От этих размышлений меня отвлек звонок шефа. Макс, чертыхаясь, просил объяснить его жене, что розы для нее подарила именно я.
– А почему тебе самому нельзя это сделать? – не поняла я причину такого «сыр-бора».
– Да потому, что эта идиотка… А я говорю, идиотка! – крикнул Макс в сторону. – Вбила себе в голову, что этим подношением заглаживаю очередной поход «налево»! Сто лет, мол, цветы не дарил. Ну, Ефимова, твои розы хуже троянского коня!
Плохо, что рядом не было Наташки. Ох, как долго я уговаривала жену Макса успокоиться! И чем больше уговаривала, тем больше она жаловалась на свою разнесчастную жизнь. Следовало срочно сменить тактику, иначе мне пришлось бы позволить шефу спокойно выспаться где-нибудь в сторонке за мой счет. Переорать собеседницу было невозможно, и на какое-то время я просто положила трубку на тумбочку. Устав от обвинений, бедняжка принялась плакать. Вот тут и наступил мой звездный час. Популярно объяснив, что она в зародыше убила возрождающуюся любовь мужа, я предложила вспомнить, «как это все начиналось». Дальше было проще. Обвинив ее в том, что она своими скандалами мстит мужу за свою ошибку молодости – не следовало бежать в ЗАГС без любви – посоветовала немедленно развестись.
– Как развестись? – вслух испугалась бедняжка. – Я его люблю.
– Ну и ладно, – спокойно согласилась я, услышав радостное вступление Макса «я тебя тоже» и положила трубку.
Наташка заявилась в тот момент, когда я окончательно успокоилась, смирившись с обществом кошек, почти выживших меня с дивана, и увлеклась просмотром передачи «Необъяснимо, но факт». Вперемешку с рецептом супа из плавленых сырков, усовершенствованным подругой, события на экране воспринимались еще более необъяснимо. Звук телевизора она выключила. Наглядные проявления полтергейста удачно сочетались с Наташкиными объяснениями, что два сырка, помещенные в кипящую воду, следует время от времени помешивать, а между этим делом добавить в кастрюлю картошку, цветную капусту, спассерованные морковку, лук и сельдерей, заправить бульонным кубиком или приправой. Все! Можно принимать комплименты. На экране как раз шла наглядная демонстрация самовольно летающих и вдребезги разбивающихся тарелок. Это зрелище очень расстроило подругу, и она совсем выключила телевизор, заметив, что такие передачи с уничтожением материальных ценностей не для моей слабой нервной системы.
– У нас с тобой своих загадок хватает, – заметила она, скидывая с дивана Гошку. – Кстати, вот эта кошачья орава, в свою очередь, невероятное зрелище, но факт. Причем нормальному объяснению не поддающийся. Разве можно было оставлять котят в надежде на то, что Алена пристроит их сокурсникам?
Я благоразумно промолчала. Как и следовало ожидать, подруга тут же принялась меня жалеть. Потом перешла к тому, что и она «такая же дура», и принялась жалеть себя. Завершила этот этап уверениями, что с этого момента начнет любить только свою собственную персону. От любви до ненависти к некоторым другим личностям не оказалось и шага. Без всякого перехода принялась язвительно обзывать последними словами и депутата Максимова, и его помощника:
– Я тут подумала над кастрюлей и решила – следует немедленно связаться с Листратовым. Пусть он их арестует. Мы свидетели похищения Лиды. Надо же, до чего дошло – муж крадет собственную жену!
– Вот в этом-то и загвоздка! – вздохнула я. – Тут, как в медицине, не навреди! Ясно одно, за Лидией Петровной гонялись не только бандиты, но и муж с помощником. Учитывая, что он ее похоронил и собирается официально жениться на другой…
– Ему не выгодно оставлять Лидку в живых. Умерла так умерла!
