сразу скажи. Мы этот пиджак твоему тестю по почте перешлем. За свой счет. А пусть порадуется.
– Дело ваше. Но лучше передать этот пиджак мне. Я сам верну его Ксении.
Я постаралась отболтаться тем, что неудобно озадачивать его нашими проблемами. У него и своих хватает. И чем горячее Антон настаивал, тем активнее я сопротивлялась. Молодой человек устал первым:
– Я вам ближе к вечеру позвоню, когда Ксюшкины позывные у Юли выясню. Сами понимаете, мне-то они без надобности. И ни в коем случае больше не обращайтесь к тестю. Проведет и выведет!
Он встал, намекая на то, что пора прощаться, полез в барсетку и выудил ручку и бумажник. Из бумажника достал какой-то листок.
– Номера ваших телефонов, пожалуйста. Лучше домашние. А то у меня мобильника нет.
– А у нас нет домашних, выключили за неуплату. – Наташка так и искрилась правдивостью. – Даю цифры мобильного! Он у нас один на двоих. Записывай.
И продиктовала совершенно безумный номер из разряда «тройка, семерка, туз». Но тут же спохватилась. С досадой шлепнув себя ладонью по лбу, вытащила свой мобильник и, глядя на его экранчик, старательно продиктовала новые данные. Но тоже «от фонаря». Мою попытку вмешаться подруга категорически присекла:
– А ты вообще сиди! Твой телефон на прослушке у мужа-бандита. И вообще, долго тут сидеть собираешься? Я тебя за долгое отсутствие на кухне отмазывать не буду.
Я попробовала выяснить номер домашнего телефона Антона, но он сослался на то, что дома практически не бывает. Будет лучше, если сам с нами свяжется.
Прощание вышло скомканным. Едва я встала, как Наташка, рефлекторно поймав в руки мастерски запущенный кем-то из детворы мяч, села.
– О как! – восхитилась она своей ловкости. – Меня бы на ворота нашей сборной по футболу, озолотила бы свою лестничную площадку.
– Ну я, пожалуй, пойду. До вечера! – бодро попрощался Антон и, не дожидаясь напутственных слов, быстро ретировался.
– Ты в своем уме?! – рявкнули мы с Наташкой одновременно и одновременно задумались над ответом на интересующий обеих вопрос.
– Тетя, отдайте мой мячик, я больше не буду, – прогундосило над ухом дитя лет четырнадцати.
– Я в своем уме!!! Ясно?! – заявила она подростку и протянула мне мяч.
– Я тоже! – мягко пояснила я ему же и, не глядя, обеспечила лихую подачу мяча прямо в детскую песочницу, где за неимением песка дети отсутствовали, зато присутствовала парочка мужиков явно распивочного уклона.
– Хорошо. Мы обе в здравом уме, но не очень твердой памяти, – согласилась Наташка. – Иначе, помнили бы, чем обычно кончаются такие «передачи». Я даже знаю ответ на рекламный вопрос, кому бежать за «Клинским» или какое там было у них пиво. Ты напрочь вышибла у левого крайнего нападающего бутылку этого пойла. Ну что стоишь? Пора бежать! Он уже нападает!
На счастье, бежать пришлось недалеко. Вслед неслись сомнительные комплименты, перемешанные с обвинениями в терроризме, и пожелания встретиться с нами в другом месте на узенькой дорожке.
– Это не там, где стояли три сосны? – запыхавшаяся Наташка лихорадочно нажимала на несуществующую кнопку брелка с ключами, пытаясь открыть дверь «Ставриды». Перепутала ее со своей «Шкодой».
– Не там, – нервно оглядываясь назад в поисках преследователей, я форсированно старалась вломиться в закрытую дверь машины с другой стороны. Всей России известно, что три сосны стояли на Муромской дорожке.
– Те давно уже спилили. Бли-ин! Мститель на горизонте! Не оборачивайся! Похоже, сегодня не наш день.
Я с отчаянием еще пару раз дернула ручку двери и застыла. Сзади послышалось чье-то грозное сопение.
– Значит так, господа! Кто тут у вас в желтой майке лидера? – деловито проговорила Наташка. – Ир, выдай призеру пятьдесят рублей за причиненный материальный и моральный ущерб. Зря мы с тобой за деньгами в машину бежали. Я случайно вспомнила, как тебе Антон милостыню подал.
Сопение над ухом усилилось. Мне захотелось прикрыться руками, но они у меня были заняты. Одной, на всякий случай, продолжала держаться за ручку двери, второй лихорадочно искала полтинник.
– Чё, не открывается тачка? – поинтересовался сзади меня голос с хрипотцой. – Может, чужая?
– Чужая, – охотно согласилась я, так и не решившись оглянуться. В этот момент с чем угодно согласилась бы.
– Витька, ну их к лешему, угонщиц! Бери деньги, и шмонаем отсюда.
Вытащенная из кармана моей куртки купюра оставила о себе память в виде оторванного уголка. Не следовало столь судорожно ее удерживать.
Сопение за ухом стихло.
– Отомри! – облегченно вздохнула Наташка. – Сами по себе мужики не страшные были, но один в руках бульдога держал. Как раз на уровне твоих ушей. Мама дорогая, совсем очумела! Забыла, что машина ключом открывается.
– Простите, пожалуйста, не довезете до рынка? – У машины стояла очень полная женщина лет пятидесяти и застенчиво улыбалась. – Уж очень тяжело идти.
Наташка выпрямилась и пожала плечами:
– Да кто бы возражал! Только не знаю, уместитесь ли на заднем сиденьи.
Женщина засмеялась. Смех прозвучал легко и дробно, так, как будто по полу рассыпались горошины. – Не волнуйтесь, я аккуратно. Мне только до рынка.
– А обратно как же? С продуктами еще тяжелее, – засомневалась я.
– Так мне не за продуктами. Я там на тридцать девятый трамвайчик сяду и прямиком до больницы доеду. Мне на госпитализацию. Сердечные отеки замучили.
