— Она самая, — мрачно подтвердила я, прикуривая вторую сигарету.
— Пургин беспокоит. Помните такого?
— Помню. В нашу первую и последнюю встречу вы были мне не особо рады. Что хотите сейчас?
— Вас.
— Хм, довольно смелое заявление.
— Вы меня неправильно поняли. Я хочу вас в качестве спонсора и героя, то есть героини. Я принимаю ваше предложение, Стефания. Думаю, присутствие такой женщины только украсит наш телевизионный проект. Вы рады?
— Пожалуй. И когда мы едем?
— Через пару месяцев.
Господи, как долго ждать! Но на безрыбье и "Последний Герой" сгодится.
— Отлично!
— Правда, Стефания, у меня есть одно условие.
— Какое?
— Свою жабу вы оставите дома.
— Вы, какую из моих жаб имеете ввиду?
— Натуральную. Зеленую. В общем, то отвратительное существо, с которым вы сегодня вломились в мой офис.
Вот нахал! Жбанчик ему мой не понравился. Я уже была готова сказать Пургину все, что о нем думала, как вдруг мне стало нехорошо. Про Жбана-то я и забыла! Где он? Где мой маленький принц?
Даже толком и не попрощавшись, я отключила телефон и бросилась в дом. С этих живодеров станется избавиться от маленькой и беззащитной крошки.
— Эфа, ты опять курила? — Клара погрозила мне пальцем. Заботу бабули поддержал Фима:
— Стефания! Ты губишь свое здоровье. Капля никотина убивает лошадь. Ты, конечно, не парнокопытное, но вдруг и тебя постигнет та же участь.
Господи, как они меня достали! Что б я еще раз вышла замуж! Не дождетесь!
— Да! Курила! Целых две сигареты! Я взрослый человек и могу делать все, что захочу! Куда вы дели моего жабика, изверги?! На салат пустили?!
— А, что это мысль! Десерт по-французски: лапки зеленого принца в кисло-сладком соусе, — хмыкнула Соня. — Надо Ольге сказать, пусть возьмет на заметку для следующего ухажера.
— Заткнись! Иначе за себя не отвечаю. Если вы с ним что-то сделали, то я… я…
— В ванной твое сокровище, успокойся, — недовольно пробурчал дедуля. — С Генкой разговаривает. Они, кажется, нашли общий язык.
Я ринулась в ванную комнату, молясь про себя, чтобы с моим питомцем ничего не случилось.
С ним ничего не случилось. По крайней мере, плохого. В огромной джакузи плавал Гена. У него на лбу царственно восседал Жбан. Оба казались на редкость довольными друг другом. Дед был прав: мои питомцы действительно нашли общий язык. Причем до обидного быстро. Я моментально почувствовала себя лишней на этом празднике жизни.
— Извини, мой хороший, я просто беспокоилась…
Жбан лениво посмотрел на меня. В этот момент он напоминал подростка, которого родители застукали во время сексуальных упражнений с подружкой. И нет, чтобы незаметно ретироваться! Так они еще начинают давать бессмысленные рекомендации и совать пачки презервативов.
Весь его вид выражал скуку и презрение: "Куда я попал? Что за сумасшедший дом! Утром кричат! Днем куда-то тащат! Вечером опять кричат! Ночью снова куда-то тащат! Могу я хоть раз побыть с достойным собеседником?!". Гена шлепнул хвостом по воде и поплыл в противоположную сторону. Жбан тихо квакнул и отвернулся.
Аудиенция закончена.
Эфа, ты свободна.
Пусть так. Еще раз извинившись, я аккуратно прикрыла дверь. К тридцати годам я в историю точно не войду, зато стану дипломированной идиоткой. Если бы мне кто-нибудь сказал, что я буду извиняться перед жабой…. То есть жабом. То есть жабиком. Тьфу на вас на всех!
Тем временем в гостиной домашние уничтожали последствия детективного заседания. Шумел пылесос. Орал телевизор. Дед сосредоточенно чистил трубку. Соня доедала шоколадные конфеты. Клара оттачивала ножичком карандаш. Ольга задумчиво смотрела в стену. Близнецы играли на полу.
И только Фима по-прежнему суетился:
— Не успел спросить, диван-то нам надо сжигать или так сойдет?
— Да ну, еще пожар устроим, — устало процедила Клара. — Так сойдет. Может, поужинаем?
— Давайте! — вскинулась Ольга, очнувшись от вынужденной медитации. — Сейчас приготовлю!
— Не надо!
Интересно, кто же из нас солировал в этом вопле?
* * *
Если тебе снится кошмар, постарайся с ним подружится. Именно так было написано в моем любимом соннике. Составитель советовал дружить с любым мифологическим существом, которое попадает в твои сны. Баба-яга, Кащей, феи и ведьмы, тролли и саламандры — для каждого нужно найти доброе слово и приятную улыбку. А при хорошем раскладе попросить у них подарок. И тогда тебе будет счастье.
Наяву об этом помнишь, во сне забываешь. Во сне вообще не до того. Особенно если напротив тебя сидит огромный дракон и чешет воспаленное брюхо когтистой лапой.
— Больно мне, больно, — пожаловался дракон. — Не унять эту боль!
— А зачем креветки с клубникой жрал? — беззлобно поинтересовалась я. — Ведь знал, что нельзя…
— Так ведь вкусно, — он виновато выпустил струйку пламени из зубастой пасти. А затем добродушно сообщил. — У тебя кровать горит.
— Вижу.
Язычки пламени медленно пожирали постельное белье.
— Я вот все думаю, — продолжил дракон и снова почесался. — Почему их убили? Может, из-за тебя?
— А я здесь причем? — мои ноги уже скрылись в танцующем огне.
— Вот и подумай, причем ты здесь! — сказал дракон и плотоядно улыбнулся… — АМ?
АМ! Жарко. Я открыла глаза, с трудом привыкая к темноте. Приснится же такое. Говорящий дракон. Огонь. Горящая постель. Что там у нас говорит сонник насчет снов с субботы на воскресенье? Лишь то, что они имеют особое значение для тех, кто попал в беду. Ну, допустим, ко мне это не имеет никакого отношения. В беду попали Трохимович и Романов. Я здесь ни причем. Или…
В любом преступлении следует искать женщину. Это, по-моему, незыблемое правило любого детектива. Даже если все герои — мужчины, в конце романа выяснится, что убийца женщина, пусть и переодетая в мужское платье. Я — женщина? Женщина! Ну, вот меня и нашли. Хотя, по правде говоря, на поиске никто особо не настаивал. Господи, что за ерунда лезет в голову ночью! Может, водички попить?
Крадучись прошла на кухню. Прислушалась — спят изверги. Значит, можно. Алкогольные заначки родственников для меня не проблема: знаю, кто, где и что хранит. Коньячные запасы нужно искать в жестяной банке с мукой. Водку за холодильником. Ольгин спотыкач…, впрочем, ну его, этот спотыкач. У меня от него голова болит. Лучше коньячку.
Тяпнула я от души. Стало легче. Я сварганила себе хороший бутербродик и, махнув рукой, на лишние килограммы, устроилась на кухне с повышенным комфортом. Вкуснятина на тарелочке. В бокале — коньячное золото. Ноги на столе. И тишина. Последнее настораживала. Она была какой-то слишком уж неправильной, слишком напряженной, словно пружина, которая вот-вот распрямится и больно ударит по воспаленному сознанию.
