– Перестань корчить рожи! Что за дурацкая привычка! – со злостью выдала она, боднув меня головой в плечо. Я как раз собралась развернуться на выход и просто еще не успела погасить приветливую улыбку, с самого начала предназначенную исключительно для консьержки. Внутрь влетела боком и как краб одолела первые две ступеньки лестницы. Наташка обошла меня и, остановившись у кабины лифта, демонстративно не смотрела в мою сторону. А жаль. Те «рожи», что я держала наготове исключительно для нее, наверняка заставили бы подругу задуматься о целесообразности поездки наверх. Подстегнула меня реплика бабули, сетовавшей на то, что мы в своей деревне привыкли двери пинком открывать, поэтому она, опасаясь за сохранность лифта, лично проводит нас в сто семьдесят пятую квартиру. Я еще больше осознала, насколько мне не хочется туда подниматься. Интуитивно чувствовала опасность. Но выхода не было. Не дожидаясь, пока бабуля выберется из своего укрытия, я в два прыжка одолела оставшиеся ступеньки, подлетела к Наташке и нажала кнопку вызова лифта. Двери кабины тут же распахнулись. Мы разом шагнули внутрь, благо кабина была грузовая, и я с силой вдавила указательный палец в кнопку тринадцатого этажа.
– Между прочим, не домой едешь, нам девя…
– Молчи, несчастная! – прошипела я. – Вцепилась в свои огурцы и не хочешь замечать моих предупреждений! Думаешь, я зря в дверях застряла?!
– Да ты где только не застревала… Хочешь сказать, мы в ловушке? Мама дорогая! Как мне не хотелось сюда ехать! Ты уговорила. Шлепнут нас здесь, а за помин души моими же огурцами и закусят!
Лифт остановился. Мы долго не решались выйти, пока снизу не раздался грохот и визгливый голос консьержки. Из доносившихся до нас обрывков воплей «эта провинция» заехала не туда и все-таки сломала подъемник. И лично она отправляется обедать. Пусть жильцы сами разбираются со своими гостями. Мелькнула мысль – надо немедленно нажать кнопку первого этажа. Но тут стало так жутко! На минуту представила себе несколько картин, одна другой хуже: в первой к нам толпой заходят бандиты, и… Я с ужасом стряхнула жуткое видение, но тут же возникло второе: нас с Наташкой методично, по мере следования вниз на лифте, на каждом этаже расстреливают из пистолетов с глушителями…
Я собралась выйти первой, но Наташка в последний момент шагнула вместе со мной. С легким шуршанием закрылись двери кабины, она с гудением поехала вниз, и все стихло. На очень короткое время. Поскольку в этой тишине мы явственно услышали, как несколько человек поднимаются наверх. Перегнувшись через перила, я с ужасом увидела, как на меня таращится наглая морда в маске. То есть я до сих пор уверена, что она была наглая. Хоть и под маской. Я принялась отчаянно названивать во все четыре двери лестничной клетки. Надежда на то, что нам откроют, умерла быстро. Не сговариваясь, мы рванули на четырнадцатый этаж. При этом Наташка не преминула позвать милицию. Увы, без положительного результата. Она нас не услышала, зато бандиты засмеялись. Хотелось немедленно раствориться в воздухе, впасть в летаргический сон, на худой конец, хотя бы потерять сознание.
Мы успели добежать до четырнадцатого этажа и – о радость! – там стояла маленькая кабина лифта! С открытой дверью. На тот момент эта нечаянная радость затмила способность соображать: так просто, с «открытым ртом» нормальные кабины не стоят. Стоят неисправные. Трое в масках, совсем не похожие на Волкову хотя бы потому, что она женщина, а эти относились к противоположному полу, уже были на лестничном пролете между тринадцатым и четырнадцатым этажами, когда мы осознали невозможность угнать кабину лифта под носом у бандитов. Я покорно застыла, дожидаясь развязки, в душе кляня себя последними словами за эту вылазку, в секундных промежутках между самобичеванием вспоминая все, что не успела сделать в этой жизни. Оказалось так много!
