– Да, привет, я уже почти на свободе. Сижу вот здесь на старом месте. Почему не подходила к телефону?… А почему я не подходила?
Девушка таращилась на меня, ожидая подсказки. Пришлось указать ей на дверь туалета. Реакция Майки была неожиданной. Она забыла про собеседника и доложила мне, что ей туда не надо. В отчаянии я покрутила пальцем у виска, призывая Майку включить соображение. И тут ее прорвало!
– Слушай, ты, козел!.. – заорала она в трубку.
Я мигом выхватила у Майки мобильник и отключила. Разговор грозил пойти в ненужном направлении.
– Расслабься! Все, что ты хотела ему пообещать, он уже знает. Надо немедленно приводить Родиона Тимофеевича в рабочее состояние. Следующий звонок будет ему.
Почему-то все сочли своим долгом обскакать меня на пути в спальню и, столпившись у окна, организовать небольшую междоусобную войну за первенство в деле постановки Родиона Тимофеевича на ноги. Рекомендациям не было конца. Я вошла последняя и, пока присутствующие препирались, под патронажем Наташки успела шепнуть Горшкову пару слов, от которых он буквально ожил. Заодно в последний раз уточнила, не желает ли он привлечь Буйкова к уголовной ответственности. Так, на всякий случай. Разумеется, он сказал, что не желает. В наше смутное время трудно найти фирму, не пытающуюся одурачить государство. В большей или меньшей степени. Тем более что оно само не раз порядком дурачило собственных граждан. При социализме воровали, будучи уверенными, что от государства не убудет. Сейчас в финансовые закрома родины просто не додают требуемое: жалко отрывать от себя то, что ближе к собственному телу. Да и запросы у него, мягко говоря… Была охота в старости жить на грошовую пенсию! Так или иначе, но господин Горшков не желал, чтобы производственная и финансовая деятельность фирмы получила нежелательную огласку. Проще договориться с Буйковым о невмешательстве во внешнюю и внутреннюю политику каждого из них. Но была и еще одна причина.
Когда прозвучал безумный звонок мобильника Родиона Тимофеевича, все привычно встрепенулись и примолкли. Сам Горшков, забыв о плохом самочувствии, мигом мобилизовался.
– Я не запаздываю, – сухо сообщил он Буйкову. – Просто передумал ехать. Не вижу необходимости выполнять твои требования, поскольку ты не выполнил моих. Где Михаил и Майя?
Какое-то время Родион Тимофеевич внимательно слушал. Затем решительно прервал объяснения Буйкова:
– Майя на звонки не отвечает. И что значит «Михаил сбежал»? Со сломанной ногой и на костылях далеко не убежишь. Ах, вот почему половина оговоренной суммы!.. Так, может, и Майя «сбежала»? Значит, так, привозишь Майю к рынку, передаешь ее мне из рук в руки…
– Я не собираюсь отправляться в чужие руки! – возмутилась Майка, и ее безоговорочно вытолкнули вон.
Горшков закончил диктовать Буйкову свои условия и укоризненно покачал головой, не одобряя решительных действий коллектива по прореживанию рядов.
Чтобы немного облегчить положение несчастной, следом за Майкой вышвырнули ее супруга.
– Это что же получается?! – повысила голос Ксюха. – Теперь следует ожидать визита Тимура сюда?!
Возражать ей никто не стал.
– Я не хочу его видеть! – яростно зашипела девушка. – Не о себе забочусь! Мне-то что? Придушу, отсижу свое и снова выйду замуж за дурака Ельцова.
– Да он уже благополучно выбрался из дурацкого сословия, – хохотнула Наташка. – Поумнел, пережив еще одну безответную любовь. Ту самую, что сидит себе спокойненько на цепочке у батареи и молчит. В отличие от тебя.
– А что, у нас опять кто-то приковался? – смешалась Ксения Львовна. – Пока я спала? Разрешите-ка!
Она решительно шагнула на выход из спальни, бесцеремонно разбив супружескую пару Кочневых. И не успела я обменяться с Натальей понимающими взглядами, как она завопила из кухни:
– В чем дело?! Как ты тут оказалась? Боже мой!
