— Тебе нравится?
— Теперь уже нет, но продолжай.
Рука исследовала шершавую пустыню живота. Пирсинг в пупке, справа шрам, не очень заметный, но почему-то мне нравилось касаться его подушечками пальцев. Несовершенство всегда привлекает больше, чем красота.
Теперь чуть ниже — за кромку ажурных трусиков. Какая пошлость, Дэн! Инга не носила нижнего белья, и я беспрепятственно скользнул к ее вагине. Сухая. Как Сахара. Как Гоби. Как выжженная Африка за полгода до муссонных дождей.
— Ты не хочешь…
— Нет, я не хочу, — еле слышно ответила она. — Но продолжай предавать меня. Ради себя.
Черт бы побрал этих дурочек, решивших, что им нравится мазохизм! Но что есть учение Леопольда Мазоха в сравнении с маркизом де Садом?! Ничто.
Пуговица на джинсах расстегнулась сама собой. Молния разошлась. Она так настойчиво хотела, чтобы я ее не жалел, что я не собирался терять время на прелюдии и прочие условности. Как можно быть лесбиянкой, не познав мужчину?! Сначала почувствуй разницу, потом сравни.
Дождь… Огонь… Тепло тела…
— Сними джинсы.
— Ты…
— Сама!
— Ты хочешь, чтобы я прошла это унижение до конца?
— Я хочу, чтобы ты приняла меня до конца! Но джинсы ты снимешь сама. Я — не Март.
Она торопливо и очень неловко освободилась от одежды. М-да… Все иллюзии в прошлом. Ничего, чтобы поразить мое воображение! Но я слишком голоден и разозлен, чтобы ночью искать себе другую женщину в лесу.
— Раздвинь ноги! Шире…. Приподними бедра…
Я послюнил палец и смазал им член. Терпеть не могу сухих баб, они становятся влажными, только когда ты в них кончаешь. Но эта была как пустыня Сахара — горячая, сухая и шершавая. Рядом с Ингой я чувствовал себя зулусом, исполняющим ритуальный обряд дефлорации.
— Я хочу тебя.
Слушать приятно, подвох очевиден. Ни фига она меня не хотела и только все больше сжималась — мои прикосновения вызывали в ней гадливость.
— Ты тампонами пользуешься?
— Конечно.
Уже хорошо. Значит, отверстие существует, и мои шансы обнаружить его увеличились на одну сотую. Я продвинулся еще на пару миллиметров. Дерево в болоте и то вело себя подвижнее, чем Инга. А, гори все ясным пламенем! Рывком я насадил ее на себя. Она вскрикнула и забилась, пытаясь вырваться. Но всей птичке пропасть, коль увяз коготок. Ассоциация не совсем уместна, но кто в такие минуты думает о метафорах. В такие минуты делом надо заниматься, делом!
Впрочем, надолго меня не хватило. Еще несколько конвульсий, и я блаженно откатился в сторону, едва не угодив в костер. Инга даже не пошевелилась.
— Ты в порядке?
Можно сказать, что и так. Она была в глубоком обмороке. Бедра залиты темной вязкой кровью. Я тоже был весь в крови. Вечер переставал быть томным. Неужели я ее порвал? На ум тут же пришло еще одно неуместное сравнение: как Тузик грелку. Да нет, вроде дышит. Сомлела девочка — ягодку сорвали. И чего берегла, спрашивается?
Я вылез и встал под дождь. Всякая тварь после соития бывает печальной, кроме женщины и петуха. Ведь зарекался иметь дело с девственницами. Достаточно вспомнить, чем закончилась предпоследняя такая история. Пришла ко мне на прием нежная девочка-фиялка. Глаза, как крылышки стрекозы. Волосы — локонами. Фигурка — что надо. А в сумке стопка любовных романов. Ищу, говорит, идеального мужчину, чтобы отдать ему свою чистоту и невинность. Вы не думайте, доктор, я замуж за него не пойду, просто хочется сделать такой драгоценный подарок. Спрашивается, при чем здесь я? А при том, что я должен ей помочь определиться с выбором: претендентов оказалось штук двадцать, и все на обложках, в жарких объятиях с полуобнаженными красавицами. Разложили мы на столе всю эту библиотеку и стали выбирать: «Рыцарь без гульфика», «Робкий поцелуй в борделе», «Страсть в монашеской келье», «Магия чресел» и прочие словесные изыски. В общем, того, что без гульфика я отверг сразу. Фиг у него там чего после скачек осталось. Монах тоже не пришелся ко двору. Остановились на волооком красавце — турецком варваре Бодун-беке, спасающим красавиц из сералей.
— Вот твой суженый, — я ткнул Бодун-беку прямо в глянцевый глаз. — Иди и делай с ним, что хочешь.
Девочка-фиялка ушла, но скоро вернулась — опухшая от слез и сомнений. Оказалось, что она бешено ревнует суженого к красавицам из сераля.
— Здесь только три страницы, где он мне не изменяет, — рыдала она. — Первая, последняя и «Для заметок». Сделайте хоть что-нибудь!
Пришлось сделать любвеобильному Бодун-беку любовный приворот. Девочка ушла воодушевленная — теперь он принадлежал только ей. Две недели я прожил спокойно, как вдруг она вернулась:
— Он опять мне изменяет, но на этот раз с моей подругой. Вы можете мне помочь?
А как? Избавиться от подруги? Мы опять сделали приворот. Но Бодун-бек никак не мог подавить свои сексуальные аппетиты. И тогда девочка-фиялка смертельно на него обиделась:
— Я отомщу ему! Я отдам драгоценный дар своей невинности другому человеку. Вам!
Наверное, это нарушение врачебной этики. Наверное, не нужно было соглашаться. Тем более, особого удовольствия я так и не получил. Но я согласился — пожалел девочку. И хлебнул по полной — она стала ревновать меня. Пришлось перепоручить фиялку более компетентным коллегам. Но ей это уже не помогло.
Я вернулся в нашу импровизированную берлогу. Инга по-прежнему была в полной отключке. В ее сумке я нашел влажные салфетки и кое-как обтер бедра, живот и ноги. Интересно, сколько можно валяться в обмороке?
— Столько, сколько нужно, — слабо отозвалась Инга.
— Ты разве слышишь мои мысли? — испугался я.
— Идиот! Ты все время говоришь вслух.
— Ты как? Жива?
— Знаешь, секс с женщинами намного безопаснее, чем секс с мужчинами. И не так больно.
Интересное замечание!
— В первый раз всегда бывает больно…
— Я не про тело.
— Неужели про душу?
Нет, ну что ты будешь делать! Сейчас она еще разговор про любовь заведет.
— Ты относишься к сексу как…
— Как к сексу.
— А я воспринимаю его как любовь. Только не смейся, пожалуйста.
— Я и не смеюсь. Извини, спать хочу.
И ведь действительно заснул.
21 июля
Чингисхан был добрым. Он мог убить всех людей в покоренных странах, но он убивал только тех, кто ему сопротивлялся.
Когда я проснулся, Инги рядом не было. Не оказалось ее и поблизости — видимо, решила уйти, чтобы избежать некрасивой сцены. Хотя какой смысл выяснять отношений, если отношений изначально нет. Заодно Инга прихватила мой рюкзак. В качестве извинения оставила половинку шоколадки — очень трогательно с учетом того, что я сладкое не люблю.