С развязкой, что называется, «не заржавело». Изящным движением правой руки, подкрепленным контрастным и залихватским «И-и-и-эх!!!», Наташка метнула трехлитровую банку со своими фирменными огурцами вниз. Первый из бандитов, неудачно попытавшийся избежать стыковки с маринованной «гранатой», был сражен наповал почти прямым попаданием в голову. Он смел с лестницы своих собратьев по бандитскому оружию. Все вместе они довольно шустро покатились вниз, цепляясь друг за друга, отмечая особо неудобные места дикими вскрикиваниями и то по очереди, то хором ругаясь матом. С небольшим опережением, которое можно было бы и не принимать во внимание, с оглушительным шлепком, похожим на взрыв некачественной китайской петарды грохнулась о ступеньки и банка с огурцами. Лучше бы ей разбиться о голову «пионера» – меньше вреда и соответственно переживаний с нашей стороны. Ощутимо повеяло аппетитным запахом качественного маринада. Но мой все-таки лучше. Не думаю, что запах, как и сами огурчики, в какой-то мере смягчили мужикам боль от падения. Там же еще были и осколки стекла. Я невольно поморщилась от чужой боли.
Ошарашенная содеянным, Наташка выдала онемевшими губами:
– В-во к-как… Од-дним уд-даром, б-блин… Мама!!!
И, не дожидаясь результатов окончательной остановки резвой тройки, снова рванула в кабину лифта. Осуждать ее за непродуманность действий я не стала. Мы обе плохо соображали. В тот момент мне было страшно оставаться на площадке одной. Запрыгнули в кабину почти вместе. Удивляюсь, как она не сорвалась с тросов?! Более того, двери ее закрылись, и она, благодаря неизвестному благодетелю, со злости на неисправность лифта, наглухо вдавившему кнопку первого этажа, плавно поехала вниз. По пути мы успели уяснить, что не все жильцы дома в это время на работе. По этажам шла перекличка, смысл которой сводился к одному – что случилось?
Вести разъяснительную работу среди населения в наши планы не входило. Хотелось поскорее унести ноги от этого проклятого места. До такой степени, что за минимально короткое время, ограниченное тридцатью секундами, мы унесли их довольно далеко и от дома, и от собственной машины, не сразу сообразив, что несемся непонятно куда. Никогда не думала, что во мне скрыты мощные резервы стайера. Соображали на бегу. Стянув парики, обменялись резко отрицательными мнениями по поводу вменяемости друг друга, не снижая темпа, развернулись и понеслись обратно. На детской площадке соседнего дома, затерявшись среди своры бездомных собак, устало присели на песочницу, обмахиваясь париками и не выпуская из вида злополучный подъезд. Я пожалела Наташку, которая так и не рассталась со своей сумкой – в ней свободно болталась еще одна банка с огурцами.
– Холодное оружие! Для обороны! Как пульну сумкой!.. – тяжело дыша, заметила подруга в ответ на мое предложение оставить банку в песочнице, немного присыпав песочком.
Я старательно огляделась по сторонам. Ни одной бабушки или мамочки с маленькими детьми. Два тинейджера с сигаретами, повисшие неподалеку на качелях без перекладин, опасности не представляли. Следовало собраться с духом и преодолеть расстояние, отделяющее нас от машины. С духом мы договорились быстро. Кое-как натянули парики, но едва предприняли попытку оторваться от лавочки песочницы, как из недавно покинутого нами подъезда вывалилась куча народа. Вернее, нам так показалось. Два с виду невредимых амбала почти бегом выволокли под руки третьего. Голова последнего бессильно свесилась на грудь, ноги, скребя носами ботинок по асфальту, неохотно тащились сзади. Следующий член коллектива, несмотря на то что скакал на одной ноге, был очень нетерпелив. Бедняга пытался обскакать резвую тройку то справа, то слева, в результате его угораздило споткнуться о временно ненужные беспомощному обладателю конечности и боком на них рухнуть. Два «бурлака» выронили свою ношу, она тут же припечаталась головой к бордюру, отделяющему проезжую часть дороги от пешеходной. Еще один из братков, показавшийся из подъезда в полусогнутом состоянии, прижимая согнутую в локте правую руку к боку, ухитрился вытолкать вперед себя взлохмаченную особу определенно женского рода, только непонятного возраста. Ловко, но необдуманно запущенная одной левой бандита вперед, она повалилась в ноги «скакуну», парализовав его серьезное намерение быстренько отползти в сторону. В результате двум амбалам-носильщикам пришлось очередной раз выронить товарища, находящегося, на его счастье, в бессознательном состоянии. На мой взгляд, его голове было гораздо удобнее на бордюре. По крайней мере не было угрозы задохнуться от удавки, в которую превратился ворот его собственного свитера. Последний активист, не меняя согбенного положения тела, лихо рванул по касательной в сторону. Двое здоровых амбалов, отшвырнув женскую особь в жалкие кусты, увлеченно пытались поставить на ноги «скакуна».