– Ну вот и хорошо, – порадовалась Наташка. – Девушка сама нашла ответ на все свои вопросы. В том числе и на незаданные. Ей-богу, уже весь язык обболтали!
Как бы не так! Ксения мигом вернулась за ответами к нам. При этом беспорядочно размахивала руками и повторяла только одно слово: «Там, там, там».
– Ну и что? – вежливо поинтересовалась я. – «Там» на временном приколе твоя подруга детства Юленька Ишаченко, одновременно выступающая в нескольких ипостасях: «медсестры» Мариночки, затем подруги жизни твоего бывшего жениха Буйкова и, наконец, матери совместно нажитого с ним имущества. Хотя и вне законного брака, но самого ценного – дочери Машеньки.
Ксения с размаху села на дядю в кресле. Подсиживали бедолагу при каждом удобном случае! Это заметили все, кроме племянницы. Особенно сам дядя. Ох, не зря Наташка настаивала на его передислокации. Лежал бы спокойно в кровати, не пришлось бы сейчас кряхтеть от натуги в попытках скинуть на пол лишившуюся разума племянницу.
– Ты представляешь, какая стерва?! – растерянно поинтересовалась Ксения у Родиона Тимофеевича. Похоже, ее совсем не волновали временные дядины трудности. В данный момент она очень нуждалась в сочувствии, а он в нашей компании был ей самым близким человеком. Ближе никого не было. И мы с Наташкой, и Кочневы заранее отступили на задний план.
– Пойти выдрать ей волосы? – на сей раз Ксения обратилась сама к себе. Дядя слабо угукнул в знак согласия. Можно понять человека, какое ему в конце концов дело до чужих волос? – Тогда поднимайся. Мы идем вместе!
Пришлось выступить на передний план, потянув за собой Наташку. Та, в свою очередь, прихватила Кочневых. Мы изо всех сил старались перегородить дорогу мстительным намерениям девушки. Мне не нравилась воображаемая картина осыпавшейся головы Юльки и клочки волос, вносящие сомнительное разнообразие в кухонный интерьер. На сей раз подруга Ксюшиного детства была без парика и ей было что терять. Кроме того, с минуты на минуту ожидалось прибытие Буйкова. Так что одними волосами с головы подруги детства Ксения едва ли утешиться. Не к месту я вспомнила еще одно обстоятельство: Юлия была поразительно похожа на свою дочь. Просто как две капли воды. Те же огромные глаза, пухлые губы, нежный овал лица. И пышные вьющиеся волосы. То-то ее физиономия с первого взгляда показалась знакомой. Не сразу догадалась, кого она мне напоминает.
В следующий момент я поняла, что должность заместителя генерального директора по связям с общественностью Ксении Львовне действительно была дана зря. Вести с нами переговоры она не захотела, ей явно не хватало выдержки и терпения. Девушка просто пошла на таран. От ее решительного броска на нашу «стенку» Кочневы дрогнули и расступились. Ксюша легко, не касаясь пола, вылетела наружу.
– Штанга! – прокомментировал ее стыковку с дверной обналичкой и последующий грохот Александр. И оказался неправ. Штанга не может орать баритоном.
Не думала, что короткий перелет и последующее падение столь благотворно подействуют на Ксению Львовну. Она спокойно лежала на Буйкове, пригвоздив его к качественному дубовому паркету, и сосредоточенно о чем-то думала. Скорее всего, вносила изменения в свой план отмщения. Похоже, стонущий от боли Тимур Георгиевич был несказанно рад этому обстоятельству, ибо девушка Ксюша являлась для него своего рода щитом от любопытных глаз остальных участников драмы. Во всяком случае, когда Кочнев попытался стащить с него Ксению Львовну, он замычал и потянул ее назад. Но тут от кухонной батареи отчетливо прозвучало: «Подлец! Предатель! Немедленно прекрати ее хапать!» – и хватка Буйкова ослабла. Ксению не без труда поставили на ноги. Сначала на Майкины, потом на ее собственные. Обретя горизонтальное положение, она вновь почувствовала себя человеком и обозвала Буйкова мразью.
