Они дотащили его до стены, отделявшей имение от улицы Корвизар. В бледном свете фонаря им наконец удалось разглядеть свою добычу: тщедушный мужчина лет пятидесяти, с глубокими морщинами на лбу и щеках, с седыми волосами и темными глазами.
— Кто вы? Чем здесь занимаетесь? — строго спросил Жозеф.
— Да отпустите вы его, наконец, тупицы! — вдруг крикнул высокий голос.
Он принадлежал молодой женщине, светловолосой и кудрявой, которая так яростно сверлила взглядом Виктора и Жозефа, словно хотела обратить их в камень.
— А вот и еще одна! Так вас много?
— Мы с Жаном-Пьером ищем своих друзей. Разве это запрещено?
— На территории частного владения? Кого же вы ищете?
— Какая вам разница? Мы не сделали ничего дурного, — уверенно сказала блондинка. — Мы пытаемся найти мсье Бренгара и мсье Баллю, они пропали где-то в этих местах.
— Баллю? Вы сказали Баллю? Альфонс Баллю?
— Вы его знаете?! — спросила изумленная женщина.
— А как же! Это кузен консьержки из дома, расположенного рядом с книжной лавкой.
— Жозеф, помолчите хоть минуту, я постараюсь объяснить все понятнее. Но прежде всего давайте представимся. Меня зовут Виктор Легри, а это мой шурин и компаньон Жозеф Пиньо.
— И писатель, — заметил Жозеф.
— Я — Жан Пьер Верберен, а мадмуазель — Люси Гремий, невеста мсье Баллю.
— Невеста — это громко сказано, — возразила Люси.
Полчаса спустя бывший переписчик и парикмахерша, перебивая друг друга и прерываясь из-за постоянных замечаний Жозефа, поведали о том, как был заселен заброшенный дом и как исчез Жан-Батист Бренгар, он же — Бренголо. Альфонс Баллю тоже испарился. Непонятно было, что связывало двоих пропавших, кроме рекламной карточки парикмахерской, где работала мадмуазель Гремий.
— Так значит, бродягу, который продал карпа Аделаиде Лезюер, зовут Бренголо, — подытожил Жозеф.
— Какого карпа? — спросила Люси.
— Неважно. И вы утверждаете, что он живет в этом поместье?
— Да, — подтвердил Жан-Пьер Верберен. — Он поселился здесь в середине августа, когда меня выгнали из моей хижины в Шантийи.
Жозеф задумался. А что если насвистывал тогда не кто иной, как Бренголо? «Какова же его роль? Хорошо бы разыскать его».
— У нас есть доказательство, что Альфонс Баллю был здесь, — сказал Жозеф. — Это пуговица от формы, я проверял, точно такие же пришиты на его сменном мундире. Если он заметил останки, которые гниют в подвале, он должен был драпать отсюда со всех ног.
— Какие останки?
— Типа этих, — ответил Жозеф и, обмотав правую кисть платком, осторожно вытащил из сумки человеческую руку.
Люси завизжала и вцепилась в плечо Жана-Пьера Верберена, которому и самому стало не по себе.
— Мертвец! — закричала она. — Разрезанный на куски!
— Там больше трупов животных, чем людей. Вероятно, из них изготавливают поддельные мумии, — объяснил Виктор.
— И Альфонс замешан в этом?!
— Либо он преследует преступников, либо входит в их банду, — ответил Жозеф.
— Он?! Не может быть! Он слишком добрый и, извините меня, слишком глупый.
— Мсье Мори, мой тесть, утверждает, что преступление рождается из глупости и алчности.
— Тем хуже для мсье Мори! Альфонс и мухи не обидит!
— Это уж слишком для военного! — пробормотал Виктор.
— Я охотно верю вам, мадмуазель, если только эта муха не охраняет сокровище. Возьмите, например, тех, кто позволяет крестьянам находить трюфели и…
— Мсье, и все же я опасаюсь, что мой друг Бренголо убит, — вмешался Верберен. — Видите эту книгу? Это «Песнь нищих» Жана Ришпена. Она принадлежит ему. Я нашел ее недалеко от разрушенного дома, и на странице, где поэт описывает убийство, можно видеть кровавый отпечаток ладони.
— Ну вот, мы запутались в этом деле безнадежнее, чем пресловутая муха в паутине! — простонал Жозеф.
— Мой компаньон прав. Лучше всего сейчас вернуться и лечь спать. Завтра утром мы объединим усилия, чтобы раскрыть тайну этого жилища.
— Завтра я работаю, — возразила Люси.
— А я не чувствую себя способным продолжить это дело, у меня слишком слабые нервы, чтобы выдержать такие волнения. Мне очень жаль, — добавил Жан-Пьер.
— Ваша реакция естественна. Ну а мы с Жозефом продолжим, — пообещал Виктор. — Если разгадаем эту загадку, я дам вам знать.
Они обменялись адресами и устремились друг за другом в проход, образованный деревьями, ветви которых низко смыкались над головой. Когда они выпрямились и отряхнулись, Виктор предложил всем вместе сесть в фиакр, но Верберен и его спутница отклонили его предложение.
— По-вашему им можно верить?
— Мне кажется, да. Жозеф, сложите эту сумку, свой платок и его содержимое в тщательно закрытую коробку. Никто не должен ее обнаружить. Положите ее в подвал.
— Почему?
— Я настоятельно прошу вас об этом. И помойтесь с мылом с ног до головы перед малейшим контактом с близкими. Обещаете?
— Ну да!
— А мы с вами продолжим на рассвете.
— Вы забываете об одной детали: Кэндзи.
— В таком случае я беру утренний осмотр на себя.
— Ну вот, так всегда! На самом интересном месте!
Они вышли, переругиваясь, на бульвар Италии, в то время как на противоположной стороне спешил в обратном направлении тот человек, что следил за парочкой из-за кустов. Он спешил обратно на свой пост, досадуя на себя из-за задержки, вызванной случившейся некстати ссорой. Теперь, из-за усталости и навалившихся дел, ему придется значительно сократить время наблюдения.
Устроившись рядом с Таша, Виктор никак не мог уснуть. Он размышлял. Куда мог деться Альфонс Баллю? Он дезертировал? Причастен ли он к смерти Александрины Пийот? Нельзя было отбрасывать эту версию. В конце концов, Баллю бывал в ее лавке.
«Может, с ним произошел несчастный случай? Тогда об этом знали бы в штабе… А его личные вещи? Ведь они остались на улице Виоле».
Виктор не мог выбросить из головы мысль об этом подозрительном исчезновении. Он бесшумно поднялся, прошел на кухню, где кошка настоятельно потребовала от него еще паштета. Он брызнул себе в лицо холодной водой и рухнул на стул. Виктор был взволнован и полон мрачных предчувствий. А инспектора Вальми, несмотря на его добродушный вид, не проведешь.
Глава шестнадцатая
22 сентября
Если бы Таша не обещала швейцарскому заказчику «Эмалей и камей», находящемуся проездом в Париже, встретиться с ним рано утром, Виктор отложил бы запланированный обыск на улице Корвизар. Они расстались после тем более пылких поцелуев, что совесть каждого из них была нечиста. Вспоминая посещение Ганса, Таша ощущала отвращение женщины, считавшей себя виновной в недостойной слабости, а Виктор, накануне вернувшийся поздно, не знал что придумать в свое оправдание.