– Да не может он устроить ей вторые, но бесславные похороны! Во-первых, жив сын и он знает об обстоятельствах исчезновения матери, а во-вторых, Максимову нужны денежные документы. Разумеется, он прямой наследник, но едва ли Лида сообщила ему все адреса отделений банка, где хранятся деньги. И не из вредности. Просто их слишком много. А вот если мы доложим обо всех фактах Листратову и он предпримет в отношении господина Максимова определенные следственные действия, Андрею Ильичу придется избавиться от жены. Депутатские обязанности, замешанные на привилегиях, превыше всего. И он любыми путями постарается их сохранить. А знаешь, что меня удивляет больше всего?
Наташка, не задумываясь, ответила:
– «Не-а».
Некогда было отвлекаться на мои вопросы: скинутая ею с дивана Элька демонстрировала стремление отвоевать сданную без боя высотку. Подруга укрепляла свои позиции подушками. И усилила громкость вещания:
– Больше всего меня удивляет рвение помощника Максимова – Саши. Оно не вяжется со сложившимся первым впечатлением об их взаимоотношениях. Странная субординация… Тебе не показалось, что Андрей Ильич слегка заискивает перед своим помощником? Руководитель по отношению к своему подчиненному так себя не ведет.
– Просто этот Саша немного зарвался. Знаешь, когда находишься в курсе сомнительных делишек хозяина…
– Может быть, может быть… Ладно. Нам надо скатать на Ленинский проспект, по месту официальной регистрации Станислава Максимова. Я даже знаю, что мы там увидим.
– А если знаешь, зачем лишний раз колеса трепать? Поделись со мной своими знаниями, выгадаем в расходе бензина и во времени. – У Наташки стало портиться настроение. – Больше с работы не сорвусь.
– И не надо. Поедем после работы на общественном транспорте. Чем мы хуже других?
– Лично я о себе лучшего мнения. Слушай, а давай мотанем сейчас! Правда, нормальные люди в такое время фиг откроют – девятый час… С другой стороны, если у нас протечка?.. Ирка, одевайся! Под пальто – пижаму или домашний халат, не забудь сменную обувь – тапки. Все! В машине обсудим. Пойду чем-нибудь обрадую Бориса. Пока дойду до квартиры, сочиню причину.
Я собралась мигом. Первым делом сунула в сумку мобильник и положила ее на видное место, чтобы не забыть. Затем перезвонила свекрови и доложила, что меня вместе с Натальей пригласили в соседний подъезд полюбоваться на новую шубу. По-моему, это было воспринято с радостью. Даже просили не торопиться с возвращением. А чего одной дома скучать? Алена со Славкой смотрят новые диски, раньше двенадцати не закончат. Вольный ветер обретенной свободы стал раздражать. Выйду на пенсию – вообще никому не понадоблюсь!
С расстройства опять забыла сумку и вышла хотя и в пальто, но в тапочках. Из-за железной Наташкиной двери было хорошо слышно, как она ругает какую-то Корюшкину, опаздывающую на Павелецкий вокзал к поезду, и одновременно уговаривает Бориса не срываться с компьютерного кресла. Ибо просто-напросто прихватит с собой меня, мающуюся от безделья в отсутствие мужа. И даже не подумает переодеваться – так в пижаме и поедет. А пусть эта Корюшкина знает! Вылетела подруга в шлепанцах. Через пять минут выяснилось, что ездить в них неудобно, а без них холодно и противно. И тем не менее через сорок минут мы были на месте и в растерянности стояли перед закрытой дверью с кодовым замком. Причем без пальто. На счастье появилась молодая пара, удовлетворенная нашим внешним видом – злоумышленники так не ходят – и без звука пустившая нас в подъезд. Сославшись на то, что нам недалеко, мы отправились пешком. На третьем этаже вызвали лифт и доехали до восьмого. Затем сошли на один этаж вниз и, дрожа от холода, позвонили в дверь нужной квартиры. На настороженный вопрос, «кто там?», последовал уверенный ответ Наташки:
