– Спроси, кто там! – крикнула мне Наташка.
– Кто там? – послушно спросила я, открыв дверь и увидев перед собой сына.
– Ого! Как я за пару дней повзрослел и возмужал! Родная мать не признала, – восхитился он и осторожно отнял у меня табуретку, которую я успела прихватить. – Вот это сервис! Можно мне на нее сесть в родном доме, а не в коридоре у порога? Что это там? Борьба нанайских девочек? А ты, значит, болеешь, и температура у тебя зашкаливает за тридцать девять? У нас есть что-нибудь перекусить? Ф-фу-у-у… Жарко!
Все вопросы были выданы на одном дыхании. Ответов не требовалось. Осторожно потеснив меня назад, он шагнул в прихожую и легко оторвал сестру от Натальи Николаевны. Та наглухо застряла в кресле.
– Ленка, скажи брату спасибо за то, что поставил тебя на ноги! А откуда кровь?
Алена медленно вытянула перед собой исцарапанные руки.
– Наталья Николаевна, за что ж вы ее так?
– Я?! Да я как подушка безопасности сработала! На автомате! Твоя сестрица смерчем взвилась с табуретки и, проигнорировав мать, рухнула прямо на меня.
Славка посмотрел на табуретку, потом на меня и рассудительно заметил:
– Ага!..
– Аленка ободралась котом… то есть об кота. И у меня действительно температура…
– Ну, это меняет дело. А главное, все стало понятно: Ленка на табуретке смахивала котом пыль с потолка, Наталья Николаевна была на подстраховке, а мамочка, как всегда, путалась под ногами и от высокой температуры науськивала кота на Ленку.
– А почему ты без ключей? – строго спросила я.
– У бабули забыл, – легкомысленно отмахнулся сын. – Вспомнил, когда к двери подошел. Кстати говоря, с просьбой: не наведывайтесь к нам до особого приглашения. Нечего бабушку заражать, она старенькая, у нее иммунитет ослаблен. Отец запретил ей спускаться к вам, ну а моя просьба – обратная сторона запрета. Более демократичная. Связь и передачи – через меня.
Легкой походкой он уверенно направился на кухню.
– Сейчас состоится вынос «передачи» – содержимого холодильника, – голосом диктора сообщила Аленка.
– Это небольшая плата за то, что основную часть своего свободного времени ваш Вячеслав трапезничает на глазах у бабушки. И ей спокойнее. Уж очень она переживает, когда он ничего не жует. Знаете, я, пожалуй, пойду домой. Побуду в спокойной обстановке, в себя приду. Все равно теперь не поговоришь. – Наташка осторожно потрогала коленку. – Попозже забегу. Когда поправлюсь.
Телефонный разговор со свекровью получился очень занятный. Я ей талдычила про ее здоровье, которое не надо подрывать излишней заботой о внуке, она мне, изредка поддакивая, пересказывала содержание очередного сериала, который в данный момент смотрела. Пока общались, Славка незаметно исчез, заметно опустошив морозилку. Но ближе к вечеру притащил целую гору бабушкиных пирожков, хлебосольно раскидав их по всей прихожей, включая полку вешалки. Плюшка предпочитала, чтобы через нее перешагивали, а не спотыкались. Даже если она разлеглась на не очень удобном для других месте.
Димка вернулся с работы в приподнятом настроении. Целуя меня, первым делом прошептал мне на ушко, почему я не в кровати? И таким задушевным, мурлыкающим тоном, что я даже растерялась. Пока искала достойный ответ, он уже громко докладывал из ванной, что сегодня у него очень удачный день. Две успешные операции плюс прооперированный на днях больной, казавшийся безнадежным, неожиданно пришел в себя. Причем окончательно. И устроил в реанимации небольшую пресс-конференцию на тему «Этапы большого пути». Она возобновилась в общей палате, куда его незамедлительно перевели. С большим энтузиазмом он призывал двух соседей по палате, которых готовили к выписке на следующий день, смело идти под нож хирурга, не боясь смерти. Якобы после нее наступает райская жизнь. Лично ему не повезло – его отправили назад. Слишком много за ним числилось долгов и недоделок в этой жизни. Такая досада! Он-то уже успел обрадоваться тому, что свободен от всех обязательств и больше никому ничего не должен.
– А твой оклемавшийся пациент не надумает покончить счеты с жизнью по собственному почину? – выходя из своей комнаты, поинтересовалась Аленка.
– Не надумает.
Благоухая морской свежестью, Дмитрий Николаевич гордо прошлепал на кухню, где позволил себе сесть и вальяжно прислониться к стене.
– Я рассказал ему об «эффекте Кирлиана». Алена, знаешь, что это такое?
– Так точно! Любой объект, помещенный в электромагнитное поле, начинает светиться голубоватым светом. Свечение живых тел отличается от свечения неживых. Не так давно пугала им Наталью Николаевну.
– Правильно. Так вот, профессор Санкт-Петербургского технического университета, доктор технических наук Константин Коротков проверил, как ведет себя этот эффект на человеческих трупах. Результат весьма интересен: казалось бы, их энергия должна постепенно затухать, ан нет! График энергетической кривой в первые двое-трое суток после смерти отличается скачками то вверх, то вниз. Можно было бы объяснить сие явление как следствие процесса разложения, но этот довод спотыкается о следующий результат исследований: поведение энергетической кривой самоубийц характеризуется бешеным метанием, тогда как энергетическая картина тех, кто умер своей смертью, хоть и отличается активностью, но достаточно спокойна. Отсюда вывод – самоубийцы обрекают себя на мучения и после смерти…
– Мы не можем поговорить на другую тему? – нервно перебила я мужа. – Например, «за жизнь».
– Можем. – Димка благосклонно кивнул головой. – Она с каждым днем дорожает. Больные вынуждены покупать необходимые лекарственные препараты за свой счет. Так сказать, система «помоги себе сам». Сегодня во вторую терапию привезли молодую бомжиху с туберкулезом, мест в палатах не было, положили в коридор…
– Вернувшийся с того света больной знал, что говорил, вы с ним хороший дуэт – друг другу подпеваете, – рассерженно прогнусавила я. – Твой «оптимизм» уместен только у одра умирающих. Они будут счастливы покинуть этот мир. Алена, не дай отцу помереть с голоду. Не похоже, что лично он рад такой перспективе. Видишь, глаза по кастрюлям бегают? А я пойду прилягу, завтра на работу.
– Не стоит этого делать! – Димка мягко, но решительно шлепнул кулаком по столу. – Молодая бомжиха, которую сегодня привезли во вторую терапию…
– У нас с ней разные возрастные категории, жизненные условия и диагноз. Или ты хочешь выселить меня в коридор? Так я лучше пойду поскребусь у дверей матери. Может, примет переночевать?
– Ни в коем случае! – Димка даже вскочил. – Не жалеешь себя, пожалей ее. Я просто имел в виду, что тебе следует сделать флюорографию… Что это за бурда? – Он осекся, уставившись в содержимое поставленной Аленой тарелки.
– Супчик из плавленых сырков! Ноу-хау в нашей семье. Если желаешь, закрепим за ним название «бурда». Без конкурсной основы.
– Довольно вкусно. Кто инициатор?
